Искусство и путь по-японски. 45 дорог к медитации и красоте

Еще одним местом, где можно четко проследить выражение концепции шибуми, является традиционный сад нива. Тенденции, характерные для японских искусств — такие как упорядоченность, отсутствие хаоса и суеты, сдержанность при оформлении фона, необработанные поверхности, нечетное количество предметов, противопоставление высокого низкому, классификация, едва уловимый намек, естественные закругленные формы, — все это ненавязчиво подталкивает нас к осознанию утонченного изящества шибуми — качества, которое можно обнаружить, наблюдая за природой, ее естественным ходом вещей или занимаясь классическими японскими искусствами. Схожесть эстетических принципов шибуми с другими концепциями — ваби, саби, фурью и многими другими — только подчеркивает целостность, взаимосвязанность всех природных и жизненных процессов и явлений.

Сам характер шибуми выражает этот синтез. Существует японский афоризм, который очень четко определяет взаимосвязь этой эстетической концепции и использования цветов в изобразительном искусстве. Согласно этому высказыванию художнику необходимо понять роль только трех цветов — белого, черного и темно-красного, которые представляют собой основу этого внутреннего упрощенного синтеза и являются составными частями единственного, лежащего в основе всего цвета. Использование всех остальных красок, увеличение насыщенности или затенение цвета — все эти вещи придут позже, абсолютно естественно, сами по себе, но только после того, как вы достигнете понимания роли трех основных цветов. Этот афоризм находит свое выражение во многих работах традиционных японских искусств. В рисовании кистью и письме чернилами помимо черного и белого используется только один цвет — красный, им наносится подпись (инкан) художника, выполнившего работу. В японском саду нива красный цвет используется в маку — фетровом покрытии для лавочки, с которой наблюдают за садом.

Это утонченное изящество берет свое начало в недосказанности, в намеке. Хотя в наши дни в искусстве суми-э широко используются цветные чернила, однако традиционно мастера применяли только черный цвет чернил (суми). Причиной этой однотонности была не нелюбовь мастеров к цветным чернилам и не отсутствие понимания того, как их можно выгодно использовать в своих работах, скорее это было знание, осведомленность мастеров о силе подобного прозрачного намека — силе шибуми. Цветок, нарисованный красными чернилами, навсегда останется красным, а всего лишь несколько мазков черного цвета могут отозваться в душе смотрящего на картину всеми возможными оттенками в зависимости от способности к воображению и настроения наблюдателя. Точно также несколько взмахов кисти могут трактоваться как стая птиц, а один — как бамбуковый стебель.

Эстетика шибуми, это эстетика предположений и намеков, фокусируется главным образом на начальной и завершающей стадиях действия, в то время как большинство западных концепций описывает именно «кульминационный момент». Возьмем, к примеру, ослепительную россыпь цветов, находящихся в полном цвету. Такое зрелище, завораживает любого, и японец здесь тоже не исключение. Но в японской эстетике не меньшую ценность представляют и едва раскрывшиеся бутоны или рассыпанные по земле опавшие листья цветов. Они широко используются в искусстве, создания букета. И хотя момент развязки всего действа, кульминация в жизни цветка может выглядеть поистине завораживающе, уже не остается места для творчества, утонченности, мы уже не можем использовать воображение.

Шизентеки

Шизентеки означает «непринужденность и естественность». Вообще глубокое уважение по отношению к природе является одной из основных характерных черт японских искусств и традиционной культуры. В конце концов, Япония это страна, жители которой когда-то пропиливали отверстия в крышах своих домов только ради того, чтобы не рубить дерево, растущее внутри дома. И такие дома чаще всего строились так, чтобы вписаться в окружающий ландшафт, найти для своего жилища естественное природное положение, а не менять окружающую обстановку под себя.

Тем не менее, японские искусства представляют собой нечто гораздо большее, чем просто способ почитания и сохранения природы. Например, икебана это не просто любование цветами в их | естественном состоянии; цветы собираются вместе, скрепляются, изгибаются, располагаются в определенном порядке — они организуются, но таким образом, чтобы не вступать в противоречие с природой, не менять ее, но в то же время, чтобы выразить природный художественный вкус художника, создавшего букет.

Японцы, как и другие жители нашей планеты, очень любят леса и цветы. Но если вы попадете в японский сад, вы не увидите спонтанно расположенные группы деревьев, а только очень тщательное, можно даже сказать, дотошное расположение их в определенном порядке. И хотя эти деревья были расставлены по своим местам человеком, вы не заметите ни малейшего вмешательства в процесс со стороны человека, все выглядит очень натурально и красиво. Порядок размещения деревьев кажется абсолютно естественным и безыскусным, но все же есть что-то еще, что-то неподдающееся логическому пониманию и описанию.

Хорошим примером для иллюстрации может послужить дерево бонсай. Мы восхищаемся тем, насколько натурально выглядит это миниатюрное копирование дерева и окружающей его природы. Но если мы посмотрим на это изысканное произведение искусства повнимательней, то заметим очень любопытную деталь: дерево выгладит намного выразительнее и убедительнее, чем в живой природе.

Конечно, можно найти старое, не потерявшее своей естественной красоты дерево с очень выразительным изгибом, но это довольно трудно, а случайно найти такое же дерево, только карликовое, растущее на каком-нибудь диком утесе вдали от цивилизации — еще труднее.

Таким образом бонсай (впрочем как и суйсе-ки) представляют собой не просто природу в ее первозданном виде, это природа в ее сверх концентрированной форме — уменьшенной, скомпонованной и многократно усиленной по интенсивности своего воздействия. В случае с бонсай и даже с икебаной и другими традиционными ремеслами можно говорить о японских искусствах как средстве нового понимания и толкования природы, интенсификации и дистилляции ее изначального качества.

Таким образом, старательное собирание и переплетение бонсай это не просто способ воспроизвести природу в ее первоначальном виде, но попытаться создать что-то, находящееся за пределами нашего обычного восприятия природы: простое копирование не выдерживает в этом случае никакого сравнения. Что-либо замечательное возникает только тогда, когда жизненная сила и творческий потенциал художника — человеческого существа, выступающего в качестве части природы, — сливается с сущностью и ритмом самой природы. В этом случае получается искусство — не японское искусство, а просто искусство, принадлежащее всем.

Хотя именно в Японии это искусство развивалось в течение веков и было поднято на такой высокий уровень, на котором оно находится в наши дни. Японцы объединили знания и наблюдения за природой с присущей людям склонностью делать все в каком-то заранее определенном формальном порядке. Эти формализованные наборы движений, ката, широко распространены в наши дни, но их использование гармонирует с идеями ши-зентеки. (На ката я остановлюсь более подробно в следующих главах книги). Несмотря на то, что японские искусства имеют свои определенные и очень давно установленные правила, во многом благодаря которым японские традиционные искусства обладают своим собственным, ни на что более не похожим стилем, эти правила очень близки к естественному природному порядку вещей.

Асимметрия в данном случае является хорошим наглядным примером. Как цветы не растут ровными рядами в дикой природе, так и в традиционном японском саду нива или в икебане стараются избегать симметричности. Природа «организована» в традиционных японских искусствах, но эта организация находится в гармонии с внутренним движением Ки в природе. Таким образом, человек, практикующий искусство икебаны, может согнуть цветок, придавая ему какую-либо форму, но этот сгиб никогда не будет чрезмерным, цветку не придадут такую форму, в которой бы он не существовал в дикой природе.