Будда однажды сказал

Обычно, думая о ребенке, его не воспринимают как полноценно существующего, потому что он находится в процессе роста. О детстве думают, что оно — путь в настоящую жизнь. Реальность же — то, к чему приводит детство; вот как нас учили. Детство — ерунда, только подготовка: сначала к школе, затем к колледжу, к университету; теперь мы обучены, подготовлены — вот сейчас начинается действительность. Таким образом, детство — только «предисловие», но не настоящая книга. Вот чему мы были научены.

Поэтому, когда вы чувствуете, что детство, словно волна, снова накатывает, вам становится страшновато: что происходит? Я теряю память? Лишаюсь знаний? Теряю собственную взрослую жизнь? Я теряю всё, что узнал такой ценой, преодолев столько трудностей, затратив столько труда? Я откатываюсь назад? Деградирую?

Если спросить психоаналитика-фрейдиста, он скажет: «Вы регрессируете. Остерегайтесь, не позволяйте себе так думать. Иначе потеряете всё, что вы завоевали с таким трудом». Но я вам скажу: это не так, вы — не регрессируете. Это не то детство, которое вами было потеряно, это нечто абсолютно новое. Это подобно детству, но различие всё же есть. Это — новое, второе детство, или второе рождение. Так что не пугайтесь и перестаньте думать, что с вами происходит что-то не то.

Вот случай с одной женщиной... И с женщинами это случается чаще, чем с мужчинами, потому что они всё-таки меньше поддались цивилизации, в сравнении с мужчинами. Они — ближе к природе. Поскольку общество ориентировано на мужчин — женщины на втором плане. В каком-то смысле это тоже неплохо. Женщины всё еще более дики. Поэтому они могут кричать, сердиться и плакать, проливая слезы. Мужчины стали очень холодны, женщины — еще мягки и влажны. Таким образом, женщины ближе ко второму детству, а мужчинам приходится прикладывать для этого более энергичные усилия.

Женщина, о которой я собираюсь рассказать, была очень стара, около семидесяти лет. И испугалась она сильно. Приехала ко мне и говорит:

— Что случилось? Я чувствую себя как ребенок. Более того, мне хочется вести себя как ребенок, смеяться или говорить по-детски — даже дразниться.

Семидесятилетняя женщина хочет гримасничать, как маленький ребенок. Она боялась, но это так естественно. Я ей сказал:

— Не волнуйтесь. Начните играть с детьми.

Она переспросила:

— Что? Играть вместе с детьми? Вы подразумеваете именно это?

Я подтвердил свои слова.

И она оказалась действительно хорошей, редкой женщиной. Она стала играть с детьми — Сиддхартхой и Пурвой, и маленькие саньясины подружились с ней. Все вокруг были озадачены, удивлены. Некоторые чувствовали, что это — очень редкий случай. Она обычно играла с маленькими детьми в ашраме; это были дети чернорабочих, работавших на Зал Будды, и для них она стала другом. Это было совсем нечто особенное. Она приняла это, и в ней что-то стало возрастать.

Перед отъездом она пришла снова и сказала:

— Теперь меня ждет беда. Ошо, благодаря вам меня ждет неприятность. Я так наслаждалась всем этим. Впервые в моей жизни было нечто настоящее. Но как это сохранить на Западе? Меня просто посадят в сумасшедший дом. Здесь всё это хорошо. Здесь есть вы, саньясины, и они уверены: всё, что сказал Ошо, — прекрасно. Но кто защитит меня там? Не хотелось бы потерять состояние, которое открылось, не хочется закрывать эту дверь. Вся моя жизнь была потрачена зря. За эти дни я снова стала ребенком, полюбила свое бытие, стала так благодарна ему — и пришло благословение.

То же самое возможно для Париджата. У него мягкое сердце. Позвольте этому первому проблеску стать ярче. Идите с этим и танцуйте. Начинайте снова петь, играть. Даже если люди думают, что это безумие, не беспокойтесь об этом, поскольку они всегда так мыслили. Им кажется, что святой Франциск был безумен, потому что уподобился ребенку. Они считают, что Иисус был безумен, думают, что Будда был безумен. Они всегда мыслили подобными категориями.

