Путь дурака

— Ты в царстве будущего, — громовым голосом произнес Ульгень Хан, — именно тут формируется грядущее из твоих мыслей и мечтаний, чтоб потом, умерев здесь, воплотиться в мире настоящего. Но все оттенки твоих мыслей и мечтаний на века остаются здесь. Они образуют одну из твоих Душ, Душу Бось, Душу радости и восторга, так как из будущего в настоящее всегда идет поток творческой энергии и, воображая, мечтая, фантазируя, накопляется ею, улетая на крыльях ума в мое призрачное царство. Но эти же мечты остаются предметом скорби, так как не всем из них суждено воплотиться в Среднем мире, — продолжал говорить Ульгень, — а только тем, которые ты наполнишь своим Кут, своей жизненной Силой. Чем больше мечта, тем больше нужно Кут, чтоб она воплотилась. А Кут у обычного человека невелик.

— Почему же, Ульгень, иные планы осуществляются вскоре, а осуществление других требует, чтоб прошли годы? — спросил Рыбья Кость.

— Всему есть время свое, — ответил Ульгень, — и от звезд небесных зависит оно, когда сходятся, то и наступает время для осуществления события, помни это.

***

Наступила весна, и на реке тронулся лед. Льдины плыли, ударяясь друг о друга, несомые течением. Рыбья Кость со стариком смотрели на беспомощно вертящиеся льдины.

— Вот так и человек плывет по реке Жизни, — сказал Шаман, — сам не знает, куда и зачем, из Царства Ульгеня в Царство Эрлик Хана, в мир мертвых. Река-то берет начало в Верхнем мире, а течет в Нижний, туда и отправляют покойника на лодке Эрлика, лодке без весел, и плывет он туда так же, как и эти льдины, и исчезает из нашего мира, как талый снег.

Рыбья Кость подумал, что когда-то настанет и его день, день смерти, и он отойдет навсегда в иной мир, чтоб больше никогда. На слове «никогда» он споткнулся. «Ведь все не вечно, вечна ли смерть?» — подумал он и спросил старика.

— А почему шаманов хоронят на аранкасах, а не отправляют в лодке по реке?

— Вот ты о чем, — задумчиво произнес Алтай Кам, — это оттого, что шаман идет в Верхний мир к Ульгеню, а то и к Тенгри, а обычный человек слишком тяжел и подняться на Небо не может. Его привязанности опускают его под землю, туда, куда уходит все, с чем он отождествился. Пришла пора тебе покамлать Эрлику и войти в мир подземный, — сказал старый шаман. — Видишь, течет река, — продолжил он, указывая на воду. — Когда ты посмотришь на движущееся на тебя течение реки, то почувствуешь, как оно наполняет тебя тем, чего тебе недостает. Все это тогда ты притянешь к себе из будущего, это живая вода. Но затем повернись, посмотри на уходящее от тебя течение и почувствуй, как оно уносит от тебя все негативное. Все, что мешает тебе достичь желаемого, — это есть мертвая вода. Но если ты узнаешь, с чем нужно расстаться, чтоб получить что-либо, и что даст тебе исполнение желаний, сколько новых проблем принесет их исполнение, ты, может быть, тогда поднимешь голову к Небу и скажешь, обратясь к Тенгри: «Да будет Воля твоя». И если даже к тебе приплывет золотая рыбка, чтоб исполнить три твоих желания, ты трижды скажешь: «Да будет Воля твоя», ибо поймешь, что то, что желаешь ты, намного хуже того, что Бог уготовил нам.

Старик замолчал, задумчиво глядя на реку. Рыбья Кость говорил все, чего он желал и к чему стремился. Все, кроме пути к Богу, показалось ему детской игрой, и он понял, что Бог дает нам неизмеримо больше того, что мы могли бы пожелать.

Начав камлание, Рыбья Кость провалился под землю и сразу оказался в черной лодке, плывущей без весел по реке. Плеск волн, казалось бы, издавал стоны и рыдания. В лодке напротив Рулона сидел высокий черный старик с большими усами, завернутыми за уши, и двойной черной бородой, доходящей ему до колен. Его черные волосы были всклокочены. Он посмотрел на шамана своими горящими, как уголь, глазами.

