Учение суфиев

Таким образом, духовная жизнь учит человека замечать то лучшее, что присутствует в обычаях. Когда цивилизация подойдет к тому, чтобы выстроиться на духовном основании, а это непременно случится однажды, условности мира обретут подлинность и значимость.

Совесть рождается из сути фактов, но не из истины. Ведь истина стоит над всем; она не имеет отношения к совести. Но понимание истины подобно ручейку, который расширяется и становится океаном, и тогда человек восходит к такому уровню понимания, что осознает: все истинно и все есть истина. Больше ничего нельзя сказать об абсолютной истине, а все остальное – майя; если придерживаться этой точки зрения, ничто в мире не будет неправильным и ничто не будет правильным. Если мы принимаем правду, то мы обязаны принять и неправду. Теория относительности Эйнштейна есть теория того, что индусы назвали Майей, иллюзией, иллюзией причиняемой относительностью. Все существует лишь постольку, поскольку принимается нами; мы признаем то или иное правильным, хорошим, прекрасным, и то, что однажды было принято, становится частью нашей натуры, нашего индивидуального “я”; если же мы не принимаем что-либо таковым, то этого не происходит. Ошибка, пока мы не признаем ее таковой, не является ошибкой; но, будучи принята за ошибку, она ею становится. Можно сказать, что мы не всегда знаем, что это была ошибка; но разве мы не узнаем об этом по болезненным последствиям? А это тоже принятие ошибки.

Есть дервиши, которые работают против общепринятых фактов например против того факта, что огонь вызывает ожоги. Они прыгают в огонь и выходят из него целыми и невредимыми. Они говорят, что адское пламя – не для них. Если они могут доказать, что огонь не причиняет им вреда здесь, определенно, для них не будет огня и в грядущей жизни.

Лучший способ проверить жизнь – это всегда использовать свою совесть как инструмент для тестирования всего, показывающий присутствие гармонии или дисгармонии. Но и в каждом человеке тоже происходит постоянное действие и реакция совести. Причина этого – наличие различных фаз существования человека. В одной фазе он менее мудр; если же он глубже заглянет в себя, то его мудрость прибавится. Совершенное им в одной сфере он отрицает в другой. Человеку надо так много всего отвергнуть и победить в самом себе, что действия и реакции совести происходят в нем даже без контакта с другими людьми.

Иногда человек в одном настроении может быть демоном, а в другом – святым. Есть время и настроения, когда, когда человек совершенно безрассуден; есть порывы к хорошему и порывы к плохому – такова человеческая натура. Поэтому нельзя утверждать, что в злом человеке вовсе нет ничего доброго, а в добром – ничего злого. Но в наибольшей степени на совесть человека влияет его собственное представление о добре и зле; второе по значению влияние -–представления об этом других. Вот почему человек несвободен.

С совестью дело обстоит так же, как и со всем прочим. Приученная царить в мыслях, речи и поступках человека, она становится сильнее; если же этого не происходит, она слабеет и из контролера превращается в пытку.

Совесть – это свойства всего сердца в целом, а сердце состоит из рассудка, мыслей, памяти и сердца как такового. Сердце в своих глубинах связано с божественным Разумом, так что в глубине сердца присутствует более великая справедливость, чем на поверхности; именно поэтому оттуда исходит вид интуиции, вдохновения, знания, потому что внутренний свет проливается на нашу личную концепцию вещей. Тогда обе части сливаются. В совести Сам Бог сидит на троне справедливости.

Человек, осужденный собственной совестью, более несчастен, чем тот, кого осудил суд. Человек, чья совесть чиста, может быть осужден на изгнание или тюрьму и все же остается львом, хотя и львом в клетке, – ведь даже в клетке возможно внутреннее ощущение счастья. Но если совесть человека внушает ему презрение к самому себе, то это худшее наказание, горше которого не может назначить ни один суд. Саади прекрасно выразил это; он увидел трон Бога в совести и сказал: “Позволь мне признаться в своих ошибках тебе лишь одному, чтобы не пришлось мне идти ни к кому в мире унижать себя”.

