Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание

Как указывает сам Симеон, этот метод покаяния основан на»Слове о покаянии святого отца нашего Иоанна Лествичника»  [1163]. В»Лестнице», в главе, посвященной покаянию, мы находим впечатляющее описание»темницы» — места, куда падшие иноки добровольно заключали себя:

Одни из них в сокрушении взирали на небо и с рыданием и воплем призывали оттуда помощь. Другие стояли на молитве, связав себе руки сзади, словно преступники. Иные сидели на земле в пепле, скрыв лицо между колен, иные непрестанно били себя в грудь, иные орошали землю слезами, а другие, не имея слез, били сами себя. Иные рыдали о душах своих, другие сидели, непрестанно качая головой, подобно львам, рыкали и стенали из глубины сердца и утробы [1164].

Сравнивая это описание с»методом»Симеона, можно увидеть много общих элементов: руки за спиной, ударение себя в грудь, воспоминание о греховной жизни — все это либо сопутствует покаянию, как в»темнице»Лествичника, либо вызывает его, как у Симеона. Вместе с тем, есть и различия: Симеон не говорит о»падших»иноках, но дает рекомендации всем монашествующим. Очевидно, однако, что, предлагая свой метод покаяния, Симеон вдохновлялся приведенным у Лествичника описанием монастырской практики VII века; можно предполагать, что Симеон и сам следовал этому методу.

И Иоанн Лествичник и Симеон описывают покаяние как весьма болезненное явление  [1165]. Вместе с тем оба автора говорят о духовной радости, которая является плодом покаяния и рождается от непрестанного плача.

7–я глава»Лествицы»целиком посвящена»радостотвор–ному плачу»; в ней Лествичник изумляется тому,«каким образом плач и так называемая печаль заключают в себе радость и ликование, как соты — мед»  [1166]. В свою очередь, Симеон постоянно говорит о»сладости слез», которую испытывает кающийся  [1167]. Первые слезы новоначальных бывают горькими, но эту горечь Бог впоследствии, по мере преуспеяния подвижника в покаянии, заменяет на сладость умиления. В 23–м Огласительном Слове Симеон описывает духовное состояние того, кто достиг этой заключительной стадии покаяния:

Сострадательный Бог скоро услышит его и скоро подаст ему отдохновение от боли и избавление от скорби сердца его… Он изольет на него благость Свою и превратит боль его в радость, и горечь его претворит в сладкое питье и заставит изблевать яд змия, поедающий его утробу… И [радость его] будет, словно процеженное вино напротив солнца, еще более сияя и блистая и еще чище являя свой цвет, веселя и осиявая лицо пьющего его напротив солнца [1168].

Образ солнца, просвечивающего через чистое вино, указывает на то, что слезы у Симеона носят экстатический и мистический характер. Архиепископ Василий (Кривошеий) усматривает прямую параллель между приведенным текстом и темой»трезвого опьянения», традиционной для мистической литературы — как христианской, так и античной  [1169]. Пользуясь символикой вина и опьянения  [1170], Симеон следует предшествующим ', авторам, у которых эта тема весьма разработана — в частности, Исааку Сирину  [1171]. Тема»сладости покаяния»тоже близка многим Отцам Церкви. Иоанн Златоуст, в частности, говорит о»счастье», заключенном в плаче  [1172]. Нил Анкирский говорит, что»сокрушение о грехах приносит весьма сладкую печаль и горечь, которая на вкус подобна меду»  [1173]. Исаак Сирин проводит различие между слезами двух родов:

Бывают слезы сожигающие, и бывают слезы укрепляющие. Поэтому все те слезы, которые исходят из сущности сердца от сокрушения о грехах, иссушают и сожигают тело… И сперва человек по принуждению вступает на эту степень слез, и ими отверзается ему дверь для входа на вторую степень, лучшую первой: и это есть страна радости, из которой человек приемлет милость. Это уже слезы, проливаемые по благоразумию: они и украшают, и укрепляют тело, и исходят без принуждения сами собою… Тело получает от них некое насыщение, и радость отпечатлевается на лице [1174].

Как видим, Исааку знакомы»сожигающие»слезы покаяния и сокрушения, однако акцент делается на сладости слез умиления  [1175]. Близость между Исааком, Лествичником и Симеоном в этом пункте очевидна.

Говоря о слезах, Симеон постоянно указывает, что ' их плодом является очищение и обожение. По словам Симеона, человек должен проводить жизнь»в вере, в чистоте, в страхе Божием, в благоговении, в сокрушении и слезах, благодаря которым он внутренне очищается и исполняется Божественного света и весь становится [исполненным] Духом Святым в сокрушенной душе…»  [1176] Напротив, если в нас нет плача и слез, то нет и истинного покаяния, без которого человек не может приобрести духовное смирение, соединиться со Святым Духом через очищение и прийти к познанию и созерцанию Бога  [1177].

В сочинениях Симеона тема слез часто связана с темой любви к Богу. Он считает, что любовь к Богу должна быть такова, чтобы»при одном только упоминании имени Христова воспламенялся [человек] тотчас желанием увидеть Его и источал слезы»  [1178]. Подобную же мысль выражает Исаак Сирин:«Когда память о Боге возбудилась в уме [человека], тогда сердце его немедленно возбуждается любовью к Нему, а очи его обильно источают слезы»  [1179].

Симеон также упоминает о слезах сострадания к другим людям и слезной молитве обо всем мире. Он говорит о некоем человеке (возможно, о себе самом в третьем лице), который»плакал и стенал»о своих учениках; он также упоминает человека, который»о падших словом или делом и пребывающих в пороках так печалился и рыдал, словно думал, что он один за всех них должен дать ответ и быть предан мучению»  [1180]. В другом месте Симеон прямо говорит о собственных слезах, пролитых им в молитве за вверенных его руководству иноков  [1181]. Симеон считает, что истинный христианин должен непрестанно плакать о грешниках  [1182]. Сострадание к ближним и плач о них сродни тому состоянию самоуничижения, при котором человек всех людей и всякую тварь считает блаженными и святыми по сравнению с собой:

Очи его станут источниками, скорее источающими потоки слез, чем дающими [способность] видеть.

..«Всякого человека, словно ангела, ублажает человек тот… и всякое животное и всякого гада, пресмыкающегося по земле, и все, имеющее дух жизни, ублажит он, говоря:«Как благословенно все созданное Богом…«Всякую душу сочтет он единой и почтит как святую перед Господом и, словно нечистый, будет благоговеть перед всеми [1183].

Ту же тему благоговения перед всякой тварью, являющегося плодом покаяния и сокрушения, мы встречаем у Исаака Сирина:

И что есть сердце милующее?.. Возгорение сердца у человека о всем творении, о людях, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари. При воспоминании о них и при воззрении на них очи у человека источают слезы от великой и сильной жалости, объемлющей сердце. И от великого терпения умаляется сердце его… И о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились и очистились; а также и о естестве пресмыкающихся молится с великой жалостью, которая возбуждается в сердце его до уподобления в сем Богу [1184].