Сад.Притча

- Про семена… - Ответ казался мне чересчур уж простым, но я надеялся, что ему понравится. - Ну, семена прорастают, а потом превращаются в растения.

И снова он одарил меня своей широкой радостной улыбкой, подтверждающей правильность моего открытия, - улыбкой, в которую он вложил всю мощь своего духа, некогда превратившего его тело в груду стальных мышц.

- А ведь верно! Ты прав… на все сто! Соображаешь ведь, когда захочешь! - И он снова впал в задумчивость.

- А как все-таки действуют семена? - спросил он, искоса бросив на меня быстрый взгляд, как будто приготовил мне какую-то ловушку.

- Ну, думаю, начать следует с того, - отвечал я, не особо задумываясь, - что из хороших семян вырастают хорошие растения, а из плохих, соответственно, плохие. То есть из семян сладкого персика не вырастет какой-нибудь жгучий перец, и наоборот. Типа что посеешь, то и пожнешь. От плохого семени не жди хорошего племени.

У него опять отвисла челюсть от удивления и загорелись глаза.

- Ну ты даешь! Молодец! Все так и есть! Абсолютно верно!

Я жмурился от удовольствия.

- Итак, если отпечаток, или семя, посажено в уме негативной мыслью, пагубной мыслью, то мы можем сказать с полной уверенностью, что ничего хорошего из этого не выйдет, что никакого положительного результата не предвидится, что этот мировой отпечаток никогда не сможет сотворить такую часть нашего мира, которую можно было бы считать приятной. Так?

Железная логика, и я кивнул.

- И наоборот: если человек питает возвышенные чувства, если мыслит сострадательно, то это никогда не приведет к негативным отпечаткам, а всегда будет порождать только положительные отпечатки, такие отпечатки, которые создают приятную часть или область нашего мира. Верно?

Не поспоришь, и я снова кивнул.

- Отлично! - воскликнул он в полном восторге, как будто я совершил недюжинный интеллектуальный прорыв. - А вот… что еще мы можем сказать о том, как работают семена?

Я стал думать о семенах вообще и вспомнил хижину в горах к северу от нашей степи, куда мы частенько ездили в детстве. Как-то раз сильная буря повалила огромную сосну прямо на наш домик, отец дал мне в руки топор и послал меня на крышу обрубить сучья, пока стропила не прогнулись под страшным весом могучего ствола. Помню, как дрожали мои колени, ведь я и тогда уже боялся высоты. Помню, как к моему ботинку, измазанному смолой, прилипло сосновое зернышко, и я пожалел, что меня не оказалось здесь, когда такое же семя этой громадной сосны еще только-только проклюнулось из земли. Я раздавил бы этот росток все тем же ботинком или выдернул бы его из земли и не сидел бы сейчас на этом стволе, чей вес, наверное, в миллионы раз превосходит вес того зернышка, что дало ему жизнь. Вот почему я ответил Далай-ламе Первому:

- Размеры семян невелики, семена бывают крошечные, а вот то, что из них вырастает, может оказаться несравнимо большим, в миллионы раз большим по размеру.

Его руки взлетели вверх, как будто он только что финишировал, обогнал целую толпу опасных соперников в состязаниях по бегу и стал чемпионом.

- Ура! Блеск! Правильно! Великолепно! - какое-то время победно выкрикивал он, а потом продолжил: - То же самое происходит и с семенами ума, с отпечатками, которые наши мысли оставляют в уме: даже самый ничтожный отпечаточек с течением времени и при соответствующей подпитке приводит к серьезным результатам, именно он отвечает за создание крупных событий в нашем мире и в нашей жизни.

- Ментальные семена действуют точно так же, как и семена растений, да и почему должно быть по-другому? Вспомни ребенка, который в детстве прочел книжку, вдохновившую его и во многом определившую всю его оставшуюся жизнь. Подумай о горстке людей, которые, сидя за столом, принимают некую программу, сформулировав и включив в нее определенные идеи, и задают тем самым направление развития великой нации на столетия вперед. Такова мощь семян, созревающих в уме.