Если мы допускаем унижение, значит мы унижены, считаем мы так или нет. Это не зависит от другого человека, который унижает нас; это зависит лишь от нас самих. Даже если весь мир уверен в обратном, его уверенность ничего не значит, если наш ум чувствует унижение; а если ум не принимает нечто за унижение, то оно и не является для нас таковым, что бы там ни думал мир. Если придут тысячи людей и назовут нас злыми или безнравственными, мы не пов ерим им, пока наше сердце не подскажет нам, что это так. Но едва только сердце скажет: “Я – злой”, - а тысяча людей могут твердить: “Ты – добрый”, - то голос сердца будет звучать для нас громче. Если мы сами сдались, никто другой не сможет нас поддержать.

Конечно, лучше всего избегать унижения, но, если человек не в состоянии сделать это, он становится своего рода пациентом, нуждающимся в помощи врача. Ему нужен кто-то достаточно сильный, чтобы помочь; ему нужен руководящий ум, который бы заботился о нем и вывел из этого состояния. Если человек становится пациентом, он не может сам себя полностью вылечить; он в состоянии сделать многое, но все равно нуждается в докторе. Конечно, когда чувство унижения проникло в ум, то его следует принять как урок, как необходимый яд. Но яд всегда остается ядом. То, что попало в ум, начинает расти в нем. Его надо удалить оттуда; остальное, оно разрастается. Такие впечатления, как унижение, страх и сомнения будут расти в подсознании, принося плоды, и в определенный момент времени человек осознает их.

8. ДАР КРАСНОРЕЧИЯ

Когда мы сравниваем минеральное, растительное, животное царство с царством человека, мы видим, что не только человек, но и всякое другое существо имеет дар выражения. Камень выражает себя мало и мы чувствуем это менее всего. Мы ударяем и разбиваем его, и, так добив его, используем его, и мы совсем не симпатизируем ему, потому что он не говорит с нами. Он рассказывает нам очень мало. Мы более симпатизируем растению, мы любим, нежим его, даем ему воды, потому что оно более выражается, мы более о нем заботимся. Но среди камней есть некоторые, которые говорят нам больше, чем другие: мы ценим бриллиант, рубин и, особенно, изумруд. Мы платим за них тысячи фунтов; мы носим их.

Животное имеет еще больший дар выражения, чем растение или камень, и мы чувствуем, что животные намного ближе к нам. Собака, виляющая своим хвостом, прыгая вокруг, каждым своим движением говорит: “Я люблю тебя”. И мы заботимся о нем еще больше. Мы не хотим растения на своем кресле рядом с нами, но если собака сидит в кресле, то все в порядке. Кот также не имеет слов, но все же он говорит с нами своим голосом. Во всех частях мира люди хвалят соловья из-за его голоса, его выразительности. Есть в лесу множество птиц о которых мы никогда не думаем, потому что они не имеют голоса. Но певчих птиц мы знаем всех, и мы любим держать попугая, потому что он может говорить.

Сказано в Коране, что Аллах сделал человека Халифом - Главой Творения из-за его дара речи. Лишь человек один имеет дар красноречия. И в то время, пока некоторые люди подобны камню, а некоторые подобны растению или животным, другие овладевают человеческим качеством.

Человек, подобный камню, не имеет выражения; он не имеет магнетизма. Он имеет только то, что есть в его внешнем виде, просто, как камни - даже изумруд и рубин: когда они уходят, ничего не остается. Человек, подобный растению не имеет разумности, только некоторые чувства, некоторую личность. В нем может быть некоторая красота, или он может быть как с шипами, или ядовитым. Человек, который подобен животному, имеет чувства и страсти, но он не может их выразить. Только тот человек есть разумное существо, кто имеет дар выражения и кто может говорить о том, что он чувствует.

Дар красноречия у индийцев символизирует “Вак” - богиня речи. Почему не Бог? Потому что тот, кто говорит есть отвечающее Творцу, Богу внутри. Индуисты также различают три вида людей: “Ракшаса” - монстр, “Мануша” - человек и “Девата” - богоподобный человек. Монстр - это тот, кто без речи и чувства. Разумный человек имеет чувство, но не имеет выражения. Богоподобный человек - это тот, кто имеет красноречие; и только одно это красноречие делает его тем, кто он есть. Красноречие существует изначально: “Сначала было Слово” перед сотворением человека. Но ни скала, ни растение, ни животное не могут выразить это Слово, только человек может сделать это, и, когда он выражает его, он становится карандашом Божественного Существа. Вот почему творение в нем завершается, и почему он - высочайший из всех существ.