Искусство жизни. Медитация Випассана, как ее преподает С.Н.Гоенка

Прежде практикующий всегда старался приберечь все хорошее для себя и спихнуть все нежелательное другим. Теперь же он понимает, что его собственное счастье не может быть достигнуто за чужой счет, что осчастливить другого — значит осчастливить и самого себя. Поэтому он стремится поделиться всем хорошим с другими. Избавившись от страдания в почувствовав душевный мир освобожденности, он понимает, что в этом заключается величайшее благо. Таким образом, практикующий желает, чтобы другие также смогли пережить блаженство и выбраться из своего страдания.

Таково логичное завершение медитации випассаны — метта-бхавана, развитие благожелательства к другим. Ранее мы, может быть, ограничивали словесным такие чувства на словах, а в глубине ума длился прежний процесс страстного желания и отвращения. Теперь этот процесс реагирования до некоторой степени остановлен; прошла старая привычка эгоизма и благожелательство естественно изливается из глубин духа. Со всей силой стоящего за ним чистого ума это благожелательство может проявлять огромную мощь в созидании атмосферы мира и лада во благо всех.

Есть люди, которые воображают, что всегда оставаться в состоянии равновесия — это значит утратить способность наслаждаться жизнью во всем ее многообразии, словно бы художник, имея палитру, полную красок, выбрал бы для себя только серые тона, или пианист взялся бы играть только «до» средней октавы. Это понимание невозмутимости неправильно. Дело в том, что рояль просто расстроен, а мы не умеем на нем играть. Если просто колотить по клавишам во имя самовыражения, это вызовет только расстройство инструмента. Но если мы научимся его настраивать и правильно на нем играть, тогда мы сможем заниматься музыкой. Мы будем пользоваться полным диапазоном клавиатуры с самой низкой до самой высокой ноты, и каждая взятая нами нота создаст только гармонию, красоту.

Будда говорил, что при очищении ума и достижении «мудрости, доведенной до полного совершенства», мы переживаем «радость, блаженство, безмятежность, осознавание, полное понимание, подлинное счастье». С уравновешенным умом мы способны больше наслаждаться жизнью. Когда возникает приятная ситуация, мы можем полностью наслаждаться ею, проявляя полное и неотрывное осознавание настоящего момента. Но когда это переживание проходит, мы не расстраиваемся. Мы продолжаем улыбаться, понимая, что оно неизбежно должно было измениться. Равным образом, когда возникает неприятная ситуация, мы не огорчаемся, но мы понимаем ее и, тем самым, иной раз находим из нее выход. Если же это вне наших сил, то мы все же остаемся спокойны, вполне понимая, что это переживание непостоянно, что оно непременно минет. Таким образом, удерживая ум свободным от напряжения, мы можем жить более приятной и плодотворной жизнью.

Есть байка, что в Бирме-де кое-кто неодобрительно отзывался об учениках схаягьи У Ба Кхина, поговаривая, что им недостает серьезности в поведении, приличествующей тем, кто занимается медитацией випассаны. Критики допускали, что во время курса ученики работают серьезно, как то и следует, но после него они всегда кажутся довольными и всегда улыбаются. Когда эта критика дошла до ушей Вэбу-схаядо, одного из самых уважаемых монахов в стране, он заметил: «Могут — потому и улыбаются». Их улыбка не была улыбкой привязанности или неведенья; это улыбка дхаммы. Тот, кто очистил свой ум, не ходит с хмурым видом. Когда удалено страдание, улыбаться естественно. Когда мы учимся пути к освобождению, мы естественно чувствуем себя счастливыми.

Эта улыбка, идущая от сердца, выражает не что иное, как мир, невозмутимость и доброжелательство; эта улыбка сияет в любой ситуации, и это подлинное счастье. Такова цель дхаммы.

Вопрос: Хотелось бы знать, можем ли мы относиться к навязчивым мыслям так же, как мы относимся к физической боли.