Далай-лама сидел и выжидательно смотрел на меня, как будто задал вопрос, но опять забыл его озвучить и не получил ответа. Я поторопился выдвинуть вслух одно предположение, потому что он, казалось, был весьма доволен, когда ему хоть что-нибудь отвечают, но страшно раздражался при малейшей задержке.

- Хочу кое-что добавить… - сказал я ему, снова вспоминая огромную сосну, - насчет семян. Вот ведь если их не посадить, то они вообще не вырастут.

Далай-лама Первый начал подпрыгивать на скамейке, деревянные брусья которой задрожали от шлепков его мощных рук. Затем он захлопал в ладоши, как мальчишка, и закричал:

- Именно! Именно так! Если в уме не было скверной мысли, то в нем не будет и отпечатка, порождающего скверный мир. Но пропусти благую мысль, и ты потеряешь отпечаток для доброго мира. Разве нет? - риторически спросил он и сверкнул было в мою сторону глазами, но на этот раз я был готов.

- Я еще вот что подумал, - сказал я, ободренный его реакцией, обнаружив, что и сам больше не сижу на траве, а балансирую, стоя на коленях и размахивая руками. - Стоит лишь посеять семя, и если посеять его как следует, и если это хорошее семя, и если оно вовремя и вдоволь получает воду, солнечный свет и всякие там питательные вещества, то никакая сила во вселенной не сможет помешать ему превратиться в дерево.

Он чуть было не вскрикнул от удовольствия:

- Прямо в точку! Итак, у нас теперь есть четыре принципа семян, не важно, куда посаженных - в землю или в ум. Что посеешь, то и пожнешь: хорошие семена дают хорошие всходы, плохие семена - плохие; семена всегда вырастают в нечто несравнимо большее, чем они сами; если семя не посеять, то ничего и не вырастет; правильно посеянные и ухоженные семена непременно вырастут!

Тут Гендун Друб посмотрел вбок на розовые кусты у северной ограды Сада; я инстинктивно последовал глазами за его взглядом, думая, уж не идет ли к нам кто-нибудь еще. А он так и сидел, полуобернувшись, на протяжении нескольких минут - такова уж была его манера размышлять. Пока он молчал, в голове моей все вертелись одни и те же мысли. Я смог понять, как эти действия - мысли, которые я обдумываю, слова, которые говорю, поступки, которые совершаю, - оставляют тот или иной отпечаток в моем уме, но вот чего я никак не мог понять, так это то, как эти отпечатки имеют какое-то влияние на сотворение самого мира и людей вокруг меня. В то же время я чувствовал, что он предвидит эти мои мысли, и терпеливо ждал его комментария. Наконец его лицо снова обратилось ко мне.

- Не все так просто, - начал он, - но позже, когда ты узнаешь больше, для тебя многое прояснится. А пока представь свой ум в виде чистого стекла. Всякий раз, когда ты обнаруживаешь, что думаешь о чемто, говоришь или делаешь что-то, крошечное цветное пятнышко размером с точку помещается в это стекло. Представь, что пока это пятнышко находится вне поля твоего зрения. Время идет, и цветная точка - это семечко внутри твоего ума - начинает созревать; то есть начинает вторгаться в твое сознание. Сначала оно вместе с другими такими же пятнышками дает росток, потом растет и развивается, как любое растение, и вскоре покрывает всю поверхность стекла твоего ума узорами определенной формы и расцветки. То же самое непрерывно происходит и с другими семенами, и вот уже стекло становится настоящим калейдоскопом сменяющих друг друга цветных узоров, создавая иллюзию движения в твоем уме. Узоры складываются в образы, которые распознаются умом: долговязая фигура входит в прямоугольный проем двери, в округлой голове над этим всем открывается овальный рот, оттуда доносятся грубые звуки, и ум распознает, что это твой грозный начальник устраивает тебе очередной нагоняй за недостатки в работе библиотеки.

Я надолго задумался, а потом спросил:

- Еще можно понять, как таким способом возникает единичный образ, - скажем, восприятие какого-то фрукта или цветка. Но, чтобы вот так же создать все это огромное разнообразие мира, которое мы видим перед собой каждую секунду, требуется ежесекундное созревание многих тысяч умственных отпечатков или семян, а с учетом того, что время не стоит на месте, и того больше.