История папства

Италия покрылась, начиная с опубликования буллы "Licet ab initio" (1542 г.), густой сетью инквизиционных трибуналов. Достаточно было малейшего подозрения в отклонении от католической догмы, чтобы подвергнуться самым суровым преследованиям; даже кардинал Джованни Мороне, в свое время высказывавшийся на вселенском соборе в примирительном духе по вопросу об оправдании верой, был арестован по распоряжению нового папы Павла IV (1555-1559) и должен был публично отречься от своих взглядов, в свое время высказанных на первых заседаниях Тридентского собора. Он был выпущен из тюрьмы только после смерти Павла IV.

Венеция и Неаполь были первыми пунктами, где начала свирепствовать "испанизированная" инквизиция, которая первыми своими жертвами избрала капуцинского викария Окино и августинца Вермильи: они, были проповедниками и имели множество последователей. Инквизиция наталкивалась в Италии на пассивное сопротивление народных масс, не желавших выдавать еретиков. На это горько жаловались инквизиторы в Мирандоле и Перголе. В Венеции сама синьория не допускала особенных репрессий в отношении протестантов, и инквизиции приходилось с этим считаться, вот почему на первых порах число смертных приговоров инквизиции было в Венеции сравнительно невелико. Впрочем, синьория вскоре стала уступать, и инквизитор делла Каза в 1549 г. известил Рим, что светские власти Венеции наконец поняли важность борьбы с еретиками и не ставят больше преград деятельности инквизиции. Об этом свидетельствовал случай со священником из Гелецано, арестованным в 1549 г. за то, что он в присутствии 200 прихожан отрицал пресуществление христова тела в евхаристии. Виновный выдал своих учителей, каялся, был лишен звания, в течение двух часов был привязан к позорному столбу, приговорен к 10 годам галерных работ, а затем должен был жить в ссылке. Тяжелее было "преступление" монаха Балдо Лупитено: он за антикатолические проповеди был в 1542 г. арестован и в 1547 г. казнен, а тело его сожжено. Особенно сильно свирепствовала инквизиция в Папской области, в частности в самом Риме. За "одно вольное слово" Анджелико из Кремы в 1546 г. вырезали язык и пожизненно заключили в тюрьму Форте. В том же году в Риме были сожжены испанец Энсинас и француз Жироламо.

Особенно неумолим был Павел IV, который в ряде специальных постановлений объявлял, что все еретики, даже особенно влиятельные, лишаются всех своих прав и преимуществ и каждый верующий имеет право суда над ними. В 1559 г. Павел IV опубликовал впервые папский список запрещенных церковью книг ("Index librorum prohibitorum"), и инквизиционным трибуналам предписывалось следить, чтобы никто не пользовался и не распространял этих книг.

Впервые об издании систематического списка запрещенных книг заговорили на Тридентском соборе еще в 1546 г., когда был издан декрет о запрещении распространения не одобренных церковью изданий Св. писания и комментариев на него. Павел IV дополнил этот декрет специальным списком запрещенных книг, а возобновивший в 1562 г. свои занятия Тридентский собор издал новый список, много раз, вплоть до наших дней, переиздававшийся и дополненный различными запрещенными книгами. Список этот и получил название "Индекс" ("Указатель"). Собор закрылся в 1563 г., а постановления его были утверждены особой буллой в 1564 г. Большую роль играли на Тридентском соборе иезуиты, которые с этого времени приобрели особо сильное влияние на политику Рима. Иезуиты настойчиво требовали усиления наблюдения за просветительской деятельностью лютеран и в инквизиции видели главное средство борьбы с "видимой и невидимой заразой". При Павле IV гонениям наравне с протестантами подвергались евреи: булла 1559 г. предписывала им ношение обязательного отличительного знака на одежде, проживание в специальном городском квартале и немедленную распродажу всего недвижимого имущества. Евреям запрещалось держать христианскую прислугу, работать в дни католических праздников, лечить христиан и торговать съестными припасами и вообще чем бы то ни было, за исключением старого платья. В духе общей политики преследования "опасных" книг Павел IV особыми распоряжениями требовал уничтожения еврейских книг, сожжения Талмуда и преследования тех, которые хранят у себя эти книги. Не менее жестоко преследовались при нем и мараны. В 1555 г. папа приказал арестовать в Анконе, крупном торговом центре, имевшем особенно оживленные сношения с Востоком, всех маранов и евреев, живших там в количестве 30 тыс. 60 арестованных немедленно приняли католичество и как "раскаявшиеся еретики" были сосланы на остров Мальту; 25 оставшихся верными иудейской религии были публично сожжены; многие оказались давно крестившимися и исполнявшими все предписания католицизма, а потому они были лишь изгнаны из Анконы. К изгнанникам присоединились беглецы из разных пунктов Папской области, в которой свирепствовала с особенной силой самая черная реакция. Так как среди арестованных в Анконе оказалось несколько турецких евреев и маранов, то султан Сулейман обратился с письмом к Павлу IV. В нем он выражал недоумение по поводу жестокости со стороны церкви, которая требует от своей паствы любви и жалости к ближнему. Преподав папе урок веротерпимости, султан угрожал контррепрессиями в отношении христиан, проживающих в Турции, если папа немедленно не освободит арестованных турецких подданных. Публично униженный и осмеянный, Павел IV вынужден был открыть двери тюрьмы перед турецкими евреями и маранами. В гневе им был издан закон о ношении евреями особых желтых шляп во всей Папской области; кроме того, евреи были накрепко заперты в гетто.

