Необузданное сердце

Почему это так важно? Потому что слишком много знакомых мне мужчин живут, абсолютно не понимая сути христианства. Для них христианство становится «вторым шансом» привести в порядок свою жизнь. Они получили прощение, а дальше они видят свою задачу в том, чтобы следовать определенным правилам поведения. Они пытаются закончить марафон со сломанной ногой. А теперь следите за моей мыслью предельно внимательно: помните ли вы, что мужественность — это субстанция, которая передается от отца к сыну? На самом деле за этим, как и за многим в жизни, скрывается нечто гораздо более глубокое. Настоящая сила передается нам от Бога, когда мы живем в тесном союзе с Ним. Обратите внимание, насколько важен и значим был этот союз в жизни царя Давида. Не забывайте, что это был настоящий мужчина, отважный боец, но послушайте, как он описывает в псалмах свои отношения с Богом:

Осмелюсь предположить, что Давид в любой момент мог бы бросить вызов Джону Уэйну или Джеймсу Бонду; и все же этот настоящий мужчина не стыдился признавать свою полную зависимость от Бога. Мы знаем, что должны были быть воплощением силы; знаем, что мы не такие, какими были созданы, и для нас это несоответствие становится источником стыда. Когда совсем недавно мы с Дейвом обсуждали его рану и говорили о необходимости прикоснуться к ней, чтобы исцелить ее, он стал протестовать. «Я даже не хочу говорить об этом. Для меня это слишком болезненно». Обычно мужчины не любят говорить о своих душевных ранах. Многие рассказывают, что в душе чувствуют себя ребенком и ненавидят себя за это. «Перестань вести себя как мальчишка», — приказывают они сами себе. Но Бог так не думает. Он в ярости от того, что с вами произошло. «…Лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтобы он соблазнил одного из малых сих» (Лк. 17:2). Представьте, что бы вы почувствовали, если бы все полученные вами раны, если бы все перенесенные вами удары достались мальчику, которого вы любите, — например, вашему сыну. Почувствовали бы вы презрение к нему из-за того, что он никак не может оправиться от этих ударов? Нет. Вы почувствовали бы сострадание. Как написал Джерард Мэнли Хопкинс,

В фильме «Умница Уилл Хантинг» мы видим прекрасный пример того, что может произойти, когда мужчина понимает, что «свыкся» со своей раной, и узнаёт, что это положение можно изменить. Уилл Хантинг (его играет Мэтт Деймон) — одаренный молодой человек, гений, который работает уборщиком в Массачусетском технологическом институте и живет в самом бандитском районе города. Никто не знает о его таланте, потому что он прячет его под маской «упрямого парня, сбившегося с пути истинного». Он — боец (жесткий, сильный мужчина). Его ложный образ сформировался под воздействием раны, нанесенной отцом; Уилл не знал своего настоящего отца, а его отчим часто приходил домой пьяным и безжалостно избивал пасынка. После того как Уилла арестовали за участие в драке — а он ввязывался в драки бесчисленное количество раз, — по приговору суда он был отпущен на свободу с одним условием: он должен прийти на прием к психологу Шону (его играет Робин Уильямс). Между ними возникает определенная близость, впервые в жизни Уилла о нем проявляет заботу старший мужчина. И с этого момента для него начинается обряд инициации. В конце одной из последних встреч Шон и Уилл заговорили об избиениях, которым подвергался Уилл в детстве, ведь теперь о них было написано в его деле.

Вам не надо стыдиться того, что вы нуждаетесь в исцелении; вам не надо стыдиться того, что вы обращаетесь к кому-то в поисках силы; вам не надо стыдиться, что вы чувствуете себя юным и испуганным. Это не ваша вина.

Отец Фредерика Бучнера покончил жизнь самоубийством, когда его сыну было десять лет. Он оставил записку своей жене: «Я обожаю и люблю тебя, но я — плохой человек… Отдай Фредди мои часы. Отдай Джейми мою перламутровую булавку. Я люблю тебя всей душой», — затем он закрылся в гараже и завел мотор своей машины, так что все помещение очень скоро наполнилось выхлопными газами. Это случилось осенним субботним утром. В тот день он должен был вести Фредерика и его брата на футбольный матч. Вместо этого он навсегда ушел из их жизни. Как десятилетнему мальчику относиться к подобному событию?

Так и мы поступаем со своей раной. Мы предаем ее забвению и никогда не вспоминаем о ней. Но мы должны вспомнить о ней, или точнее, мы должны «прикоснуться» к ней. Я сумел «прикоснуться» к своей ране неожиданно для самого себя, обратив внимание на свои вспышки гнева. После того как около одиннадцати лет назад мы переехали в Колорадо, я заметил, что срываю свой гнев на сыновьях по незначительным поводам. Опрокинутый стакан с молоком мог спровоцировать целую бурю. «Да, Джон, — подумал я, — что-то происходит в твоей душе, и тебе лучше разобраться в этом как следует». Когда я стал исследовать причины своего гнева с помощью моего дорогого друга Брента, я понял, что на самом деле я был так зол из-за того, что чувствовал себя одиноким в мире, который постоянно требовал от меня больше, чем я мог ему дать. По какой-то причине в глубине души я ощущал себя очень юным, десятилетним мальчишкой в мире взрослых мужчин, лишенным мужской силы, позволяющей справляться с трудностями. За этим скрывался еще больший страх — страх потерпеть неудачу, быть разоблаченным и, наконец, страх оказаться никому не нужным. «Откуда взялся этот страх? — спрашивал я себя. — Почему в этом мире я чувствую себя таким одиноким… таким незрелым? Почему в моем сердце есть чувство какой-то осиротелости?»