Загляни в себя. Ни воды, ни луны

Кажется, что где-то изначально что-то пошло не так, как надо. Ведь это же не любовь! Иначе, откуда этот страх? Чем больше любви, тем меньше страха. Когда любовь приходит во всей своей полноте, нет места страху. Но если возникло желание обладать, то страх тут как тут, причем он постоянно растет, ибо, обладая человеком, вы все время боитесь, что он может покинуть вас, может уйти от вас, всегда остается сомнение. Муж постоянно подозревает жену в том, что она, возможно, любит кого-то еще. Они начинают шпионить друг за другом, стараются ограничить свободу друг друга, чтобы не оставалось никакого шанса.

Но ограничение свободы, уничтожение возможности встречи с неизвестностью делает жизнь банальной и безжизненной. Все становится плоским, малозначительным, скучным и монотонным. И чем дольше это длится, тем больше растет в вас страсть к обладанию. Когда жизнь идет на спад, когда жизнь проходит, когда все ускользает у вас из рук, вы все сильнее жаждете обладания, ваши привязанности усиливаются; вы обеспечиваете себе все большую защищенность, окружаете себя все новыми стенами, новыми тюрьмами. Это порочный круг.

Чем надежнее тюрьма, тем меньше в ней жизни. Вы будете все больше бояться, как бы чего не случилось, но любовь исчезает, и вы сооружаете еще более надежную тюрьму. Но любовь уходит еще скорее, и вы нуждаетесь в еще лучшей тюрьме. Пути сооружения такой тюрьмы многообразны и очень утонченны: ревность, постоянная ревность и страсть обладания, доведенная до такой степени, что другой человек перестает быть самостоятельной личностью. Он становится вещью, товаром: ведь вещью обладать легче, чем человеком. Вещь не взбунтуется и не ослушается, не покинет вас без вашего разрешения и не полюбит никого, кроме вас.

Когда любовь терпит крах - а это случается неизбежно, потому что это вовсе не было любовью, тогда, мало-помалу, вы начинаете любить вещи. Взгляните на людей, любовно ухаживающих за своей машиной, - это очаровательное зрелище! Вы можете видеть, каким романтическим светом сияет их лицо, когда они смотрят на свою машину - они влюблены в нее.

На Западе, где любовь уничтожена полностью, люди влюбляются в вещи или в животных: в собак, в кошек, в машины, в дома. Любить вещь или животное легче: собака несравнимо более преданное существо, чем жена. Трудно найти более преданное создание, чем собака - она навсегда сохранит свою верность, опасения излишни. Зато жена в этом отношении очень опасна, точно так же, как и муж! В любую минуту он может уйти, и вы будете не в состоянии помешать этому. Когда он уходит, ваше эго полностью разрушено, вам больно. И чтобы навсегда уберечь себя от этой боли, вы начинаете убивать вашего мужа или вашу жену, пока они не станут похожи на машины или дома - на мертвые вещи.

Но это еще не все, настоящее несчастье заключается в следующем: как только вы приобрели власть над человеком, он становится вещью, а вы-то хотели любить человека, а не вещь. Вещью можно обладать, но она не может отвечать вам взаимностью. Вы можете любить ее, но она не может отвечать вам любовью. Вы можете заключить в объятия свою машину, но она не в состоянии обнять вас. Вы можете целовать ее, но сами не дождетесь поцелуя.

Я слышал такой анекдот о Пикассо. Некая дама, почитательница, поклонница Пикассо пришла к нему и сказала: “Я видела в картинной галерее ваш автопортрет. Он был так прекрасен, так захватил меня, что я совершенно забылась и расцеловала его”.

Пикассо взглянул на даму и сказал: “Портрет ответил вам тем же?”

Женщина сказала: “О чем вы? Как портрет может ответить на поцелуй?”

Пикассо промолвил: “В таком случае, это был не мой портрет”.

Может ли мертвая жена ответить на ваш поцелуй? Может ли мертвый муж целовать вас?

Вот вам и несчастье: желая обладать, вы убиваете. И в тот самый момент, когда вы достигли успеха, вы терпите бесславное поражение, ведь теперь вы не можете рассчитывать на взаимность. Взаимность возможна лишь там, где есть свобода, но вы не позволяете другому человеку быть свободным, потому что ваша любовь не настоящая. Любовь - это не жажда обладания. Природа любви иная.

