Я праздную себя. Будь спокоен и знай

Есть другой способ. Можно дать уходящей душе внушение, какое ей подойдет чрево матери: “Выбери правильно. Не полагайся на случай”. Миллионы людей занимаются любовью, и миллионы людей умирают. И все эти души бродят вокруг, находят пару, занимающуюся любовью. Это происходит случайно. Поскольку они умирают бессознательно, то бессознательно же и ищут, ощупью во тьме, и тот из них, кто оказывается ближе, просто случайно входит в это материнское чрево.

Бардо предотвращает случайность. Этот метод дает душе правильное направление: “Тебе нужно определенного рода материнское чрево, не торопись. Ты был медитирующим, и теперь тебе нужно найти такую мать, такого отца, которые позволят тебе медитировать - и не только позволят, но и помогут, которые медитируют сами. Поэтому, не торопись! Выбери подходящую пару”.

Иногда человеку медитации требуется время, чтобы выбрать правильное материнское чрево; обычные люди входят в него тотчас же. Бардо дает две возможности: можно сохранить тело, а душе дать чувство направления, куда ей двигаться. Но это возможно, только если человек был глубоко в медитации, практиковал медитацию долгое время, и способен оставаться в сознании, когда приходит смерть, потому что смерть - величайшая операция.

Природа распорядилась таким образом, чтобы никто не умирал сознательно, точно как хирург не станет оперировать, пока пациент в сознании. Сначала он даст вам хлороформ или что-то другое, что сделает вас бессознательным. Тогда он может вас оперировать, потому что вы не знаете, что происходит. Вы глубоко спите, и что-то можно удалить из вашего тела, можно разрезать кости, что-то заменить, сделать что угодно.

Смерть - это величайшая операция, потому что все семьдесят лет привязанности к телу разбиваются вдребезги. Природа распорядилась так - и это мудрость природы, разум природы - чтобы человек, неспособный к непривязанности к телу, не знающий, что он - не тело, терял сознание. Иначе он должен будет пережить невообразимую боль и тревогу.

Это мудрость природы, но она неприменима к медитирующему. Медитирующий может позволить себе умереть сознательно, без всякой боли, без всякой тревоги.

Дэйтен ответил:

- Тот, кто говорит, он и есть.

В ответ на это Секито закричал:

- Квац! - и ушел.

Этот крик говорит Дэйтену: “Заткнись! Это не твое, это заимствованно. Я вижу, что твои слова мертвы”. Крик “Квац!” говорит: “Заткнись!” И он тут же ушел, потому что не было смысла терять время с этим человеком, который просто мертвый школяр.

Десять дней спустя Дэйтен снова пришел к Секито и спросил:

- Последний ответ, который я тебе дал, не был не-умом. Что такое не-ум?

Он осознал. Он был искренним, по крайней мере, честным.

Сначала он попытался обмануть Секито - но нельзя обмануть мастера, невозможно. Он видит вас насквозь. Он знает, откуда приходит ответ: из ума или из не-ума. Для мастера так ясно, откуда приходит ответ. Любой ответ из ума, и - “Квац! Заткнись!”

Наверное, он об этом подумал: “Почему мастер повел себя так жестоко? Я был незнакомцем, новым человеком. Несомненно, есть какая-то причина тому, что он не проявил сострадания. Наверное, я был неправ”. И затем через десять дней он понял: “То, что я сказал, было только повторением писаний”. И он вернулся.

Десять дней спустя Дэйтен снова пришел к Секито и спросил:

- Последний ответ, который я тебе дал, не был не-умом. Что такое не-ум? Пожалуйста, скажи мне. Я не знаю”.

Подлинный искатель начинает с этого: “Я не знаю, потому что все, что я знаю - не мое. Это не относится к делу. Может быть, у меня много знаний, но, что касается меня самого, я не знаю”. Это принятие - начало поиска. Если ты уже знаешь, нет необходимости искать.

Секито сказал:

- Не поднимая бровей и не вращая глазными яблоками, принеси сюда свой не-ум.

