Функции "младших героев" в эпическом сюжете (СИ)

Однако вернемся к эпосу монгольских народов. Мы не будем приводить здесь многочисленные примеры реализации описанного выше мотива, лишь упомянем, что они встречаются в калмыцких сказаниях о Хара-Кюкюле, о Бамбал-хане, Дамбин-Улане, Эрийн-Сайн-Сеняке [Кичиков. С. 72, 77-81].

Сюда же можно отнести и седьмую песнь монгольской "Гесериады" - сказание о том, как Гесер вызволил из преисподней свою земную мать, - оно аналогично другим эпическим произведениям, где герой возвращает к жизни погибшего отца (см. ниже). Основное различие касается описательной, а не сюжетной стороны: в монгольском сказании нет "видений ада", а повествование сильно окрашено буддийскими мотивами. Вероятно, в сфере истории религии (а не истории эпоса) лежит и ответ на вопрос, почему герой освобождает из преисподней мать, а не отца - ведь у Гесера отец есть (даже два - земной и небесный). Мы полагаем, что это объясняется буддийским влиянием - широкой известностью повести о том, как вывел мать из преисподней Будда Шакьямуни (О буддийском влиянии на "Гесериаду" см.:[Рерих]).

* * *

В одном из олонхо (№ 68) мы находим рассказ о судьбе потомков Нюргуна - его дочери-богатырки и ее сына. Далее анализируются следующие олонхо: № 4 "Сын лошади Дыырай Бэргэн", № 14 "Кыйдааннаах Кыыс богатырка", № 24 "Эрэйдээх-Буруйдаах Эр Соготох", № 39 "Кюн Мёнгюрюен старик и Кюн Тэйгэл старуха", № 41 "Бэрт Хара", № 43 "Улкумню Уолан", № 68 "Нюргун Боотур Стремительный", № 69 "Нюргун Боотур ", № 71 "Кыыс Нюргун Туйгун", № 74"Кыыс Джуурайа богатырка". Зять Нюргун Боотура оказывается бледной личностью, он гибнет в бою, и родившийся после его смерти сын добывает его тело, оживляет и вместе с отцом карает убийцу. Отца как "младшего героя" при сыне мы уже встречали в ирландском эпосе (Кухулин и Суалтайм); в олонхо такая ситуация - не редкость. Отца спасают как мертвым (заточение в темнице Нижнего Мира есть временная смерть (№ 4, с. 35; № 14, с. 68; № 41, с. 162; № 43, с. 167; № 69, с. 271; № 74, с. 287)), так и живым, причем некоторые случаи, обозначенные нами как помощь в бою, таковыми являются весьма относительно: сын находит отца изможденным после битвы, отвозит домой, где его выхаживает мать (№ 24, с. 112; № 39, с. 157). На вопрос, почему в олонхо отец и сын почти никогда не бьются спина к спине, ответить несложно: во-первых, спасение сыном отца (точнее, его тела) из преисподней есть реализация общемирового сюжета "месть сына за погибшего отца" - с той разницей, что в олонхо отец всегда воскрешен; во-вторых, в олонхо, как и в других тюрко-монгольских сказаниях, появление сына-богатыря возможно только при уходе отца из сюжета. Отметим, что этот закон не распространяется на специфически якутский образ девы-богатырки: Кыыс Нюргун помогает отцу во время поединка (№ 71, с. 274).

* * *

Продолжая тему спасения сыном тела погибшего отца из преисподней, выйдем за пределы Евразии и обратимся к замечательному памятнику индейцев киче (майя) - "Книге народа" ("Пополь Вух"). В ней собраны разнородные по происхождению мифы, в том числе два цикла о героях-близнецах Хун-Ахпу и Шбаланке. В первом цикле об их происхождении не сообщается ничего, во втором, напротив, история их предков разработана весьма тщательно. Она и будет нас интересовать.

Детьми Создательницы и Творца были Хун-Хун-Ахпу и Вукуб-Хун-Ахпу - тоже, видимо, близнецы, действующие как один персонаж (неразличение единичности и двоичности в их образах доходит до такой степени, что о них говорят то в единственном, то во множественном числе (II, глава 14)). Они играли в мяч на дороге, ведущей в Шибальбу (преисподнюю), и эта игра была такой, что вся преисподняя сотрясалась (ср. якутских богатырей, которые боем едва ни разрушают мир). Владыки Шибальбы решили завладеть снаряжением для игры в мяч, и для этого они пригласили Хун-Хун-Ахпу и Вукуб-Хун-Ахпу сыграть с ними (II, глава 1). Спустившись в преисподнюю, Хун-Хун-Ахпу и Вукуб-Хун-Ахпу нарушили все запреты поведения живых в царстве мертвых [Пропп 1996. С. 67-69], поэтому они проиграли и погибли (II, глава 2). Череп Хун-Хун-Ахпу повесили на дерево, этот череп плюнул в руку девушки из преисподней - Шкик - и она зачала главных героев, которые в дальнейшем будут называться детьми Хун-Хун-Ахпу и Вукуб-Хун-Ахпу (хотя череп был один) (II, глава 3). Шкик поднимается в Средний Мир, рождает Хун-Ахпу и Шбаланке, которые после ряда приключений тоже начинают играть в мяч на дороге в Шибальбу (II, глава 7). Владыки Шибальбы приглашают и их, но в отличие от своих отцов герои не нарушают запретов и побеждают (II, главы 8 - 13). Хун-Ахпу и Шбаланке принуждают владык Шибальбы выдать им тела отцов, разговаривают с ними, воздают почести телу отца (см. выше о неразличении единичности и двоичности) - и затем Хун-Ахпу и Шбаланке возносятся на небо, на Солнце и Луну (II, глава 14).