Это относится не только к любви между мужчиной и женщиной: если вы начинаете любить Будду, повторяется то же самое. Вы будете вести себя точно также, будете стремиться завладеть. Не случайно воздвигнуто такое количество храмов - и здесь в основе страсть к обладанию. Христиане думают, что Христос принадлежит им. Христос не может принадлежать кому бы то ни было, но христиане считают, что он принадлежит им, они обладатели. Мусульмане считают Мухаммеда своей принадлежностью. Не вздумайте нарисовать портрет Мухаммеда - вас поволокут в суд. Не смейте вылепить Мухаммеда, мусульмане запрещают это делать. Но кто же эти мусульмане? Как они стали владельцами? Просто они превратили Мухаммеда в мертвую вещь.

Никто не может владеть Мухаммедом или Христом - они слишком велики для ваших маленьких рук. Ими нельзя обладать. Любовью тоже нельзя обладать - ибо она жизненная сила, которая так безгранична и бесконечно велика, что не подвластна вам, таким крохотным и ничтожным. Тем не менее, у христиан есть их Христос, у мусульман - Мухаммед, у индуистов - Кришна, а у буддистов - Будда.

Джайны делятся на две общины - они поделили своего Махавиру. В Индии есть несколько храмов, которые принадлежат одновременно двум общинам, так вот, там идет постоянная борьба, совершаются противоправные действия. Время посещения храма разделено: утром совершают службу Шветамбары, а вечером - Дигамбары. Служба совершается в разное время, потому что Шветамбары вставляют искусственные глаза в статую Махавиры, а Дигамбары поклоняются статуе Махавиры, у которой глаза закрыты, из-за этого они и не могут поклоняться одной и той же статуе. Для начала они либо должны закрыть ей глаза, либо вернуть на место искусственные, только после этого они чувствуют себя хорошо, так как теперь это их Махавира. Но может ли Махавира быть моим или вашим? Разве он вещь, дом, магазин или другой товар? Но любящие - вернее, так называемые любящие - они самые обыкновенные владельцы, а не влюбленные.

Все это проникло в религию настолько глубоко, что она, вместо того чтобы нести миру блаженство, превратилась в опасность для мира. С легкой руки этой стремящейся к обладанию религии возникло сектантство: теперь вы поклоняетесь неодушевленным, мертвым вещам, а в вашей жизни ничего не происходит; в конце концов вы начинаете думать, все ли в порядке с самой религией. С ней все в порядке. Махавира может преобразить вас. Кришна может дать вам свет, которым сам обладает, но вы не позволяете ему сделать это. Христос, безусловно, может стать вашим спасением, но вы не разрешаете ему. Евреи распяли Его, а вы - вы мумифицировали его и поместили в церкви. Теперь он - неодушевленный предмет: он хорош для поклонения, для того, чтобы обладать им, но как может мертвый Христос преобразить вас?

Священник прекрасно понимает это. Потому-то я ни разу не столкнулся с верующим священником. В глубине души своей все священники неверующие, потому что они-то знают, в чем тут дело, им известно, что Христос мертв. Их поклонение - всего лишь поза, показуха.

Случилось, и это исторический факт, что 31 декабря 999 года по всему миру, особенно в общинах христиан, разнесся слух, что 1 января наступит конец света; 1 января 1000 года станет днем Страшного суда, мир исчезнет, и все люди предстанут пред ликом Божьим.

И вот, 31 декабря 999 года все христиане по всему миру закрыли свои лавки и мастерские, люди даже раздавали свои вещи, потому что утром 1 января мир прекратит свое существование. Люди целовались, обнимали друг друга, они шли к своим врагам, чтобы те простили их, мир стал совершенно другим в тот вечер. Все было закрыто, ибо завтра уже ничего не будет. Для чего же враждовать? Почему не любить всех? Почему не наслаждаться жизнью? Люди праздновали наступление Последнего дня.

По всему свету христиане закрывали свои заведения. И только лавки и мастерские Ватикана были открыты - ведь и Папа Римский, и священники хорошо знали, что ничего подобного не случится, что все это просто суеверие. Они сами же и создали его. Естественно, Папе и в голову не пришло раздавать свое имущество.