Функции "младших героев" в эпическом сюжете (СИ)

Тот факт, что роль Ильи в этой былине сопоставима с ролью сильного "младшего героя", подтверждается и текстуально - Калин-царь обращается к нему так:

Ай ты старыя казак да Илья Муромец,

Молодой щенок да напустил на силу на великую!

(Гильф. № 75, 465-466).

Отметим сочетание инерционного употребления формулы "старыя казак Илья Муромец" и характеристики его поступка: "молодой щенок".

Несомненно, структурная основа как былины о Ермаке, так и самсоновского варианта одна и та же, однако Илья Муромец ни коим образом не является "младшим героем" - дело не столько в том, что он главный герой былевого эпоса, сколько в особенности сюжета самсоновского варианта: Илья не сопоставляется по силе с каким-либо другим богатырем (особенно показателен в этом отношении вариант (Кир. IV, с. 38), где в финальном бою Илья одолевает татар один, без Самсона). При этом сюжеты обеих былин чрезвычайно устойчивы; это свидетельствует о том, что оба сказания возникли независимо и не были трансформированы. Важнейшее отличие их сюжетов - пленение Ильи татарами, которое не находит параллели в истории Ермака. Это - ключ к пониманию места самсоновского варианта в мировом эпосе. Как мы увидим из приводимого ниже перечня, тексты подобной структуры немногочисленны, но однотипны.

В жесте Гильома Оранжского таковы сказания "Взятие Оранжа" и эпизод "Заточение у Синагона" из "Монашества Гильома". (Сходный по сюжету эпизод есть в "Отрочестве Гильома" (см. главу 2), однако там Гильом выступает в роли "младшего героя" при своем отце.)

Покинув монастырь, Гильом строит себе скит, где на него нападают посланные царем Синагоном сарацины. Гильом сражается с ними колом, убивая несколько десятков врагов (3079-3135, 3194), однако он взят в плен.

Гильом брошен в подземелье "почти без пропитанья" (3204-3210), однако не умирает и даже чудесным образом прибавляет в весе (3563-3566) - сравни Илью Муромца (русский богатырь в темнице "не старится да лучше ставится" (И. Ряб.- Андр. № 1, 38)). Заточение двух героев объединяет и такая деталь, как отросшие волосы (3286-3288) (Об отросших волосах Ильи см.: [Пропп 1955. С. 322]). Спустя семь лет Синагон провоцирует поход французов ради освобождения Гильома (3468-3481) и, терпя от них поражение, предлагает Гильому перейти на его сторону, на что тот отвечает гневным отказом (3946-3969). Гильом снова заточен, и, чтобы его освободить, французы несут большие потери (4084-4087). Сражение сменяется многомесячной осадой, пока наконец Гильом ни вышибает дверь темницы и, вооружившись алебардой (наиболее цивилизованный вариант архаической дубины), избивает сарацин (4341-4390). После победы Гильом возвращается в свой скит.

Мы уже отметили ряд совпадений заточения Гильома с заточением Ильи. Добавим к этому сходство французского героя с Ахиллом - он не спешит выйти из заточения, хотя его соотечественники гибнут. Общая структура сюжета такова: герой пленен, к эпическому государю приходит весть об этом пленении, он спешит на помощь, герой тем временем освобождается и вместе со "своим" войском завершает разгром врага. Таким образом, сюжет изоморфен самсоновскому варианту былины (с совпадением не только пленения, но и такой детали, как предложение вражеского царя герою перейти на его сторону). Особо выделим сходство заточения Гильома врагом и заточения Ильи князем Владимиром. Отчетливо видно, как в былине составляющие этого мотива распределяются между двумя эпизодами: заточение своими и вражеский плен.

Песнь "Взятие Оранжа" мы подробно разберем в следующей главе, сейчас нас будет интересовать только ее финал. Итак, Гильом тайно находится в сарацинском Оранже, привлеченный туда красотой Орабль. Пасынок Орабль застает свою мачеху играющей в шахматы с ним и бросает в подземелье всех троих (включая второго спутника Гильома - его племянника). За этим следует важный для нас эпизод: король сарацин приказывает привести к нему Гильома и его племянника. Представ перед ним, пленники приходят в ярость, племянник Гильома голыми руками убивает одного из знатных сарацин, а затем срывает со стены топор, Гильом же бьется жердью - любимым оружием архаического героя, черты которого присущи Гильому. К этому времени подходит французское войско - и песнь завершается победой. Ряд не названных эпизодов усиливает сходство этой песни самсоновским вариантом, с его первой, факультативной частью - героиня спасает заточенного в подземелье героя от голодной смерти, спустившись к нему подземным ходом.

