Сумма теологии. Том II

Ответ на возражение 1. Мнение Августина в данном случае не встречает никаких затруднений, ибо, коль скоро он не считает, что в этих делах присутствовала какая бы то ни было временная последовательность, то нет и никакой нужды в том, чтобы материя светил существовала под какой-то другой формой. Не испытывают никаких затруднений также и те, которые полагают, что природа небесных тел суть природа четырех элементов, поскольку в таком случае всегда можно сказать, что они были сформированы из уже существовавшей материи подобно тому, как были сформированы животные и растения. Что же касается придерживающихся того мнения, что небесные тела иной природы, нежели элементы, и притом они естественным образом неразрушимы, то им следует говорить, что субстанциально светила были созданы в самом начале, но что их бесформенная субстанция была оформлена в этот день, однако посредством обретения не субстанциальной формы, а определенных энергий. Относительно же того, что о светилах не говорится как о существующих от начала, но только как о созданных в день четвертый, то Златоуст объясняет это необходимостью уберечь людей от заразы идолопоклонства, поскольку созданные не в начале светила никак не могут быть приняты за богов [402].

Ответ на возражение 2. Все затруднения легко разрешимы, если только мы последуем мнению Августина, а именно что созданный в первый день свет был светом духовным, а созданный в этот день – светом телесным. Если, однако, созданный в первый день свет понимать как телесный, то в этом случае должно держаться мнения, что в этот день был создан просто свет как таковой, а в день четвертый светила обрели свои конкретные энергии для производства установленных следствий. В самом деле, мы видим, что солнечные лучи производят одни следствия, лунные – другие, и т. д. Поэтому, исследуя таким образом определенные энергии, Дионисий говорит, что изначально бесформенный солнечный свет обрел свою форму в день четвертый [403].

Ответ на возражение 3. Согласно Птолемею небесные светила не закреплены в сферах, но обладают своим особым движением, отличным от движения сфер. И Златоуст придерживался того мнения, что когда говорится, что Он поставил их на небесной тверди, то имеется в виду не то, что Он закрепил их там неподвижно, а то, что Он сотворил их для пребывания там подобно тому, как и человека Он поместил в Раю затем, чтобы он пребывал там [404]. А вот Аристотель считал, что звезды прикреплены к своим орбитам и в действительности не имеют никакого другого движения помимо движения сфер, но наши чувства устроены так, что воспринимают именно движение светил, а не сфер [405]. Моисей же, как было сказано выше (67,4; 68,3), снисходя к всеобщему неразумию, описывал все так, как это очевидно для чувств. Если же мы будем рассматривать созданную во второй день небесную твердь как такую, которая по природе отлична от той, в которой расположены звезды, хотя бы это и не было очевидно для чувств, свидетельствам которых следует Моисей, то возражение вообще утрачивает какой бы то ни было смысл. В самом деле, хотя чувства различают только одну небесную твердь, но если мы допустим, что их две, а именно высшая и низшая, то низшей будет та, что сотворена во второй день, а в день четвертый в высшей небесной тверди были поставлены звезды.

Ответ на возражение 4. По словам Василия, о растениях говорится как о созданных прежде луны и солнца для того, чтобы воспрепятствовать идолопоклонству, поскольку поклоняющиеся небесным телам как богам утверждали, что начала растений должно усматривать именно в этих телах [406]. С другой стороны, Златоуст замечает, что солнце, луна и звезды принимают участие в делах воспроизводства посредством своих движений подобно тому, как в этом участвуют и землепашцы посредством своего труда [407].

Ответ на возражение 5. Как сказал Златоуст, эти два светила названы великими не столько в силу их физических размеров, сколько в силу оказываемых ими влияний и присущих им энергий. В самом деле, хотя масса звезды превосходит массу луны, однако влияние луны в нашем низшем мире гораздо более очевидно для чувств. Кроме того, с точки зрения тех же чувств она и по величине гораздо больше [любой из звезд].

Раздел 2. Насколько приемлемо приведенное обоснование сотворения светил?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что приведенное обоснование сотворения светил неприемлемо. Ведь сказано же [в Писании]: «Не страшитесь знамений небесных, которых язычники страшатся» ( Иер. 10:2). Следовательно, небесные светила не были сотворены для знамений.

Возражение 2. Далее, знаки противопоставлены причинам. Но светила являются причинами происходящего на земле. Следовательно, они не являются знаками.

Возражение 3. Далее, различие времен и дней началось с первого дня. Следовательно, светила не были созданы «для времен, и дней, и годов», то есть для их различения.

Возражение 4. Далее, ничто не делается ради низшего, поскольку «цель предпочтительнее средств» [408]. Но светила возвышеннее земли. Следовательно, они не были созданы для того, «чтобы светить на землю».

Возражение 5. Кроме того, о новолунии никак нельзя сказать как об «управляющем ночью». Но так, очевидно, и было сделано в самом начале, поскольку люди ведут свой отсчет от дня новолуния. Таким образом, луна не была создана «для управления ночью».

Этому противоречит авторитет Священного Писания.

Отвечаю: как уже было говорено выше (65,2), телесную тварь можно рассматривать как созданную или ради собственных действий, или ради других тварей, или ради всей вселенной, или ради славы Творца. Из всех указанных подходов Моисея интересовал тот, который был связан со служением всего созданного людям и при этом оберегал людей от идолопоклонства. Поэтому и сказано: «Дабы ты, взглянув на небо и увидев солнце, луну, и звезды, и все воинство небесное, не прельстился и не поклонился им, и не служил им, так как Господь, Бог твой, уделил их всем народам» ( Вт. 4:19). Итак, в начале книги Бытия он объясняет это служение трояко. Во-первых, светила служат человеку как вспомоществующие зрению, которое играет важную роль в его делах и в смысле восприятия является главнейшим из чувств. В связи с этим он говорит: «Да будут светила на тверди небесной для освещения земли». Во-вторых, они служат в смысле изменений времен [года], которые полезны тем, что привносят разнообразие, укрепляют здоровье и обеспечивают потребности в пище, [попросту говоря] благодаря ним есть все то [хорошее], чего бы не было, если бы всегда была зима или лето. В отношении этого он говорит: «Да будут они… для времен, и дней, и годов». В-третьих, они бывают полезны в делах и работах в том смысле, что указывают на благоприятную или ненастную погоду, что во многих случаях имеет большое значение. В этом отношении он говорит: «Да будут они… для знамений».

Ответ на возражение 1. Небесные светила поставлены как знаки изменения в телесности, а не тех изменений, которые зависят от свободной воли.

Ответ на возражение 2. Мы иногда получаем знания о скрытых следствиях через их чувственные причины, а иногда – наоборот. Следовательно, ничто не препятствует тому, чтобы чувственная причина выступала в качестве знака. Он предпочитает говорить о знамениях, а не о причинах, только потому, что этим хочет воспрепятствовать идолопоклонству.