Сердце йоги

В мире существуют разные по уровню духовного развития типы людей. Во-первых, богочеловеческие существа, чье самоотречение совершенно и которые только делают добро другим, жертвуя при этом даже собственной жизнью. Это самые совершенные люди. Если их найдется хотя бы сотня в какой-нибудь стране, то стране этой нечего приходить в отчаяние. Но, к сожалению, таких людей слишком мало. Кроме того, есть хорошие люди, делающие добро другим до тех пор, пока это не вредит им самим. Наконец, есть третий тип людей, которые вредят другим, чтобы себе сделать добро. Один санскритский поэт говорит, что есть и четвертый тип людей, которому он не подыщет названия, – людей, наносящих вред другим ради удовольствия вредить. Подобно тому, как на одном полюсе бытия находятся высочайшие в духовном отношении люди, делающие добро ради добра, так на другом полюсе находятся люди, делающие зло ради зла. Они никакой выгоды не получают от того, что делают зло, но зло лежит в самой их природе.

Существует два санскритских слова: «правритти», означающее движение по направлению к чему-нибудь, и «нивритти» – движение прочь от чего-нибудь. Правритти олицетворяется тем, что мы называем миром «Я» и «мое»; оно включает все то, что обогащает это «Я» посредством денег, власти, славы и что по природе стремится захватить, собрать все в один центр, и центр этот есть «Я». Когда стремление это начинает ослабевать и наступает нивритти, или отдаление, отхождение, тогда вступают в свои права нравственность и религия. Как правритти, так и нивритти суть разные виды труда; правритти – негативная деятельность, нивритти – позитивная. Нивритти является основой всякой нравственности и религии, и конечное совершенство ее выражается в полном самоотречении, в готовности пожертвовать умом и телом, и всем для другого существа. Когда человек дошел до этого состояния, он достиг совершенства в карма-йоге. Это наивысший результат добрых дел. Хотя бы человек не изучил ни одной философской системы, хотя бы он не верил ни в какого Бога, хотя бы он не молился ни разу во всю свою жизнь, если он одной только силой хороших дел пришел к такому состоянию, что готов отдать жизнь для других, то он достиг того же пункта, к которому религиозного человека приводит молитва, а философа – знание. Итак, мы видим, что философ, молящийся и работник – все встречаются в одном пункте, и пункт этот есть самоотречение. Как бы ни разнились друг от друга философские и религиозные системы, все человечество все же преклоняется с благоговением и трепетом перед человеком, готовым пожертвовать собой для других. В данном случае вопрос вовсе не в верованиях или в доктрине – даже люди, очень враждебно относящиеся к всяким религиозным идеям, сталкиваясь с фактами полного самопожертвования, чувствуют, что они должны перед ними преклониться. Разве вы не видели, как даже самый строгий христианин, читая «Свет Азии» сэра Эдвина Арнольда, преклоняется перед Буддой, не проповедовавшим ни о Боге и ни о чем ином, кроме самопожертвования. Единственно, чего не знает узкорелигиозный человек, – это то, что собственная его цель в жизни совершенно тождественна с целью тех, с кем он расходится в убеждениях. Верующий, держа всегда перед собой идею Бога и окружая себя добром, приходит в конце концов к тому же пункту и говорит: «Да будет воля Твоя» – и ничего не сохраняет для себя. Это и есть самоотречение. Философ благодаря всему своему знанию понимает, что все видимое есть иллюзия, и с легкостью от него отказывается. И это – самоотречение. Итак, карма, бхакти и джнана встречаются в этой точке; это и хотели сказать все великие проповедники древних времен, говоря, что Бог не есть мир. Мир – одно, а Бог – другое, и различие это абсолютно справедливо. Под миром подразумевается эгоизм. Бог – это бескорыстие. Можно жить на троне, в золотом дворце, и быть совершенно неэгоистичным – такой человек живет в Боге. Другой человек живет в лачуге, носит лохмотья и ничего на свете не может назвать своим; однако, если он эгоистичен, он глубоко погружен в мирскую суету. Вернемся теперь к одному из главных наших положений. Мы говорим, что не можем творить добра, не делая одновременно какого-нибудь зла, и не можем творить зла, не делая вместе с тем и добра. Как же нам трудиться, зная это? На этом основании и возникали секты, которые, опираясь на то, что человек, живя, должен убивать бедных маленьких животных и растения и чему-нибудь или кому-нибудь вредить, с удивительным самомнением проповедовали медленное самоубийство как единственное средство уйти из мира. Поэтому, согласно их учению, остается только умереть. Джайны проповедовали эту доктрину как высший идеал. Она кажется очень логичной. Но истинное разрешение вопроса содержится в Гите и выражается в теории беспристрастия и полной отрешенности при выполнении своей жизненной задачи. Знайте, что вы совершенно отделены от мира; однако вы живете в мире и, что бы вы в нем ни делали, трудитесь не для себя. Каждый поступок, совершаемый вами для себя, обратит свое действие на вас же самих. Если он хорош, вы получите хорошие последствия; если плох, вы получите негативные результаты. Но всякое действие, совершенное не ради себя, каково бы оно ни было, не обратит на вас своего действия. Эта идея очень ярко выражена в одной фразе в индусском священном писании: «Если он даже уничтожит всю Вселенную (или если его самого убьют), он не будет ни убийцей, ни убитым, если он поймет, что действовал не для себя». Поэтому карма-йога учит: «Не отрекайся от мира, живи в мире, впитывай его влияние, сколько можешь, но лучше вовсе не работай, чем если ты будешь это делать для личного удовольствия. Целью жизни не должно быть получение удовольствий. Сначала убей чувство своего «Я», а затем вбери весь мир, как себя самого». Как говорили древние христиане: «Надо совлечь с себя ветхого человека». Этот «ветхий человек» есть эгоистичное представление о том, что весь мир создан для нашего наслаждения. Неразумные родители учат своих детей молиться: «Господи, Ты создал для меня это солнце и эту луну!» Как будто Господу нечего больше делать, как создавать все для этих младенцев! Не учите ваших детей таким глупостям! Есть люди, неразумные в другом отношении: они учат, что все животные созданы для того, чтобы мы их убивали и ели, что весь мир сотворен ради удовольствия людей. Все это неверно. Тигр, пожалуй, тоже может решить, что человек был создан для него, и будет молиться: «Господи, как скверны эти люди, которые не попадаются на моем пути, чтобы я их съел: они нарушают Твой закон». Если мир создан для нас, мы тоже созданы для мира. Более всего задерживает наше развитие мысль о том, что мир создан ради нашего удовольствия. Мир этот не ради нас сотворен; миллионы людей покидают его каждый год, и мир этого не чувствует, потому что они замещаются миллионами других. Мир в такой же мере создан для нас, как и мы для мира.