Павла IV буржуазные историки нередко называют последним представителем эпохи Ренессанса на папском престоле. Этим они хотят сказать, что после Павла IV ни один папа не заботился более о развитии в Папской области искусства и литературы. В действительности с его именем связано чудовищное истребление книг и борьба против науки и ученых. К этому нужно прибавить еще, что Павел IV энергично осуществлял традиционную папскую политику непотизма, основанную на насаждении "племянников" в разных областях папского государства. "Государство, состоявшее из князей, объединенных общностью крови" - таков был идеал многих пап эпохи Возрождения.

Вся деятельность пап этого времени знаменуется стремлением расширить самостоятельное папское государство путем установления равновесия между боровшимися за господство в Италии крупными державами. При этом Папская область служила как бы регулятором этого равновесия и старалась побольше выгадать от этой игры.

Не будучи настолько сильной, чтобы существовать независимо от других государств, она не была и настолько слаба, чтобы ее можно было совершенно игнорировать в ожесточенной борьбе, которую вели между собой Франция и испано-габсбургская монархия. Интересы папства всегда принимались во внимание, по крайней мере на словах, обеими сторонами; они обычно сулили золотые горы папству, если оно силой своего авторитета поддержит ту или иную из борющихся сторон.

Начало понтификата Павла IV совпало с заключением мира в Германии между католиками и протестантами (так называемый Аугсбургский религиозный мир 1555 г.), упрочением в Испании Габсбургской династии и дальнейшим укреплением французской монархии. Все это свидетельствовало о консолидации крупных государств Западной Европы и о сильнейших ударах по папской политике, стремившейся сохранить свое существование путем спекуляции на противоречиях интересов других государств.

II

Крушение политики борьбы за независимое папское государство поставило перед папой новую проблему. Нет ли иного пути к упрочению папской власти? Представляет ли независимость маленького государства, достигаемая путем лавирования между отдельными крупными государствами, искусственно вовлекаемыми в войну,- представляет ли такая независимость тот идеал, от которого папство не может отказаться и который оно должно проводить во всех своих государственных начинаниях? Разве не более высоким явилось бы папское руководство христианским миром, всей вселенной без непременного условия существования самостоятельного папского государства, имеющего династический суррогат в лице эфемерных непотов? Разве мировое государство католической церкви не было бы во много раз богаче и могущественнее, чем папа-государь, живущий в своем маленьком государстве, среди бушующего моря страстей захватчиков разного масштаба и калибра? Не бороться с каждым конкурирующим государством, не балансировать между соперниками, чьи претензии постоянно вызывают недовольство то одной, то другой стороны, а задаться новой целью, которая, вместо опасных интриг, дает возможность папству деятельно помогать "всем" государствам, преданным католицизму. За эту помощь (а точнее, службу) получать от каждого соответствующую мзду - таковы те идеи, которые должны были бы, по мнению некоторых представителей папских кругов, лечь в основу новой политики всемирной католической церкви.