Христианские древности: Введение в сравнительное изучение

В очень большой степени это касается, конечно, и «вторичных» реликвий (они сами и археологические сюжеты, с ними связанные, невероятно многочисленны, но работа с ними на современном уровне пока Не формализована). Реликвии обретали и теряли, ими делились и их похищали, их подлинность удостоверялась чудесами, их «подделывали» и разоблачали, их хранили и украшали, ими благословляли. Они породили Целые огромные отрасли художественно-ремесленной промышленности поздней античности и средневековья, изготовлявшие евлогии всевозможных форм из самых разных материалов: прежде всего фляжки и «ампулы» для хранения святой воды, мира и других чудотворных жидкостей (стеклянные, керамические, металлические); миниатюрные иконы (каменные, стеклянные, металлические); значки, пряжки и многое другое. Для их хранения создавали фантастически сложные комбинации сосудов с экранами, иконных окладов, реликвариев и всевозможных монстранцев, используя весь спектр материалов от золота, скорлупы страусиных яиц и хрусталя до обычного дерева и камня. Изображения на них, или их собственные формы, стали важным источником иконографии и позволяют восстановить облик давно разрушенных архитектурных сооружений, утраченных икон и других памятников.⁴³

В западной историографии эта общность артефактов получила даже специальное название «паломнического искусства», для его изучения собирают международные конференции и конгрессы, издают многочисленные сборники и чрезвычайно обширные корпусы предметов (например, свод X. Бушхаузена по реликвариям, А. Фролова по ставротекам и др.: Braun, 1940; Frolow, 1961; Frolow, 1965; Buschhausen, 1971; Hahn-loser, Brugger-Koch, 1985; BP). Все больше внимания привлекает это искусство и в России.⁴⁴

Мы уже не раз касались истории реликвий в предыдущих главах, говоря о Палестине и Англии, Италии и Африке. Специальный «археологический свод» по реликвиям, в том числе по реликвиям Константинополя, был бы чрезвычайно интересным чтением, но, к сожалению, до его составления еще далеко, если не считать работ Дж. Маджеска, в которых он опирается на тексты «хождений». Главными реликвиями столицы Византии стали в конце концов предметы, связанные с культом Богородицы, но их «археология» как вещественных памятников пока не изучена, поэтому мы ограничимся немногими имеющимися археологическими примерами.

Камень «помазания». Константинополь обладал не только останками святых, но и массой интереснейших вторичных реликвий, в основном утраченных после захвата города турками. Следы одной из них обнаружили на рубеже 1950-60-хгг. при работах внутри известного комплекса церквей монастыря Пантократора. Он образован двумя последовательно построенными в 1120-х гг. четырехстолпными храмами, промежуток между которыми заполнен бесстолпной капеллой-усыпальницей Комнинов (Иоанна II, его жены Ирины, Мануила I). Автор работ, А. Миго, описывая пол, вымощенный сложной мраморной мозаикой, указал в аркаде, соединяющей главную (южную) церковь с центральным надгробным храмом св. Михаила, странное углубление. В вырубке лежали три мраморных блока, каждый с двумя парными квадратными пазами, залитыми свинцом, следами стоявших здесь когда-то опор (Megaw, 1963). В этом месте источники описывают погребение императора Мануила I. Никита Хониат писал, что он «покоится под камнем темного цвета, сообщающего памятнику траурное настроение…

Кроме того, на пьедестал помещен красный камень длиной в человеческое тело, открытый для поклонения. Раньше он хранился в церкви в Эфесе и сказано, что он тот самый, на котором после снятия со креста Христа облачали в погребальные одежды и умащали». Об этом камне неоднократно упоминают, среди других реликвий, почти все «хождения» русских паломников в Константинополь, называя его «доской Господней», с объяснением, что на нее тело положили и отнесли к гробнице. На красноватом камне виднелись пятна «как от воска», которые считали застывшими слезами Богородицы.⁴⁵ Размеры углубления довольно точно соответствовали тем, что дают описания паломников (пять пядей поперек, в длину человеческого тела), позволяя думать, что место определено правильно.

