Сумма теологии. Том VII

Ответ на возражение 1. Этот аргумент рассматривает совершенство радости со стороны того, кому радуются.

Ответ на возражение 2. Когда кто-либо достигает блаженства, он достигает назначенного ему божественным Предопределением предела, за которым уже нет ничего, к чему можно было бы стремиться, хотя по достижении своего предела некоторые приближаются к Богу больше, чем другие. Следовательно, всякая радость будет совершенной со стороны самого [радующегося], поскольку его желание будет находиться в полном покое, хотя при этом радость одного будет большей, чем [радость] другого, по причине его более совершенной причастности божественному блаженству

Ответ на возражение 3. Постижение означает совершенство познания со стороны познаваемой вещи, то есть, что она познана настолько, насколько она только может быть познана. Но есть и другое совершенство познания, а именно со стороны познающего, подобно тому, как это имеет место и в случае радости. По этой причине апостол и говорит: «Чтобы вы исполнялись познанием воли Его во всякой премудрости и разумении духовном» ( Кол. 1:9).

Раздел 4. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ РАДОСТЬ ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что радость – это добродетель. В самом деле, порок противоположен добродетели. Но горе по причине лени и зависти рассматривается как порок. Следовательно, радость надлежит полагать добродетелью.

Возражение 2. Далее, любовь и надежда суть страсти, объектом которых является «благо», и такова же и радость. Но любовь и надежда считаются добродетелями. Следовательно, и радость надлежит полагать добродетелью.

Возражение 3. Далее, предписания Закона относятся к актам добродетели. Но нам предписано радоваться в Господе, согласно сказанному [в Писании]: «Радуйтесь всегда в Господе» ( Филип. 4:4). Следовательно, радость – это добродетель.

Этому противоречит следующее: ее нет ни в одном из перечней добродетелей – ни теологических, ни нравственных, ни умственных, что очевидно из того, что было сказано выше (II-I, 57; II-I, 60; IN, 62).

Отвечаю: как уже было сказано (IN, 55, 2), добродетель является деятельным навыком, поскольку по самой своей природе она обладает склонностью к некоторому акту. Однако подчас от одного и того же навыка могут происходить несколько однонаправленных и однородных актов, каждый из которых следует из другого. И поскольку последующие акты не проистекают из добродетельного навыка иначе, как только через предшествующий им акт, то и сама добродетель определяется и именуется согласно этому предшествующему [всем остальным] акту, хотя остальные акты тоже проистекают из [этой] добродетели. Далее, из того, что было сказано нами о страстях (IN, 25, 2), очевидно, что любовь является первым стремлением вожделеющей способности, а желание и радость следуют из нее. Поэтому один и тот же добродетельный навык склоняет нас и любить, и желать любимое благо, и радоваться ему Но поскольку любовь является первым из этих актов, то добродетель получила свое имя не от радости или желания, а от любви, и была названа любовью к горнему Следовательно, радость – это не отличная от любви к горнему добродетель, а акт, или следствие, любви к горнему, по каковой причины ее называют одним из плодов ( Гал. 5:22).

Ответ на возражение 1. То горе, которое является пороком, обусловливается неупорядоченным себялюбием, которое, как было показано выше (II-I, 77, 4), является не отдельным пороком, а первопричиной всякого греха, вследствие чего некоторые виды горя рассматриваются как особые пороки – ведь они являются следствиями не частного, а общего порока. С другой стороны, любовь к Богу является особой добродетелью, а именно любовью к горнему, с которой радость соотносится как присущий ей акт, о чем уже было сказано.

Ответ на возражение 2. Надежда, как и радость, проистекает из любви, но надежда добавляет специальный признак со стороны объекта, а именно «трудность» и «возможность» обретения, в связи с чем и полагается отдельной добродетелью. Радость же, со своей стороны, не добавляет к любви никакого особого аспекта, который мог бы обусловить отдельную добродетель.

Ответ на возражение 3. Закон предписывает радость как акт любви к горнему, хотя она и не является ее первым актом.

Вопрос 29. О МИРЕ

Теперь мы должны исследовать мир, под каковым заглавием наличествует четыре пункта: 1) является ли мир тем же, что и согласие: 2) все ли желают мира; 3) является ли мир следствием любви к горнему: 4) является ли мир добродетелью.

Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ МИР ТЕМ ЖЕ, ЧТО И СОГЛАСИЕ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что мир есть то же, что и согласие.

Ведь сказал же Августин, что «мир людей есть упорядоченное согласие» [334]. Но мы в настоящем случае ведем речь именно о мире людей. Следовательно, мир есть то же, что и согласие.

Возражение 2. Далее, согласие – это единство устремлений. Но природа мира как раз и состоит в такого рода единении, поскольку, как говорит Дионисий, мир объединяет и создает всеобщее единомыслие [335]. Следовательно, мир есть то же, что и согласие.

Возражение 3. Далее, вещи, противоположности которых совпадают, тоже совпадают. Но одно и тоже противоположно и согласию, и миру, а именно неустройство, по каковой причине читаем, что «Бог не есть Бог неустройства, но – мира» (1 Кор. 14:33). Следовательно, мир есть то же, что и согласие.

Этому противоречит следующее: между нечестивыми возможно согласие в зле. Но «нечестивым нет мира» ( Ис. 48:22). Следовательно, мир не является тем же, что и согласие.

Отвечаю: мир предполагает не только согласие, но и ещё нечто сверх того. Поэтому там, где есть мир, есть и согласие, но не везде там, где есть согласие, есть и мир, если употреблять слово «мир» в строгом значении.

В самом деле, согласие в строгом смысле есть согласие людей в том, в чем согласны их сердечные устремления в отношении одного и того же. Но человеческое сердце подчас может склоняться к разным вещам, причем двояко. Во-первых, со стороны различных желающих способностей; так, чувственное желание иногда склоняется к тому, что противно разумному желанию, согласно сказанному [в Писании] о том, что «плоть желает противного духу» (Пап. 5, 17). Во-вторых, со стороны одной и той же желающей способности, склоняющейся к разным объектам желания, которые она не может получить одновременно, вследствие чего неизбежно происходит столкновение движений желания. Но для мира сущностно необходимо единение таких движений, поскольку в сердце человека не наступит мир до тех пор, пока он не получит то, что он хочет, а тем более в том случае, если он, получив то, что хотел, продолжает хотеть что-то еще, что нельзя получить одновременно с тем, что уже получено. С другой стороны, это единство не является сущностно необходимым для согласия, по каковой причине согласие означает единство желаний различных людей, в то время как мир помимо этого означает единство желаний каждого человека.

Ответ на возражение 1. Августин здесь говорит о том мире, который бывает между несколькими людьми, и при этом подчеркивает, что этот мир есть не всякое согласие, но – упорядоченное, то есть согласие одного человека с другим в отношении того, что приличествует им обоим. В самом деле, если один человек соглашается с другим не по собственной воле, а потому, что принужден к этому, например, страхом перед некоторым окружающим его злом, то такое согласие в строгом смысле слова не является миром, поскольку покой порядка каждого из согласных не соблюден, а нарушен некоторой внушающей страх причиной. Поэтому несколько выше он говорит, что «мир есть спокойствие порядка», каковое спокойствие состоит в том, что все движения желания в одном человеке одновременно успокаиваются.