Преодоление земного притяжения

— По радио из Москвы сообщили, Паульс сдался.

Это было известие, которого Серьговский давно с нетерпением ждал и на которое был весь расчет операции. Через несколько минут в зале появился Кюхельман. Он подсел к его столику и заказал себе ужин. Пока исполняли заказ, Кюхельман, потягивая пунш, испытывающе посматривал на Серьговского. Тот сидел с беспечным видом, не торопясь, жевал бифштекс, искусно скрывая свое волнение. Наконец Кюхельман не выдержал:

— Ну, что, капитан, доживаете последние деньки мирной жизни и собираетесь опять в Сталинград?

— Да, уже надоело бездельничать, — как можно равнодушнее промолвил Серьговский.

— Можете не спешить, господин Биргер, в этом уже нет нужды. Сегодня Паульс сдался русским со всей своей трехсоттысячной армией.

— Не может быть, — воскликнул Серьговский.

— Может, дорогой мой друг, может. Возблагодарите Бога, что вы сейчас не там.

— Но где же честь мундира? Уж лучше бы он застрелился, — продолжал изображать негодование Серьговский.

После ужина, прощаясь, Кюхельман сказал:

— Выздоравливайте, голубчик, и приходите к нам в штаб, люди с вашим опытом всегда нужны.

Это было как раз то, что хотел услышать Серьговский. Первая часть плана операции удалась на славу.

Вот уже как неделю Серьговский служил при штабе Восточной резервной армии. К серьезной информации его не допускали. Но даже те сведения, которые он сумел собрать из косвенных источников, вызвали интерес и одобрение Центра. Серьговский понимал, что спешить и рисковать по пустякам пока не стоит. Необходимо выждать момент, когда откроется возможность добыть главную информацию, ради которой его сюда и направили. А такой информацией могли быть только данные о дислоцировании резервной армии на восточном фронте.

Как-то раз, прогуливаясь в воскресенье по городу, он вспомнил о Коле Пашкевиче и решил посмотреть на паренька. Было около трех дня. Он прошел в сквер и сел на противоположной стороне от условленного места. Ровно в пятнадцать часов подошел паренек лет восемнадцати и присел на ту самую скамейку. Посидел со скучающим видом минут пять, встал и пошел в сторону храма. Взойдя по ступенькам на паперть храма, он три раза перекрестился и зашел вовнутрь. «Молодец, — про себя отметил Серьговский, — делает все натурально. С такого паренька получится неплохой разведчик». В это время мимо него проходил высокий худой священник, в длинном сером пальто поверх подрясника и с надвинутой на глаза черной скуфьей. Проходя мимо Серьговского, он мельком глянул на него. Тому показалось, что священник вздрогнул. Уже отходя от Серьговского, священник еще раз оглянулся на него каким-то странным взглядом. То ли удивленным, то ли испуганным. «Неужели он меня узнал?», — эта первая мысль обожгла душу разведчика. Но уже другая мысль посмеялась над первой: «Кого собственно узнавать? С двадцать пятого года я за границей, после сразу арест, а там война. Собственно в России меня никто и не видел. Здесь я вообще никогда в жизни не появлялся. Ерунда, это у меня от переутомления воображение разыгралось». Но как бы Серьговский себя ни успокаивал, на душе все равно остался неприятный осадок.

Прошел март с его переменчивым настроением, то мороз, то оттепель. Апрель сразу заявил свои права бурным таянием снегов. Серьговский в свое обычное время шел, перешагивая через ручьи, в ресторан обедать. Настроение у него, как и всегда весной, было приподнятое. Появилось предчувствие каких-то хороших перемен. Но когда его подошел обслуживать какой-то другой официант, хорошее настроение словно испарилось. Отсутствие Владислава его очень взволновало. Но выяснять причину этого он не стал, это могло вызвать подозрение. Вечером он снова пришел в ресторан и опять не обнаружил Владислава. Ночь спал плохо, перебирая все возможные варианты исчезновения Владислава. Утром следующего дня принял решение идти на контакт с Колей Пашкевичем. Другого выхода не было. Во-первых, надо было выяснить, что случилось с Владиславом, а во-вторых, срочно нужна была связь с Центром. Была как раз суббота. Без четверти пятнадцать он направился в сквер. В сквере он, заложив руки за спину, не торопясь прогуливался. Увидев, что Коля идет к скамейке, он пошел ему навстречу. Проходя мимо, он как бы нечаянно задел его плечом и извинился, в то же время незаметно подложил ему в карман записку. Коля присел на лавочку, а Серьговский, пройдя до конца сквера, тут же развернулся и пошел неторопливой походкой назад. Проходя мимо Коли, он, не глядя в его сторону, произнес:

— Ваши молитвы кому-нибудь помогают?