С.Н. Гоенка: Просто примите факт наличия в уме навязчивой мысли или эмоции. Это нечто бывшее глубоко подавленным, а сейчас оно появилось на сознательном уровне. Не вникайте в детали; просто примите эмоцию как эмоцию. А вот какое ощущение вы испытываете одновременно с нею? Не бывает эмоций без ощущения на физическом уровне. Начните наблюдать это ощущение.

— Следовательно, мы ищем ощущения, связанные с этой отдельной эмоцией?

— Наблюдайте любое случающееся ощущение. Вы не сможете установить, какое ощущение связано с эмоцией; поэтому никогда не доискивайтесь, это трата сил попусту. В то время, когда в уме наличествует эмоция, любое ощущение, переживаемое физически, имеет с нею связь. Просто наблюдайте ощущения и понимайте их: «Эти ощущения суть аничча; эта эмоция — также аничча. Посмотрим-ка, как долго она продлится». Тут вы обнаружите, что подсекли эмоцию под корень и она пропадает.

— Не скажете же вы, что эмоция и ощущение — одно и то же?

— Это две стороны одной медали. Эмоция есть психический процесс, а ощущение — физический; но оба они взаимосвязаны. В действительности любая эмоция, все, что возникает в уме, должно возникнуть вместе с ощущением внутри тела. Таков закон природы.

— Но ведь сама эмоция — продукт ума?

— Конечно, продукт ума.

— А ум — это также все тело?

— Он тесно связан со всем телом.

— Значит, есть сознание во всех атомах тела?

— Да. Вот почему ощущение, связанное с отдельной эмоцией, может возникнуть в любом месте внутри тела. Если вы наблюдаете ощущение во всем теле, вы, несомненно, наблюдаете и то ощущение, которое связано с этой эмоцией. И тогда вы освобождаетесь от эмоции.

— Если мы сидим, но не можем уловить никакого ощущения, есть все же в этой практике какая-то польза?

— Если вы сидите и наблюдаете дыхание, эта практика успокоит и сосредоточит ум; но если вы не улавливаете ощущений, процесс очищения не может действовать на более глубоких уровнях. В глубинах ума реакции начинаются с ощущений, что происходит непрерывно.

— Если в повседневной жизни у нас есть несколько свободных минут, полезно ли успокоиться и наблюдать ощущения?

— Да. Даже сидя с открытыми глазами, когда у вас нет никакой другой работы, вы должны осознавать свои внутренние ощущения.

— Как учитель узнает, что какой-то его ученик пережил ниббану?

— Есть разные способы проверки в то самое время, когда кто-то действительно переживает ниббану. Для этого учитель должен иметь соответствующую подготовку.

— А как могут узнать это сами медитирующие?

— По перемене, которая наступает в их жизни. Люди, действительно пережившие ниббану, становятся святыми, их ум очищается. Они более не нарушают в главном пять предписаний; вместо того, чтобы скрывать какую-то ошибку, они открыто признают ее и прилагают все силы к тому, чтобы она не повторилась. Отпала привязанность к ритуалам и церемониям, потому что они знают, что это только внешние формы, которые пусты без действительного переживания. Они обладают несокрушимым доверием к пути, который привел их к освобождению; они более не ищут других путей. И, наконец, в них сокрушена иллюзия «Я». Если люди уверяют, что пережили ниббану, а их ум остается таким же нечистым, их поступки — такими же нездравыми, как и раньше, тогда здесь что-то не так. Их образ жизни должен показывать, действительно ли они пережили ниббану.

— Учителю несвойственно давать изучающим «удостоверения», возвещать о том, что они достигли ниббаны. Иначе это достижение становится для учителя и для изучающих соревнованием, строящим «Я». Изучающие тогда стремятся только к получению удостоверения, и чем больше удостоверений выдаст учитель, тем выше его репутация. Само переживание ниббаны становится второстепенным, а наибольшую важность приобретает удостоверение; и все это превращается в безумную игру. Чистая дхамма должна только помогать людям, и самая лучшая помощь — это проследить за тем, чтобы изучающий действительно пережил ниббану и стал освободившимся. Вся цель учителя и ученика, а также и всего учения — оказать людям подлинную помощь, а не раздувать их «Я». Учение — это не игра.