— Вот река скорби и печали, несущая свои воды в океан Бой Тенсис, океан страдания. Река полна слез, потому что люди привязаны к своей памяти, которую я дал им. И эта память Тесь является одной из Душ человеческих, которая растет со временем. И чем больше становится эта Тесь, тем больше страдает человек оттого, что неминуемо уходит все, что он запомнил, ибо все не вечно. Когда память Тесь становится совсем большой и человек перестает видеть новизну мира, а видит лишь прошлое вместо настоящего и будущего, я забираю его в свой мир, туда, куда ушло все, что любил он и к чему привязался. Так наступает смерть.

— Почему же лодка, на которой плывешь ты, без весел? — спросил Рыбья Кость.

— Потому что человек в своей жизни безвольно плывет по течению, как и все, двигаясь от рождения к смерти, следуя тому, что внушили ему родители, следуя своим привязанностям, т.е. следуя памяти Тесь. Но если вы разовьете волю, чтобы действовать вопреки выработанным эмоциям, не по пути мыслей последуете, а по пути Духа Айы, тогда избежите смерти и обретете бессмертие в Духе. Но для того, чтобы обрести Вечность, человек должен оставить привязанности к прошлому и будущему.

С этими словами лодка сама собой причалила к берегу, и Эрлик Хан вышел из нее, сел на лысого быка и поехал на нем, погоняя его змеей вместо плети. Поехал по направлению к своему замку, возвышающемуся темной глыбой ржавого железа на большой куче грязи, среди царящего в царстве Эрлик Хана полумрака.

КНИГА 7. УРОДСТВО ЖИЗНИ

ЧАСТЬ 1. Я РАБ И СЛУЖИТЕЛЬ ЛЖИ ( NEW )

- Старая манда, немедленно давай рубль! Я пить хочу! - орал пьяный отец на свою престарелую мамашу, бабушку Рулона, гоняясь за ней с ножом по комнате.

- Ой – ой – ой! – вопила бабка. - Да у меня уже нету денег на твой пропой!

- Не ври, старая пакостница! - благословил ее сыночек, Богом данный, крепким словцом. – Недавно - то пенсию получила, вытаскивай-ка свою заначку на похороны, а то я сейчас твое последнее одеяло продам.

- Ой – ой – ой! – вопила «счастливая» мать, лицезрея любимого сыночка. - Как же я спать-то буду?

- Ничего, Бабуин. В гробу выспишься, – бесился «почтительный» сын, заграбастывая бабкину постель.

За этим каждодневным представлением наблюдал маленький Руля, испуганно выглядывая из-под кровати.

« Как же сильно меняется мой отец, - думал он. – Вчера только он был трезвым и тихо сидел целый день, разгадывая секрет спортлото, тихий, зажатый, слова не скажет. А сегодня это уже совсем другой человек: наглый, уверенный, дерзкий, не полезет за словом в карман, могущий сделать все, что угодно, только вот на ногах плоховато держится. Вот мне бы так же измениться. Тогда бы я в школе всем хулиганам пизды бы навернул, и все бабы были бы мои. Пить что-ли самому начать. Истина, говорят, на дне стакана».

Руля вспомнил фотографию отца, где он пьяный обнимал и целовал на виду у всех статую. Трезвый, он со стыда бы сгорел, не смог бы так свободно проявиться, а тут он стал всемогущим.

« Но я же йог, - думал Руля. - А йоги, я читал, вроде как не должны пить. Может, есть еще какой – нибудь способ, - думал он, - стать мне свободнее. А что, если я буду входить в состояние пьяного за счет самовнушения и подражания моему «святому» отцу. Буду практиковать стиль « пьяного», как в ушу».

В это время безвольная бабка уже выдала сыночку бабло, и он повалил пьянствовать.

«Вот так, потакая слабостям своих детей, мужей, друзей, люди выращивают из них ублюдков», - подумал Рул и, притворяясь пьяным, пополз из-под кровати, что-то нечленораздельное бубня, и пуская слюни из бессмысленно расслабленной рожи.

Посреди комнаты он завалился на бок, срыгнул и снова, вяло поднявшись, неуклюже пополз дальше.

- Боже мой, Боже мой! – заорала бабуся. – Какой отец – такой и сын. Тот пьяница, этот дурак. Перестань паясничать! Вставай! Тебе нужно идти в школу.

- Я не дурак, ба-а–бушка, - коряво говорил Рул. Я – пьяница, я в школу…я не пойду.

- Да как тебе не стыдно! Немедленно прекрати дурачиться. Тебе нужно учиться, - стала вешать, как лапшу на уши, гнилую мораль старуха.