Толковый Типикон. Часть I

Пасха.

В отношении Пасхи настоящая эпоха прежде всего ознаменовалась почти окончательным решением вопроса о времени празднования ее. До какой остроты дошли в IV в. споры об этом, видно из того, что, по признанию современников, они волновали Церковь не менее тогдашнего великого христологического вопроса [ 747], а по выражению Сократа, христиане хотя из-за этого «не расторгали общения, но по причине разногласия проводили это праздник печальнее» [ 748]. Никейский Вселенский Собор по свидетельству Созомена и созван был столько же для решения этого литургического спора, сколько из-за арианской ереси [ 749]. В послании к Александрийской Церкви Никейский Собор после речи об Арии и мелитианском расколе пишет:

Имп. же Константин об этом постановлении Собора отправил особое послание церквам, в котором говорит, что на Соборе «признано за благо всем и везде праздновать Пасху в один и тот же день» не вместе с иудеями, виновными в господоубийстве и отцеубийстве, чтобы не быть обязанными им даже в этом, тем {с. 259} более, что они заблуждаются и в этом, так как иногда у них оказывается в году две Пасхи, — а главное, чтобы не было разногласия касательно такого «праздника веры», относительно времени которого тогда уже царило согласие между Римом, Италией Африкой, Египтом, Испанией Галлией, Британией, Ливией и целой Грецией [ 751]. Как определяли день Пасхи упомянутые страны, не указывает ни Собор в своем послании, ни император. По этому пункту проливают некоторый свет следующие известия: правило св. апостолов:

и требование Апостольских Постановлений:

Разница повсеместной практики в праздновании Пасхи от местной, с которой борется Никейский Собор, следовательно, была в том, что вторая не сообразовала лунного года с солнечным [ 754], благодаря чему Пасха могла оказываться ранее весеннего равноденствия и не в воскресенье. Собор должно быть и потребовал празднования Пасхи в первое воскресенье после этого равноденствия. О дне Пасхи ежегодно объявляли особыми окружными посланиями епископы главных городов. Сохранился ряд таких «пасхальных посланий» от св. Афанасия Александрийского. В одном из них указываются границы пасхального круга:

Взгляд на праздник Пасхи у писателей этой эпохи выше, чем в III в. [ 756] Григорий Богослов называет ее «царицей дней, праздником праздников и торжеством торжеств, превосходящим, как солнце звезды, не только все человеческие и земные праздники, но и праздники в честь Христа», И. Златоуст — «вожделенным и спасительным праздником» [ 757]. У императоров был обычай, которому положил начало Валентиниан I в 367 г., освобождать в день Пасхи (особым эдиктом, называвшимся indulgentia paschalis) заключенных в тюрьме, кроме тяжких преступников и рецидивистов [ 758].

Непременною принадлежностью Пасхи считалось, как в III в., бдение в ночь ее. По св. Епифанию Кипрскому «бдения до рассвета (ἀγροπνοῦσι… ἐπεφώσκουσαν) в некоторых местах совершаются только с (Великого) четверга на пятницу и под воскресенье (Пасхи)» [ 759]. По рассказу Сократа, когда новациане, приверженцы Савватия, который стал праздновать Пасху с иудеями, на Пасху «совершали обычную всенощную (παννοχίδα), их объял какой-то демонский страх (пред воображаемым нападением со стороны епископа, от которого отделился Савватий) и они ночью, заключенные в тесном месте, стали так давить друг друга, что погибло свыше 70 человек» [ 760]. Лактанций и блж. Иероним указывают в качестве основания для пасхального бдения ожидание второго пришествия именно в пасхальную ночь [ 761].

Как и в III в. средоточием пасхального бдения было крещение оглашенных. Св. Златоуст и его жизнеописатель Палладий, еп. Еленопольский. описывая варварское нападение на базилику во время пасхального богослужения для ареста св. Златоуста, передают между другими жестокостями воинов и о {с. 261} такой, что они раздевшихся уже для крещения женщин заставили бежать нагими и кровью от их ран окрасили воду в крещальнях; тем не менее в эту ночь было крещено около 3 тысяч человек [ 764]. Вообще ритуал пасхального богослужения оставался таким же как и в III в.; как мы видели, в Апостольских Постановлениях пасхальное бдение описывается [ 765] очень близко к Сирской Дидаскалии и состоит, как и там, из «молитв и прошений» (= утреня), «чтения закона, пророков и псалмов (= литургия оглашенных), крещения оглашенных, что все имело место «до пения петухов»; затем, «по прочтении Евангелия (должно быть о воскресении Христовом) и соответствующей беседе», с молитвою об обращении Израиля, бдение, а с ним и пасхальный пост оканчивались и должно быть следовала евхаристия с агапой. Такой приблизительно состав имело пасхальное бдение и в других местах, как показывает описание аквитанской паломницы: