Бремя страстей

Цивилизация смывается легко. Стоит человеку в модной шляпе свернуть с центральной улицы в некий переулок и сделать десять шагов по лестнице вниз (или по лестнице вверх), стоит очутиться где-то там, где вместе со шляпой снимают стыд, — и перед нами уже человек без макияжа культуры и цивилизации. Нет такого греха, который бы не совершил «цивилизованный» человек, свернув с центральной улицы в некий переулок. Поэтому не стоит удивляться и делать круглые глаза, слыша о каннибализме, изнасилованиях, пытках и многом ином, совершаемом «культурными людьми», когда «солнце сядет и карта ляжет».

Когда Церковь говорит людям об их недугах, на нее привычно шикают, давая волю все тем же врожденным недугам. Но вот вам свидетельство от внешних. Марина Абрамович ничего не имеет общего с клерикализмом и фундаментализмом, консерватизмом и морализмом. Она эпатажная хулиганка, если хотите знать. Она революционерка в области искусства. И она просто делает нечто необычное в публичной плоскости, заставляя проснуться зверя, задремавшего внутри человека. О том же самом и пьеса Дюрренматта «Визит дамы».

Хорошие люди в милом городке, где все друг друга знают, конечно, не согласятся на богатство и комфорт, если для этого требуется убить одного из горожан. Конечно, они не согласятся! Хотя... Он один, а нас — целый город. К тому же он не безгрешен. К тому же то, к тому же се. И вот вчерашние мещане очень скоро становятся коллективными соучастниками убийства одного из своих соседей, кого знают много-много лет.

О том же самом фильм Триера «Догвилль». Милый городок, затерянный в горах и населенный всего двадцатью скромными жителями, приютил беженку. Люди в городке простые и чистые, казалось бы. Они скромно живут и искренне переживают за свой моральный облик. У них есть принципы и идеи. Почему принятая ими девушка вскоре превратилась в сексуальную рабыню, носящую кандалы и изнуренную тяжелым трудом, всякий без труда узнает, посмотрев фильм. И это даже не Дюрренматт, которого при желании можно заподозрить в клерикальной ангажированности, поскольку его отец был хоть и лютеранский, но все же пастырь. Это Ларе фон Триер, выносящий свой собственный, выраженный кинематографическим языком, приговор «культурному человечеству с высокими идеалами гуманизма».

Итак, правда о человеке, о том, «кто в теремочке живет», должна быть выражена и услышана. И в свете этой некрасивой правды становится очевидным, почему необходимо покаяние, внимание к себе, молитва, примирение, милостыня и прочие духовные труды, без которых надутое прекраснодушие разбивается в пыль о стену кошмарных реалий. Ведь говорим же мы светским языком: «Если информирован — значит, вооружен». Действительно, информация о приближении стихийного бедствия, о подлоге, об отравленной пище, неисправном транспорте, подмене товара и т.д. спасает людей. Мы не спорим с этим. Точно так же и знания об общечеловеческой порче должны быть восприняты серьезно. То, что я знаю о себе, это не весь я. И то, что ты знаешь о себе, это не весь ты. Все гораздо печальнее, страшнее и гораздо интереснее. И там, где люди не слушают священника, о том же самом им говорят писатели и режиссеры. Даже постановщики перфомансов, и те говорят...

Терпеть и прощать ближнего

История из жизни преподобною Макария Великого

Гордость проявляется и в нетерпении обид. В повседневной жизни это проявляется повсюду: и в транспорте люди остановку спокойно проехать не могут, и в очереди к банкомату найдут возможность поссориться. Хочется вспомнить одну историю, связанную с именем преподобного Макария Великого. Этого человека называли еще при жизни «земным богом».

Оговорюсь. То, что преподобного называли «земным богом», не противоречит библейскому взгляду на вещи. Сам Господь говорил Моисею, что он будет богом своему брату, когда послал его к фараону. Моисей имел дефект речи, он должен был все нужные слова говорить своему брату Аарону, а Аарон уже возвещал эти слова людям, в частности фараону. Господь говорил Моисею, что он будет ему богом: то есть Господь был Богом для Моисея, а Моисей был богом для своего брата Аарона, возвещая людям важные истины, значение которых и по сей день непреложно.

