Сумма теологии. Том I

Ответ на возражение 4. Знать вещь исключительно через посредство иного – это действительно знать ее несовершенно, [однако только лишь в том случае] если эта вещь познаваема сама по себе; но зло не познаваемо само по себе, поскольку природа зла суть не что иное, как [полная] лишенность блага. Следовательно, зло не может быть определено или познано иначе, как только лишь через посредство благого.

Раздел 11. Знает ли Бог единичные вещи?

С одиннадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Богу не ведомы единичные вещи. Ведь божественный ум [куда как] более бестелесен, нежели ум человеческий. Однако человеческий ум знает единичные вещи [отнюдь] не вследствие [своей] бестелесности; ибо, как заметил [еще] Философ, «разумение имеет дело с универсалиями, ощущение же – с единичными вещами» [258]. Следовательно, Бог не знает единичных вещей.

Возражение 2. Далее, мы познаем единичное исключительно с помощью тех способностей, которые могут воспринимать индивидуализированные в материи формы. Но те вещи, которые в Боге, наивысшим образом свободны от какой бы то ни было материальности. Следовательно, Богу не ведомы единичные вещи.

Возражение 3. Кроме того, всякое познание происходит посредством некоторого уподобления. Но подобия единичных вещей, в той мере, в какой они единичны, похоже, не могут быть в Боге; ведь начало индивидуализации – материя, которая, будучи абсолютной возможностью, ни в чем не подобна Богу, Который суть чистая актуальность. Таким образом, Бог не может знать единичные вещи.

Этому противоречит следующее. Сказано [в Писании]: «Все пути человека открыты пред Его очами» [259] ( Прит 16:2).

Отвечаю: Богу ведомы единичные вещи. [Это так, поскольку] все совершенства, какие только можно обнаружить в тварях, имеют свое предбытие в Боге, [причем] высочайшим образом, что очевидно из предшествующего [изложения] (4,2). Затем, наше совершенство отчасти состоит в знании нами единичных вещей. Следовательно, Бог [необходимо] должен знать единичные вещи. [Ведь] и Философ отметил нелепость того мнения, что известное нам может быть неизвестно Богу; так, возражая Эмпедоклу он говорит, что Бог был бы наиболее несведущ, если бы не знал противоположностей [260]. Но совершенства, которые разделены между низшими существами, пребывают в Боге просто и единовидно; следовательно, хотя всеобщее и бестелесное мы познаем одной способностью, а единичное и материальное-другой, однако Бог знает все Своим простым умным знанием.

[Тут надлежит отметить, что] иные, желая показать, как такое возможно, говорили, что Бог знает единичные вещи через посредство всеобщих причин. Ибо нет ни одной единичной вещи, которая содержала бы нечто такое, что не было бы следствием одной из всеобщих причин. В качестве примера они приводили астролога, который, зная общие движения небес, может на основании этого предсказать все грядущие затмения. Этот [пример], однако же, недостаточен: да, единичные вещи черпают из всеобщих причин определенные формы и силы, но хотя они и могут быть [так или иначе] объединены, свою индивидуальность они обретают исключительно в индивидуальной материи. Поэтому о том, кто знает Сократа как белого, как сына Софрониска или как-либо еще в том же роде, [еще] нельзя сказать, что он знает его как этого вот конкретного человека. Следовательно, Бог не знал бы единичные вещи именно как единичные, [если бы знал их исключительно] в рамках вышеупомянутого модуса.

Другие же, в свою очередь, утверждали, что Бог знает единичные вещи посредством соотнесения всеобщих причин с частными следствиями. Но и это [мнение] не выдерживает [критики], поскольку никто не может соотносить что-либо с другим, если прежде не познает соотносимое; следовательно, указанное соотнесение не может служить причиной знания частного, ибо оно предполагает [изначальное] наличие знания единичных вещей.