Коля, растерявшись от неожиданности, не сразу произнес ответ.

А Серьговский, не останавливаясь, сказал:

— В правом боковом кармане, — и проследовал дальше.

— Помогают всем, кто в это верит, — с запозданием произнес Коля, с удивлением глядя вслед уходящему Серьговскому.

Засунув руку в правый боковой карман пальто, он обнаружил там клочок бумаги, но доставать ее не стал, а пошел в храм. Там в укромном месте он развернул записку и прочел: «16:00 — ул. Глухая 15. Записку уничтожь». Коля отнес записку в пономарку алтаря и сжег ее в печке. Затем, переждав немного времени, пошел по указанному адресу. Он специально прошел по нескольким близлежащим переулкам, чтобы убедиться в отсутствии слежки. В доме его встретил сам Серьговский и, крепко пожав руку, провел в свою комнату.

— Что случилось с Владиславом, — сразу же задал он вопрос, больше всего волновавший его.

— Заболел. Воспаление легких. Очень высокая температура. Проболеет не менее двух недель. Он меня предупредил, что вы со мною свяжетесь.

— Да, плохи наши дела, Коля. Но ничего, как-нибудь продержимся. Теперь слушай меня внимательно. Встречаться мы с тобой больше не будем, это опасно. Давай подумаем, где мы будем передавать друг другу сообщения.

— Лучше всего это делать на той самой скамейке, — предложил Коля. — С левой крайней ее стороны есть сбоку небольшое углубление. Когда сидишь, можно незаметно положить, а также взять небольшую бумажку, свернутую трубкой.

— Хорошо, будь осторожен. Вот тебе очередная шифровка для передачи.

Коля как обычно подошел к скамейке, присел на ее край и, закинув ногу на ногу, стал беспечно оглядываться кругом. Убедившись, что никто за ним не наблюдает, сунул записку в щель скамейки и, посидев немного, направился в сторону храма. Но на самом деле за ним наблюдали и очень внимательно. С одной стороны, сотрудники контрразведки штаба резервной армии Восток, а с другой, отец Пахомий, стоявший у церковного окна. Как только Коля зашел в храм, он сразу подошел к нему и шепнул:

— Пройди за мной в ризницу.

Коля повиновался. Когда он зашел в ризницу, отец Пахомий с жаром заговорил:

— Времени у нас крайне мало. Потому слушай меня и ради Бога верь мне. Я давно догадывался, что ты сотрудничаешь с партизанами. Как это ни горько, но я должен открыть тебе правду, отец Венедикт вас предал. Об этом я узнал случайно. Не удивляйся этому, предавший однажды, предаст и второй раз. Теперь за тобой следят, но им нужен не столько ты, как тот, кто придет за посланием, оставленном тобою в скамейке.

— Тогда, отец Пахомий, я должен немедленно пойти и предупредить его, — решительно сказал Коля.

Отец Пахомий схватил его за руку:

— Доверься мне, я все устрою, а ты только навредишь делу. Я сейчас пойду и сяду там, меня ведь не подозревают. А ты выходи через дверь ризницы прямо на кладбище и жди нас у Нюры, она тебя спрячет. Только ради всего святого никуда не выходи. Он открыл дверь ризницы и вытолкнул Колю наружу. Затем прикрыв дверь, пошел к выходу из храма.

Серьговский в это время шел в сквер, для выемки шифровки из Центра. Но как только он вступил в сквер, сразу почувствовал, что-то неладное. Доверяясь своей интуиции, он тут же замедлил шаг, а затем свернул в рядом расположенный пивной бар. Пристроившись с кружкой пива у окна, он стал внимательно наблюдать. Он увидел, как из дверей храма вышел тот самый священник, который когда-то его так озадачил. Но то, что произошло на его глазах в данное время, не просто озадачило Серьговского, а прямо-таки ошеломило. Священник быстрым шагом подошел к скамейке, не таясь, вытащил сообщение Центра и опять быстро пошел к храму. За ним с разных концов сквера устремились несколько человек в штатском. Они забежали в храм вслед за священником.