Христианин в светской школе (СИ)

- Что ты хотел?

- Оля, я не могу без тебя жить.

- О, ты ли это со мной разговаривал по телефону? ( Когда я ей вправлял мозги (написано 5.2000)).

Я помолчал, но терпеть такую наглость было глупо.

- Да, я, я!

Она сразу поскромнела.

До моего предложения ей пожениться она говорила мне про причину развода такое про мужа, что делало ее героиней в моих глазах, а его глупцом, хотя возникал вопрос как муж мог уйти от героини? Сейчас, рассказывая про него, оказалось, что она чуть изменила одну деталь, которая существенно меняла все дело.

Я ей рассказывал, что три раза был при смерти за этот месяц. Она

мне говорила, что недостойна меня. Предлагала отложить супружество на год -два -проверить чувства. Но мне то их не надо было проверять! А ей мозги вправить я мог в любую минуту.

Я смотрел на нее и недоумевал. Из наливающейся красавицы, какой она становилась в начале отношений, сейчас она осталась выжатым лимоном. Все те знания, которые я давал ей и силы, были безбожно растрачены.

Но вы думаете она не постилась вместе со мной? Постилась и еще как. После поста она из женщины превратилась в девочку -так я заставил ее думать головой".

Какой я был наивный. Сейчас я понял, что матушка и в этом случае встала именно потому, что ее дух, смешанный с моим, уходил вниз тела, как и мой, смешанный с духом этой слабеющей от половых отношений женщины, что совсем не ново, как бы притягивая к постели, рождая желание противодействия ему. А я -то тогда думал, что причиной моей тяги к ней - матушка.

Люди, не мудрствуйте, верьте вашему собеседнику и не очищайте его в своих глазах, если он сам себя чернит. Если он говорит, что он -бестия или плохой - значит так оно и есть, пустой бамбук - то же самое. Если говорит, что московский, значит, московский.

"Я вышел на кухню. На столе лежала газета двухгодичной давности, в которой было напечатано объявление о концертах Александра Малинина с новой программой "Венчание". Почему же он через год после венчания поет о желании найти единственную? Рядом было напечатано объявление о концертах Ирины Понаровской под названием "Женщина всегда права". Вспомнилось, как по телевизору Олег Газманов пел про вечность, в которой "никто никогда не был". Милые артисты, чем это петь, лучше уйдите в монахи и из монастыря взгляните как выглядят ваши песни в глазах тех, кто знает".

И это оттягивание моего духа вниз, а так же то, что информация о ней хранилась в левой духовном теле, куда я не мог проникнуть мышлением, вело к тому, что им и, в частности, ирландцу удалось меня убедить, что у них чисто платонические отношения. Я же остался "дураком" и "шизофреником" за то, что пытался "силой вызвать у нее чувства". Но, как говорится, обратимся к летописи:

"Я знал, что мне инкриминируется в глупость попытка строить отношения с помощью силы. Три раза я применял силу в разговоре, но я никогда не пытался силой вызвать чувства.

Теперь после разговора с этим парнем я понял, что имелся в виду тот случай, когда я по телефону ей сказал: "Тебя, что, ославить на весь город?"

Эти слова, которые я приберег на конец разговора, вырвались у меня непроизвольно, потому что я сразу наткнулся на стену отталкивания. Приготовил я их потому что мне было непонятно с кем я имею дело: с человеком, недопонимающим меня и делающим глупость, отталкивая меня, или с бестией, покрутившей мне мозги и влезшей в душу?"

Я просто хотел вынудить ее к разговору, чтобы во всем разобраться. Но она оказалась куда сильнее, чем плакалась.

После той их безумной во всех отношениях ночи, так как меня начало к ней тянуть, она назначила мне встречу на выход в город:

"О, Бога тут не было. По прежнему был какой-то свой бог, а точнее бес где-то там в дебрях ее души. Так же как не было людей в ее понятии. Были два столба, между которыми шел выбор. О, если бы этот парень, строящий с ней отношения, и которого я предупреждал о том, что он нарушает Библию, знал, что она мне назначила встречу на вечер, также как и ему для того, чтобы посмотреть кто ей будет угоден, а не разобраться со мной, чтобы не оставить в моей душе никаких обид, а его самого не отправить на свой Путь к своей жене. Если бы он знал, что это молниеносное обдумывание и односложные ответы мне по телефону для того, чтобы он не понял, что разговор идет со мной, чтобы оставить его в счастливом неведении. Что выбор между мной и им она сделала у площади Победы, в конце прогулки. А так как я не собирался развлекать ее разговорами и молниеносно отвечать на высокомерные вопросы, то немудрено, что выбор пал на него. Это не значит, что я молчал. В тот вечер я говорил достаточно.

