Мой жизненный путь

Это начинание, выражавшее духовное содержание через культовую символику, было благом для многих членов Антропософского общества. Поскольку и в этой области, как и во всех других областях антропософской деятельности, исключалось все выходящее за рамки здравого сознания, то не может быть и речи о неправомочной магии, внушении и т. п. Однако члены Общества получали здесь то, что, с одной стороны, относилось к их способности восприятия идей, а с другой, — давало их душам возможность участвовать в непосредственном созерцании. Для многих это способствовало лучшему формированию идей. С началом войны продолжать работу в этом направлении стало невозможно. Такая организация могла быть принята за тайное общество, хотя вовсе не была таким. И поэтому в середине 1914 года это символико-культовое отделение антропософского движения прекратило свое существование.

Для каждого, кто рассматривает это начинание, движимый доброй волей и духом истины, оно стоит вне всяких подозрений. Однако нашлись и такие люди, которые из участников превратились в клеветников-обвинителей. Но это уже относится к тем аномалиям человеческого поведения, которые возникают тогда, когда внутренне нечистые люди примыкают к движению с истинно духовным содержанием. Они ожидают того, что соответствует тривиальной жизни их душ, и, не найдя этого, идут против начинания, к которому вначале — не осознавая своей неискренности — обратились.

Общество, подобное Антропософскому, может сформироваться только благодаря душевным потребностям членов Общества. Здесь не может существовать абстрактная программа, гласящая, что в Антропософском обществе должно совершаться то или это; работа, проводимая в Обществе, должна основываться на действительности. А эту действительность образуют именно душевные потребности членов Общества. Антропософия как содержание жизни формировалась из своих собственных источников. Она явилась в мир как творение духовного. Многие из тех, кто внутренне тяготел к ней, искали совместной работы с другими людьми. Благодаря этому Общество сложилось из лиц, часть которых искала преимущественно в области религии, другая — в области науки, третья — в искусстве. А если чего-то ищут, то это должно и может быть найдено.

Исходя из подобной работы, основанной на истинных душевных потребностях членов Общества, о частных изданиях следует судить иначе, чем о тех, которые с самого начала были предназначены для открытой публикации. Содержание первых книг было задумано сначала как устное сообщение, не предназначавшееся для печати; оно основывалось на том, что проистекало из душевных потребностей членов Общества.

Изложенное в книгах соответствует требованиям Антропософии как таковой. В работе же над формированием частных изданий участвовала, в указанном смысле, вся душевная конфигурация Общества.

Глава тридцать седьмая

В то время как антропософские познания вносились в Общество, отчасти из частных изданий, — Мария фон Сивере и я проводили совместную работу в области искусства, предназначенного самой судьбой играть роль оживляющего элемента в антропософском движении.

Предметом работы, с одной стороны, была рецитация с ее уклоном в сторону драматического искусства. Эта работа была необходима для придания антропософскому движению правильного содержания.

С другой же стороны, во время путешествий, предпринимавшихся во имя служения Антропософии, я получил возможность углубляться в развитие архитектуры, пластики и живописи.

В различных местах моего жизнеописания я уже говорил о том, какое огромное значение имеет художественный элемент для человека, внутренне переживающего духовный мир.

Большинство произведений искусства, созданных в процессе развития человечества, вплоть до периода моей антропософской деятельности я мог изучать только по копиям. Из оригиналов мне было доступно лишь то, что хранится в Вене, Берлине и некоторых других городах Германии.

Теперь же, во время путешествий, связанных с антропософской работой, которые я совершал вместе с Марией фон Сивере, мне стали доступны сокровища музеев почти всей Европы. И с начала нового столетия, на пятом десятке моей жизни, я начал проходить высшую школу изучения искусства, а в связи с этим и созерцать духовное развитие человечества. И всюду рядом со мной была Мария фон Сивере, которая благодаря тонкому и художественному проникновению во все то, что я переживал при созерцании искусства и культуры, прекрасно сопереживала все это сама, дополняя мои переживания. Она понимала, что все эти переживания оживляют идеи антропософии. Ибо впечатления от искусства, воспринимаемые моей душой, проникали в то, что я стремился сделать действенным в своих лекциях.

При непосредственном созерцании великих произведений искусства перед нашими душами открывался мир, в котором из более древних времен в новые еще выражает себя совершенно иной душевный строй. Мы могли погружаться душой в духовность искусства, которая еще присутствует у Чимабуэ. Через вживание в искусство мы могли углубляться в величественную духовную борьбу Фомы Аквинского против арабизма в период расцвета схоластики.

Особенно важен был для меня анализ архитектурного развития. Благодаря созерцанию архитектурных стилей в моей душе развивалось то, что позднее я смог запечатлеть в формах Гетеанума.

Созерцание "Тайной вечери" Леонардо в Милане, творений Рафаэля и Микеланджело в Риме и связанные с этим созерцанием беседы с Марией фон Сивере именно тогда должны, как мне кажется, восприниматься с тем большей благодарностью к судьбе, когда они впервые предстают перед душой уже в зрелом возрасте.

Мне пришлось бы написать книгу немалого объема, если бы я собирался, хотя бы и вкратце, описать все, что я в то время переживал.

Взор, обращенный на "Афинскую школу" или "Диспуту", глубоко проникает в тайны человеческого развития, когда за ним стоит духовное созерцание.

Переходя от созерцания Чимабуэ к Джотто и далее к Рафаэлю, можно наблюдать постепенное угасание древнего духо-созерцания человечества и переход его в современное, более натуралистическое. То, что вытекало из духовного созерцания как закон развития человечества, ясно раскрывалось перед моей душой и в развитии искусства.

Я всегда ощущал глубочайшее удовлетворение, когда замечал, что антропософское движение получает новый импульс благодаря этому непрестанному погружению в искусство. Для того чтобы охватить и выразить в идеях сущность духовного, необходима подвижность в деятельности идей. А она достигается через наполнение души искусством.

Нужно было сохранить Общество от вторжения той идущей изнутри неправды, которая связана с ложной сентиментальностью. Духовному движению всегда грозит это. Если же лекция оживляется подвижными идеями, которыми лектор обязан своей любви к искусству, то тем самым будет изгнана всякая исходящая из сентиментальности неправда, таящаяся в душе слушателя. Элемент искусства, который хотя и воспринимается ощущением и чувством, но благодаря созерцанию и формированию возвышается до исполненной света ясности, может стать действенным противовесом ложной сентиментальности.

Как особо благоприятный знак судьбы для антропософского движения я ощущал то, что в лице Марии фон Сивере мне была дарована судьбой сподвижница, которая благодаря своей глубокой расположенности к искусству могла с полным пониманием работать над этим художественным, опирающимся на чувство, но отнюдь не сентиментальным элементом.

Нужно было постоянно противодействовать этому внутренне неправдивому сентиментальному элементу. Ибо он все время проникает в духовное движение. Его нельзя просто отвергать или игнорировать, потому что люди, которые предаются этому элементу, во многих случаях в глубочайших подосновах своей души все же являются ищущими людьми. Сначала им бывает трудно обрести твердое отношение к сведениям, сообщаемым им из духовного мира. В сентиментальности они бессознательно ищут некого рода забвение. Они хотят узнать совершенно особые, "эзотерические" истины. И в них развивается стремление вместе с этими истинами отделяться в особые группы наподобие сект.