Обратимся к нартскому эпосу осетин. С Урызмагом связан аналогичный сюжет, параллели с "Заточением у Синагона" - очевидны. Герои обоих сказаний - прославленные воины, достигшие преклонных лет и помышляющие уже не о подвигах, а об уходе от мира: Гильом уходит в скит, Урызмаг просит положить его в ящик и бросить в реку (ср. чудесного младенца; см. выше). Река выносит Урызмага во владения его злейшего врага, который бросает нарта в темницу. Далее следует разговор между пленившим и пленником, здесь этот разговор спровоцирован Урызмагом, который измыслил хитрый план освобождения. Результат разговора и во французском, и в осетинском эпосе один и тот же - родное войско идет спасать героя. Отметим еще раз эту примечательнейшую черту: враг сам провоцирует нападение войска на свою страну (причины этого мы разберем в следующей главе; в нартском эпосе это мотивируется недогадливостью врага, которого перехитрил Урызмаг). Далее во французском эпосе враг предлагает герою перейти на его сторону; эта тема отчасти присутствует и в нартском сказании: Урызмаг дает "дружеские" советы своему пленителю, говоря, что это не войско, а несметные стада, и им навстречу следует ехать безоружным. Финал - пленный герой убивает врага и выходит навстречу родному войску - опять же совпадает. Сходство сюжетной схемы обоих сказаний говорит о продуктивности описанной нами структуры. Напоследок заметим, что на уровне не сюжета, а текста центр тяжести нартского сказания лежит не столько на заточении Урызмага, сколько на его загадке, которую не смогли отгадать ни враг, ни нарты, и лишь благодаря мудрости Шатаны выяснилось, что имел ввиду Урызмаг. Он просил в качестве выкупа прислать сотню однорогих, сотню двурогих, сотню трехрогих, сотню четырехрогих и сотню пятирогих быков, подразумевая под этим различные виды воинов - от пехотинца до тяжелого конника.

Может возникнуть вопрос, почему мы рассматриваем эти сказания как особый тип, а не определяем войско, идущее на выручку Илье, Гильому, Урызмагу как групповой тип героя-помощника (возможен же групповой ложный герой). Ответом на этот вопрос являются эпизоды всех трех сказаний, где пленный герой сам освобождается, убивая врага голыми руками. Войско только помогает герою, но освобождает он себя сам.

Обращаясь к сербским сказаниям в пересказе М. Халанского, видим сюжет "Марко и Черный Арап" и сходные с ним (Халанский М. Г. Южнославянские сказания... С. 503-504, 530-532. В просмотренных нами переводных сборниках мы не обнаружили этих сказаний. Единственная близкая версия - "Марко и дочь арапского короля" (Сербский эпос. 1916. С. 249-251), где Марко в конце убивает вызволившую его из тюрьмы арапку, так как не хочет на ней жениться; никакого спасения героя юнаками нет). Враг либо поит Марко допьяна (ср. далее с Алпамышем), либо захватывает его спящим, бросает в темницу, где, как говорится в первой из этих песней, живет голодная змея, которую Марко убивает (образ "змеиного рва"). Сербка-рабыня кормит героя два года. Арап идет войной на Сербию, проигрывает эту войну, его осаждают сербы; в это время рабыня сообщает, что Марко жив, Арап отправляет Марко биться против своих, но тот присоединяется к сербам и убивает Арапа. Нет необходимости прописывать все сближения этой песни с "Заточением Гильома у Синагона". В двух других сказаниях темы спасения Марко от голодной смерти нет, зато присутствует тема вестника - дочь врага извещает побратимов героя о том, где он заточен, прибывают юнаки (в одном из вариантов - в день казни Марко), освобождают его и истребляют врагов.