Древнее монашество зачастую заключалось в следующем. Люди уходили из жилищ, семей, из сел, городов и поселялись на небольшом расстоянии от них. Они сохраняли дружеские отношения с некоторыми людьми, живущими в мирских селениях, и регулярно получали от них какие-то подношения в виде пищи, одежды, воды, могли сами продавать что-то из своего рукоделия, и так питались. Это уже позже монастыри стали образовываться дальше от селений, когда возникали общины.

А изначально это все имело очень простой вид — обычная хижина. Преподобный Макарий поселился недалеко от одного селения. Некая девица, жившая там, потеряла свое девство и забеременела. Имени отца ребенка она никому не называла, и через какое-то время открылось, что она беременна. Свой позор она приписала Макарию.

Преподобный Макарий был известен жителям этого селения. Однако девица обвинила именно его, сказав, что монах этот, живущий отдельно от всех, является виновником ее падения. Преподобного с позором притащили в село, избили, повесили ему на шею какую-то веревку с битыми глиняными черепками для позора и водили его с побоями и пинками по этому селению. Насытившись своей злобой, они потребовали от него, чтобы он кормил и содержал эту женщину, которую он якобы сделал матерью.

Макарий ни слова не произнес в свое оправдание. Он терпел до конца, не выгораживая себя, ничего не возражая. Он трудился своими руками, доставляя пропитание этой женщине.

Наконец подошло ей время родить, и роды оказались трудными. Женщина, измучившись болями, находясь на грани жизни и смерти, была сокрушена страданиями и, наконец, исповедовалась прилюдно. Она покаялась в том, что оклеветала невинного человека, и назвала имя того, кто являлся настоящим отцом ребенка. После этого по милости Божией она разрешилась от бремени, а люди пошли к Макарию просить у него прощения.

Преподобный увидел издалека множество людей. Он понял, что тайное стало явным, что его невинность обнаружилась. Но теперь его ожидало другое искушение:

его ждали извинения, какие-то приношения, подарки, которые должны были загладить вину жестоких крестьян. Его теперь ждала человеческая слава. А это иногда страшнее, чем укоры или явные гонения. Медные трубы ожидают всегда в конце, после огня и воды. И Макарий убежал из своей хижины, скрылся от приближающейся человеческой славы, которая, как известно, еще и непостоянна. Те, кто сегодня приветствуют: «Осанна!», завтра закричат: «Распни!» Человек, увы, быстро меняется. И вот, перетерпев столь большое количество совершенно незаслуженных нападок и оскорблений человеческого достоинства, преподобный Макарий показал в себе великого мудрого мужа, крепкого в вере. Он не мстил за себя, он дал место Богу, потерпел и дождался, когда Господь объявил о его невиновности.

Люди, достойные почестей, терпеливо переносят всякую хулу. Люди же, достойные наказания, не имеют критического отношения к себе и страшно обижаются на любую мелочь, на любой косой взгляд, на любое случайно оброненное слово.

Теперь самое время посмотреть на то, как обычный человек, и тем более — современный, реагирует на обиды: на обидные слова, неприятные события в жизни, на справедливые и несправедливые укоризны, обвинения, всяческие укоры. Очевидно, что, не имея святости и даже к ней не стремясь, мы руководствуемся совершенно иными поведенческими моделями.

И получается, что люди, достойные почестей, терпеливо переносят всякую хулу. Люди же, достойные наказания, не имеют критического отношения к себе и страшно обижаются на любую мелочь, на любой косой взгляд, на любое случайно оброненное слово. Кое-кого из нас, как в притче про цыгана, можно каждый день с утра лупить палкой — наперед, в ожидании неизбежных будущих грехов. Но именно такие люди и обижаются на любой намек, на любое посягательство на их раздутое «я», на их превознесенную гордыню. Хорошо ли это, решайте сами.