Таким образом, должно говорить иначе, [а именно] что поскольку, как было установлено выше (8), знание Бога – это причина вещей, Его знание простирается столь же далеко, сколь далеко простирается действие Его как причины. Поэтому как производящая сила Бога распространяется не только на формы, каковые суть причины универсальности, но также и на материю, что будет доказано ниже (44, 2), точно также и знание Бога [необходимо] должно распространяться на индивидуализированные материей единичные вещи. Ибо, коль скоро Он знает отличные от Себя вещи посредством Своей сущности, либо через подобие, либо как их деятельное начало, Его сущность [сама по себе необходимо] должна быть достаточным основанием знания всех сотворенных Им вещей, причем не только [знания] общего, но также и [знания] единичного. Нечто подобное можно сказать и о знании мастера, если оно обусловливает создание не одной только формы, но и всей вещи в целом.

Ответ на возражение 1. Наш ум абстрагирует умопостигаемые виды из индивидуализирующих начал; следовательно, умопостигаемые виды в нашем уме не могут быть подобны началам индивидуальности, а потому наш ум [сам по себе] и не знает единичного. Но умопостигаемые виды в божественном уме, каковой суть сущность Бога, бестелесны не вследствие абстрагирования, но таковы в нем самом, начале всех начал, как начал видов, так и начал индивидуальности, которые и входят в состав других вещей. Вот таким-то образом Бог и знает не только универсалии, но и единичные вещи.

Ответ на возражение 2. Хотя виды, наличествующие в божественном уме, и свободны от какой бы то ни было материальности (и этим они подобны образам, полученным с помощью воображения и чувства), однако же, его сила простирается равно и на бестелесные, и на материальные вещи.

Ответ на возражение 3. Хотя материя сточки зрения ее потенциальности и крайне далека от подобия Богу, тем не менее, будучи сущей хотя бы в таком смысле [261], она сохраняет некоторое подобие с божественным бытием.

Раздел 12. Знает ли Бог бесконечные вещи?

С двенадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Богу не ведомы бесконечные вещи. Ведь бесконечное непознаваемо, поскольку, как сказал Философ, бесконечное есть то, что «оставляет измеряющим его всегда что-нибудь еще» [262]. Да и Августин учит, что «все, что объемлется знанием, ограничивается сознанием познающего» [263]. Но бесконечные вещи не имеют границ. Следовательно, они недоступны знанию Бога.

Возражение 2. Далее, если скажут, что бесконечные в себе вещи конечны в знании Бога, на это можно возразить, что, как показано в «Физике» III, сущность бесконечного состоит в его неделимости, тогда как конечное – делимо. При этом, как доказано в «Физике» VI, бесконечное не делится ни конечным, ни бесконечным. Следовательно, бесконечное не ограничивается ни конечным, ни даже бесконечным, а потому бесконечное не может быть конечным [даже] в бесконечном знании Бога.

Возражение 3. Кроме того, знание Бога – это мера знаемого. Но быть измеренным – противно [самой] сущности бесконечного. Таким образом, Богу не ведомы бесконечные вещи.

Этому противоречит сказанное Августином: «Хотя нам и не дано исчислить бесконечность, она не может быть необъемлемой для Того, у Кого нет числа разуму» [264].

Отвечаю: поскольку Богу ведомы не только актуальные, но также и возможные вещи ([находящиеся в возможности] как в Нем, так и в тварях, как это было показано выше (9)), и поскольку они бесконечны, должно утверждать, что Он знает и бесконечное. И хотя умозрительное знание, которое относится лишь к тем вещам, кои есть, были или будут, не имеет, как утверждают иные, дела с бесконечным (ибо мы не говорим, что вечен мир, или что рождение или движение продолжатся навсегда, бесконечно умножая частные вещи), тем не менее при более пристальном рассмотрении мы придем к мысли, что Бог знает бесконечные вещи [в том числе] и умозрительным знанием. Ведь Богу ведомы даже помыслы и устремления душ, кои умножаются до бесконечности, ибо разумные твари пребудут всегда.