Дэйтен сказал: “Но нет никакого не-ума, чтобы его принести. Во-первых, я не знаю, что такое не-ум. Во-вторых, если это не-ум, как можно его принести? Это не вещь. Это даже не мысль, это чистая осознанность. Его нельзя принести в качестве объекта для наблюдения”.

Секито сказал: “По своей сути не-ум есть ”. Его нельзя принести - я могу это понять. Это не вещь, не мысль, только чистая естьность, этовость, таковость.

“По своей сути не-ум есть. Почему ты говоришь, что не-ума нет?” Это единственное, что есть в существовании. Поскольку его нельзя принести, ты думаешь: “Его нет. Вот почему я не могу его принести”. Ты не можешь его принести, потому что не-ум - это вся вселенная. Как ты можешь его принести? Он уже здесь.

В это самое мгновение он здесь, точно так же, как при Секито.

“Почему ты говоришь, что не-ума нет? Это утверждение неверно ”. Просто скажи, что не знаешь. Скажи, что не-ум - это не вещь, не мысль, поэтому его нельзя принести. Но не говори, что не-ума нет. Не-ум только есть - сущее есть.

При этом Дэйтен был очень просветлен, - услышав это утверждение, что все, что есть - не-ум. Естъность и не-ум - два имени одного и того же. Это присутствие жизни в деревьях, в скалах, в людях, в птицах... эта безбрежная естьность, это присутствие не-ума. Его не нужно приносить, он уже здесь. Отсюда его нельзя унести его больше никуда.

Что касается времени, он сейчас.

Что касается пространства, он здесь.

Если ты в молчании, то тотчас же его осознаешь.

Это утверждение так глубоко проникло в Дэйтена, что он был очень просветлен.

Подлинный искатель, искренний искатель, который не прячется за поддельным знанием, заимствованным знанием, который не притворяется, что знает, не имея знания, если он принимает: “Я не знаю” - он уже очень близок к истине. Он принял собственную невинность, теперь никакой преграды нет. Никакого Бога, никаких писаний, никакого знания - он как нельзя ближе к не-уму. Небольшой толчок со стороны мастера, небольшое утверждение - и он с головой погрузится в существование. Это погружение в существование - и есть просветление. Исчезновение в существовании - и есть просветление.

Я всегда любил одну историю, пришедшую из Китая...

Император Китая был великим художником. Когда наступил его семьдесят шестой день рождения, он почувствовал себя старым, и, может быть, недалек был день, когда ему придется покинуть тело. И, прежде чем покинуть тело, он устроил большое состязание: всекитайское состязание в живописи. Сам он был одним из участников. Он написал прекрасную картину.

Со всего Китая съехались художники. Они привезли прекрасные полотна, которые создали. Только один человек прибыл без всякой картины, а привез только краски и кисть - чудак!

Император спросил:

- Где же картина?

- Я не люблю старых вещей, - ответил он. - Я напишу заново здесь и сейчас. Дай мне комнату, потому что я не пользуюсь холстом, я пишу на стенах. Дай мне самую большую комнату во дворце и не беспокой меня. Поставь стражу, чтобы меня никто не беспокоил. Я не знаю, сколько потребуется времени, потому что это будет спонтанно. Я не знаю, что будет изображено. Я собираюсь рисовать спонтанно, что бы ни случилось, сколько бы времени это ни заняло.

Король сказал:

- Я старею, и именно поэтому я созвал это состязание. Ты должен поторопиться и поспешить.

- Нет, - сказал он. - Я не знаю. Может быть, это будет быстро. Завтра утром, может быть, я сообщу тебе, что картина готова, а может быть, потребуется больше времени. Я ничего не могу обещать.

Никакой человек понимания никогда не может ничего обещать, потому что кто знает о следующем мгновении? Все обещания идут от невежества.

Король сказал:

- Ты трудный человек, но я вижу в твоих глазах, вижу на твоем лице - может быть, ты окажешься самым лучшим художником.

И он выделил ему самую большую комнату во дворце - а больших комнат было много - с простой стеной, на которой можно было рисовать, и закрыл двери.