Итак, чтобы хорошо работать, надо сначала избавиться от пристрастия. Во-первых, не бросайтесь в гущу сражения, будьте лишь свидетелями его и продолжайте работать. Учитель мой говорил мне: «Относись к своим детям так, как к ним относится их няня». Няня возьмет вашего ребенка и будет ласкать его, и играть с ним, и обходиться с ним так же мягко, как и с собственным ребенком, но, как только вы ее рассчитаете, она соберет свои вещи и сейчас же покинет ваш дом, причем все похожее на привязанность будет ею забыто. У обыкновенной няни при разлуке с вашими детьми не сожмется сердце, и она тотчас примет на свое попечение других питомцев. Так и вы должны относиться ко всему, что вы считаете своим. Вы – няня и, если вы верите в Бога, верьте, что то, что вы считаете своей собственностью, принадлежит в действительности Ему. Величайшая слабость часто принимает личину величайшей добродетели или силы. Думать, что кто-нибудь зависит от меня и что я могу сделать добро другому, является слабостью. Это убеждение вызывает пристрастие, а пристрастие порождает все наши страдания. Мы должны внушить сами себе, что никто во всей Вселенной от нас не зависит: ни один нищий не зависит от нашего милосердия, ни одно живое существо не зависит от нашей поддержки. Все они получают помощь от природы и будут получать ее, хотя бы население мира уменьшилось на много миллионов. Жизнь природы не остановится ради нас с вами; нам дается только благословенное преимущество воспитывать себя, помогая другим. Этот великий урок надо выучить, и, когда мы его вполне усвоим, мы никогда уже не будем несчастны; мы сможем без вреда для себя вращаться в какой угодно среде и где бы то ни было. Вы можете иметь жен и мужей, и целые полки подчиненных и можете владеть целыми царствами; и если в своих действиях вы опираетесь на принцип, что мир не для вас создан и не нуждается непременно в вас, ничто не может вам повредить. В этом году, может быть, умерли ваши друзья. Разве мир остановился, поджидая их возвращения? Нет, он продолжает существовать. Выкиньте поэтому из головы мысль, что вам что-то надо создать для мира; это лишь гордыня и эгоизм, принимающий личину добродетели. Когда вы приучите свой ум к сознанию независимости от вас всего мира или кого бы то ни было из людей, тогда не будет и реакции в виде страдания, порождаемого трудом. Если вы, давая что-нибудь человеку, ничего от него не ждете, даже благодарности, тогда неблагодарность его вас не поразит, так как вы и не предполагали даже, что имеете право получить от него что-либо в обмен. Вы дали ему лишь заслуженное им; его собственная карма доставила ему это, а ваша карма сделала вас при этом посредником. Зачем вам гордиться тем, что вы что-то кому-то отдали? Вы только посыльный, принесший деньги или какой-нибудь другой дар, который заслужен миром, его собственной кармой. К чему же вам в таком случае гордиться? Когда вы приобретете бесстрастие, то для вас не будет существовать ни добра, ни зла. Лишь эгоизм делает разницу между добром и злом. Это очень трудно понять, но вы со временем дойдете до сознания того, что ничто в мире не имеет власти над вами, пока вы сами не дадите ему этой власти. Ничто в мире не имеет власти над индивидуальным «Я» человека, пока оно по собственному неразумию не утратит своей независимости. Таким образом, будучи бесстрастными, вы побеждаете и отрицаете чью бы то ни было власть над вами. Весьма легко сказать, что ничто не имеет права влиять на вас, пока вы того не позволите; но каков истинный признак человека, не позволяющего, чтобы что-нибудь влияло на него – ни счастье, ни несчастье? Признак этот состоит в том, что удача или неудача не вызывают изменения в его уме; при всех условиях он остается одинаково непоколебим.