Об этой реликвии известно, что ее перевезли из Эфеса на 27-м году правления Мануила (1143-80), встретили с великим почетом в гавани дворца Буколеон, а император пронес ее на своих плечах от гавани до часовни Богородицы в Фаросе, где она оставалась 10 лет, пока ее не установили на могиле императора. Известно также, что эту доску он стремился получить специально с целью использовать как крышку или иную часть своего саркофага. Согласно позднему источнику, приводимому А. Миго, на камне, «где Иосиф Аримафейский омывал Спасителя после того как его спустили с креста», была даже стихотворная эпитафия (часть которой известна по тому же источнику), упоминавшая и о переносе самого камня. Камень оставался в монастыре вплоть до захвата Константинополя турками, после чего его перенесли в Сераль. Существует версия, что венецианцы предлагали выкупить святыню за 30 тыс. дукатов, но султан Мехмет II ответил, что не расстанется с нею и за 100 тысяч (как известно, турецкие правители относились очень ревниво к захваченным в Византии святыням). Затем след предмета теряется. Отметим, что в поле зрения остается его двойник — «камень умащения» («миропомазания»), который и сейчас можно видеть в храме Гроба Господня в Иерусалиме, где, по утверждениям владельцев, он находится с IV в.

Такие рассказы можно умножать почти бесконечно, причем среди них то и дело будут попадаться сюжетно связанные с археологией (чего стоит одно «Чудо Святого Копья» эпохи Первого крестового похода, которое так любили иллюстрировать позднесредневековые миниатюристы!)⁴⁶ Такие сюжеты, как например, «Туринская плащаница» (в появлении которой упорно пытаются разработать «константинопольскую» версию) развернулись в уходящем столетии в прямо-таки детективные истории, самое сухое описание которых затягивает как авантюрный роман. Нет сомнения, что отдельная увлекательная работа по археологии предметов, почитавшихся в Константинополе священными, когда-нибудь будет написана и коснется в первую очередь наиболее чтимых там реликвий Богоматери. Нам же пора вернуться к истории открытия Других церковных древностей Византии.

4. Новые предприятия

Как уже говорилось, в изучении византийских древностей после Второй мировой войны в Европе и Америке совершился важный психологический и социальный перелом. Они наконец привлекли внимание не только ученых, но и более широких общественных слоев. Быстро развивались крупные научно-исследовательские общества и проекты, такие как издание «Энциклопедии византийского искусства» (RBK), первые выпуски которой вышли в 1964 г. в Штутгарте, или издание журнала «Cafhiers archaelogiques», вокруг которого объединилась группа ученых во главе с Андрэ Грабаром. Для этого был ряд серьезных политических и научных предпосылок, среди которых следует назвать эмиграцию в межвоенный период большой группы выдающихся византинистов из России, а после Второй мировой войны — активное включение в исследования новых институтов, прежде всего из США, обладавших значительными средствами для проведения работ. Уже в первой половине XIX в. французских, германских и английских ученых в работах на Востоке постепенно теснили представители первых американских университетов. Два из них, Йельский и Принстонский, заняли прочное место в исследованиях древностей византийского периода еще раньше; примерно в то же время, когда Кондаков и Успенский совершали свои «археологические путешествия» по Ближнему Востоку, большую программу исследований христианских храмов Сирии осуществил рано умерший специалист по архитектуре I–VII вв. Говард Батлер (1872–1922), Экспедиция работала восточнее Антиохии, в «земле святых столпников» V–VI вв., фиксируя величественные руины.⁴⁸ Позже Йельский университет организовал работы в Дура-Европос и Герасе Особый путь в решении задачи исследования «переходного периода» от античной культуры к христианству выбрал Чарльз Морей (1877–1955), поставивший целью сформировать в Принстоне специальный центр по изучению раннехристианских, византийских и средневековых древностей. Ядром центра стал знаменитый иконографический «Индекс христианского искусства», первые шаги в разработке которого сделаны в 1917 г. Из экспедиционных проектов Принстона наиболее известен «Антиохийский» 1930-х гг. (см. ниже).⁴⁹ Наряду с эмигрантами из России большую роль в развитии изучения церковных древностей средневековья в США в середине XX в. играли ученые, покидавшие охваченную фашизмом и войнами Европу, такие как Курт Вайцман, Гуго Бух-таль, Эрнст Китцингер и др. Они воспитали несколько поколений молодых американских исследователей-византинистов.