По сути, они потеряли контакт с природой. Они — мертвецы. Всякий раз, когда они встречают сияние, возникновение жизни, они чувствуют себя оскорбленными. Они не в состоянии поверить, что такое возможно. Поскольку с ними этого не случалось — как это может произойти с кем-то? «Как вы смеете? Со мной такого не происходит, почему же это может происходить с вами? Невозможно! Вы должны это хорошо усвоить, или у вас просто психологический кризис».

Не верьте этим людям. Общество — безумно. В нем любого нормального человека — считают умалишенным. Таковым он и выглядит. Это — общество слепых людей. А ваши глаза вдруг открываются, и вы начинаете рассуждать о свете, а слепцы собираются и говорят: «Какая ерунда. Этот человек сошел с ума. Нет никакого света. Это написано в наших священных текстах: свет не существует. Наши пророки провозгласили это, а философы всегда оспаривали это — значит, свет не существует. Нет никакого Бога, никакой возможности второго детства». Они станут отрицать всё.

А по сути, отрицая, они просто защищаются, потому что боятся. Если всё это — так, то в них возникает раздражение, негодование; священное негодование. И они боятся, потому что тогда изменится вся их жизнь, весь уклад. То.да разрушается их прошлое. На такое у них не хватит храбрости. Они — не храбрецы. Тогда им придется потерять много удобств, привычный комфорт, надежную жизнь, безопасность. Нет, они не хотят заходить далеко.

Легче сказать: «Бог мертв», «Он никогда не существовал». Легче сказать, что те, кто говорит о Боге, — просто поэты, мечтатели, фантазеры; что люди, которые говорят о самадхи, экстазе, медитации — только «самокопатели», беглецы. Легче осудить таких людей — это защищает. Так можно избежать приключения в неизвестном.

Люди — трусы, не волнуйтесь из-за них. Идите своей дорогой, продолжайте танец своего пути. Помните только одно: если вы чувствуете, что нечто хорошо, — значит, это хорошо, если вы чувствуете, что нечто красиво — это красиво, если что-то вас веселит, радует или восторгает,— это истина. Позвольте такому ощущению быть вашим единственным критерием. Не тревожьтесь о мнении других. Пусть это станет вашим краеугольным камнем — независимо от причин вашего ликования, необходимо оставаться ему верными. Ананда (счастье) — единственный критерий правды.

Итак, если вам хорошо, и вы чувствуете, что счастливы, — не тревожьтесь.

«Слушая вас сегодня, я становлюсь ребенком. Хотелось крикнуть, что мне всего три года...»

Крикните это деревьям, миру, звездам — «мир всего три года» — и живите. Три года — точный возраст. Ребенок умирает в человек именно к трем годам. Он теряет контакт с природой и становится частью общества. В этот момент он как бы пересекает границу, теряет связь со своим собственным существом, сливается с обществом. До этого он был сродни животным, деревьям или скалам.

Теперь он — гражданин, который начинает изучать манеры, язык, этикет. Постепенно он вырастает, удаляясь всё дальше и дальше от Бога.

Итак, если вдруг случилось, что вы помните себя в три года, останьтесь в этом возрасте, и тогда вы пойдете глубже. Вам будет два года, один — и однажды вы увидите, как вы рождаетесь, проходя через родовые пути. Потом увидите, что вы в утробе, окружены теплом вашей матери.

В такой момент случается сатори, первый проблеск самадхи. Потому что в утробе матери для вас нет ни тревог, ни ответственности. Вам не нужно даже дышать, мать делает это за вас. Там, в матке, вы — в абсолютном подчинении. Там нет сомнений в том, что всё — заслуживает доверия. В матке у ребенка нет своего мнения, он там просто живет, без самости.

Первый проблеск просветления происходит, когда человек возвращается в матку, помещается туда, припоминая, каково там было. Тогда вся Вселенная становится маткой. А она и есть матка. Вселенная становится вашей матерью. Универсум становится теплом, вам не холодно. Это — любовь. Это не чужой мир, вы — дома, вы здесь не посторонний, вы — свой. Первое сатори случается, когда вы возвращаетесь в утробу матери.