Поскольку Хун-Ахпу и Шбаланке - главные герои первой и второй частей "Пополь Вух", то нам кажется возможным рассмотреть образ их отцов не только как "младшего героя" слабого типа, но и как заместительную жертву (ср. Эльпенора в "Одиссее") - ведь в центре внимания находится не судьба отцов, а подробный рассказ об испытаниях Хун-Ахпу и Шбаланке в преисподней.

Как видим, архаические сказания о добывании сыном тела погибшего отца из преисподней структурно сходны у народов разных полушарий. Отметим также, что эпос киче более архаичен, чем якутский - в нем всё решают магические поединки, а воинская тематика отсутствует полностью.

* * *

Ряд сюжетных ходов рассмотренной нами второй части "Пополь Вух" находит соответствие в нартском эпосе осетин [Осетинский нартский эпос. Дзауджикау, 1948]. В частности, это касается параллели Шкик - Дзерасса. А именно: Дзерасса, дочь подводного владыки Донбеттыра, становится женой нарта Ахсартага, спустившегося к ней на дно моря. У Ахсартага есть брат-близнец Ахсар, с которым они неразличимы. И потому, когда Ахсартаг с женой поднимаются на землю и Дзерасса вместо мужа встречается с Ахсаром, она принимает его за своего супруга. И, хотя Ахсар блюдет честь брата, Ахсартаг из ревности убивает его, а затем казнит и себя. Овдовевшая Дзерасса рождает близнецов - Урызмага и Хамыца, которые являются героями многочисленных сказаний.

Сходство с мифом киче очень сильно: две пары близнецом, причем старшие с почти одинаковыми именами (Хун-Хун-Ахпу и Вукуб-Хун-Ахпу, Ахсар и Ахсартаг); сыновья - дети то ли одного, то ли двоих; мать - дочь владыки Нижнего Мира, она, чтобы родить сыновей, поднимается в Средний Мир; сыновья рождаются после смерти отца (отцов). На фоне таких сближений тем более значимо, что образ "младшего героя" реализуется в этих эпизодах совершенно по-разному. В "Пополь Вух", как мы уже отмечали, видим архаическую форму мести за умершего отца - сын спасает отца или его тело из преисподней (отец выступает в роли "младшего героя" при сыне). В нартском сказании перед нами не помощь, а ревность, приводящая к братоубийству; при этом несколько неожиданно, что убийство совершает сильнейший из братьев (в предыдущих эпизодах превосходство Ахсартага над Ахсаром проявляется достаточно ясно: на страже Ахсартаг не спит, а Ахсар засыпает, Ахсартаг способен спуститься на морское дно, а Ахсар просто его ждет). Мотивация убийства "младшего героя" слабого типа понятна: это не воинская, это супружеская ревность.

Продолжая проводить параллели между "Пополь Вух" и нартским эпосом, мы находим два сказания о нисхождении Сослана в преисподнюю. Есть искушение предположить, что некогда эти сказания были одним, но впоследствии распались и "обросли" дополнительными сюжетными ходами. Это "Спасение Сосланом Шатаны из озера ада" и "Женитьба Сослана на Ацырухс". В первом сказании катабасис практически не развернут - собственно нисхождение нарта в преисподнюю является финальным эпизодом; владыка мертвых легко отдает ему его мать. Во втором сказании сюжет "видений ада" занимает его основную часть, будучи очень слабо связан с сюжетом - достать росток дерева Нижнего Мира; фактически, для добывания этого ростка Сослану нет необходимости задавать своей умершей жене Бедохе вопросы о значении казней или овеществленных пророчеств, которые он видел по дороге. Оба эти сказания содержат периферийные реализации третьего мотива: "освобождении матери из преисподней" синонимично "освобождению мертвого отца" (у Сослана отца нет, приходится освобождать мать); во втором сказании умершая Бедоха является, вероятно, "заместительной жертвой" по отношению к Сослану: ее любовь оберегает его от бед и, в частности, помогает выбраться из страны мертвых.