Впервые я увидел ее в женской одежде, а не в шароварах, которые, я видел на ней весь месяц. Может быть, она в них и спала? Но запаха от них не шло. Честное слово!

В этот день, который я почти весь пролежал от бессилия в ожидании встречи с болящим сердцем, матушке на огороде сделалось плохо -тоже из за сердца. Я почувствовал, как моя боль отобрала силы у нее. Мне стало лучше".

Меня таскало к ней до тех пор, пока она не уехала к своим родственникам. Вскоре я успокоился. И все закончилось, как я видел в видении, точнее пережил в начале отношений:

"На следующий день после моего предложения о женитьбе я шел на

тренировку к Николаю Григорьевичу Оноприенко в спортзал, как проходя мимо ее дома, вдруг пережил сильнейшее чувство духовной свободы, которую нельзя променять ни на что. Смущенный, так как предложение этой женщине было уже сделано, после тренировки, на которой я ходил, как на цыпочках, боясь потерять чувство этого откровения, я пошел к этой женщине на день рождения. И когда гости ушли, ее вопрос хочу ли я иметь детей, застал меня врасплох, так как я думал уже извиняться за поданную вчера надежду. Но язык мой не мог выговорить этого извинения, и я вслед за ней, сказавшей, что знает, что я отвечу, промямлил, что, да, на все воля Божия. Так я понял, что Дух Святой хочет, чтобы мы с ней стали строить отношения. Был пост, поэтому ни о какой близости речь идти не могла. По крайней мере для меня. Она же хотела спонтанности чувств, которых сейчас ни у кого друг к другу не было".

Когда больной делится с вами своими сердечными делами, которые еще не затянулись, не узнавайте у него с кем они у него были, иначе можете причинить ему лишнюю боль и, может быть, проблемы:

"Работая на огороде, я почувствовал, что теперь сделано именно то, что надо было сделать, так как мое существо уравновешено, а я мог совершенно свободно продолжить эти отношения или начать другие.

Вечером, когда я возвращался с огорода, нечто повернуло меня зайти к Толе Фурсову -моему другу детства, который как никто другой хотел погулять на моей свадьбе. Погрузившись немного в курс моих недавних проблем, он воскликнул, что может мне помочь, и когда я давал ему ее телефон, он спросил у меня про ее фамилию. Поморщившись, так как она была для дела не нужна и будила во мне опять чувства, я ему все-таки ее сказал.

В это время я работал у Андрея Пнева. Я пригласил на работу Сашу Соколова, с кем учились какое-то время вместе в институте. День мы проработали. Заработок был невелик, но мы решили пойти и назавтра.

Утром я решил, было, не завтракать, но почувствовал, что поесть все-таки надо через нежелание. И едва я начал есть, как вчерашний Толин вопрос о фамилии Оли, вдруг тоже с пищей стал опускаться от головы к центру моей груди, будоража всю мою душу. Я опять стал впадать в панику из-за этой привязанности, но надо было идти на работу. Однако, пройдя совсем немного, я почувствовал, что не могу без Оли жить и теперь нужно ехать к ней. Силы уходили, мысли разбегались, так как я не знал, может быть она уже уехала и нужно ехать за ней?

Мне пришлось возвращаться домой, попросив Сашу идти одному и ра

ботать со сторожем.

Но придя домой, я начал себя слушать и искать свободы. Как вдруг сознание наткнулось на мысль, что тянет меня к ней то, что она много обо мне знает -всю книгу что я сейчас пишу (я весь свой и ее анализ носил ей и ирландцу, чтобы она и он меня поняли, и она меня простила), а чтобы я был уравновешен с ней также, как с другими людьми, нужно издавать книгу. В этот момент сознание наткнулось на канал, отключивший мои чувства к ней, и я опять почувствовал в себе духовную свободу.