Сочинения

Итак, со всем постоянством следует нам заботиться о том, чтобы и внутренний наш человек отверг и расточил все собранное им в прежнем состоянии богатство пороков, которые, внутренне сроднившись с телом и душою, составляют неотъемлемую нашу собственность, так что и после исхода не перестанут сопровождать нас, если не будут отсечены и отвергнуты, пока еще пребываем в этом теле. Ибо как добродетели или сама любовь, которая есть источник их, приобретенная в настоящем веке, и после кончины этой жизни облекает красотою и блеском любителя своего; так и пороки, очернив ум наш отвратительными красками, в таком искаженном виде предпосылают и в вечную жизнь. Красота и безобразие души зависит от свойства добродетелей и пороков. Из них извлекается как бы некоторая краска, от которой душа или делается такою светлою и прекрасною, что удостаивается слышать от пророка: и возжелает Царь красоты твоей (Пс 44, 12); или такою мрачною, отвратительною и безобразною, что сама невольно исповедует свое безобразие и зловоние, говоря: смердят и гноятся раны мои от безумия

\259// моего (Пс 37, 6). И Господь говорит к ней: отчего же нет исцеления дщери народа моего? (Иер 8, 22). Итак вот собственно наше богатство, неразлучно пребывающее с душою нашей, которого никакой царь даровать нам и никакой враг отнять у нас не силен. Вот собственно наше богатство, которого сама смерть не отторгнет от души, и отвергнув которое, восходим к совершенству, а привязавшись к нему, предаемся вечной смерти.

В Св. Писании говорится о трояком богатстве, т. е. зло, добро и нечто среднее. Есть богатство злое, о котором говорится: скимны бедствуют и терпят голод (Пс 33, 11). Еще: горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение (Лк 6, 24). Отвергнуть такого рода богатство есть верх совершенства. В противоположность им поставляются те нищие, которых Сам Господь превозносит в Евангелии: блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное (Мф 5, 3). Также в Псалме: сей нищий воззвал, — и Господь услышал и спас его (Пс 33, 7). И опять: нищий и убогий да восхвалят имя Твое (Пс 73, 21). Есть богатство благое, собирать которое есть великая добродетель и заслуга, и за обладание которым муж праведный удостаивается похвалы, как говорит Давид: род правых благословится. Обилие и богатство в доме его, и правда его пребывает вовек (Пс 111, 3). И опять: богатством своим человек выкупает жизнь свою (Притч 13, 8). О таком богатстве говорится в Апокалипсисе к тому, кто, не имея его по собственной вине, является бедным и нагим: извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды; а не знаешь, что ты несчастен, и беден, и нищ, и слеп, и наг. Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы тебе одеться и чтобы, не была видна срамота наготы твоей (Апок 3

\260// 17, 18). Бывает богатство чем–то средним, т. е. и добром, и злом, потому что по свойству и расположению пользующихся им, может переходить на ту или другую сторону, о нем говорит апостол: богатых в настоящем веке увещевай, чтобы они не высоко думали о себе и уповали не на богатство неверное, но на Бога живого, дающего нам все обильно для наслаждения; чтобы благодетельствовали, богатели добрыми делами, были щедры и общительны, собирая себе сокровище, доброе основание для будущего, чтобы достигнуть вечной жизни (1 Тим 6, 17–19). С другой стороны говорится в Евангелии, что богач, удерживавший такое богатство и нисколько не хотевший помочь из него нуждающимся, когда от крупиц его ждал насытиться бедный Лазарь, предан за то огню геенскому и вечному пламени (Лк 16).

Итак, оставляя видимое богатство мира сего, мы оставляем не свое, а чужое, хотя хвалимся тем, что оно или собрано нашими трудами, или досталось нам от родителей по наследству. Ибо у нас, как я сказал, нет ничего своего, кроме того, что усвоено сердцем, что сроднилось с душою нашей, и чего никто никогда не может похитить у нас. Об этом видимом богатстве с упреком говорит Господь к тем, которые, обладая им, не хотят уделять из него нуждающимся: и если в чужом не были верны, кто даст вам ваше? (Лк 16, 12). Итак, что богатство у нас чужое, в этом уверяет нас не только повседневный опыт, но и то, что оно именно так обозначено в изречении Господа. А о том пагубнейшем богатстве (которое в сердце, т. е. о страстях) так говорит к Господу апостол Петр: вот, мы оставили все и последовали за Тобою; что же будет нам? (Мф 19, 27). Ибо известно, что они оставили не более, как худые изорванные сети. Потому если не понимать этого об

\ 261// отвержении порочных страстей — деле великом и важном, — то не видно, что такое ценное оставили апостолы и что нашел в них Господь, что удостоил их обетования такой славы и блаженства: в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах, судить двенадцать колен Израилевых (Мф 19, 28). Если теперь и те, которые решительно отвергли все земные и видимые стяжания, могут по известным причинам не достичь совершенства апостольской любви, могут оказаться бессильными с свойственной живостью и силою взойти на эту третью ступень отречения — высшую и доступную для немногих, — то что должны подумать о себе те, которые, не совершив надлежащим образом еще первого отречения — легчайшего — и удерживая в себе нечистоту любостяжания с прежним маловерием, тщеславятся только одним именем монахов? Итак, первое, как мы сказали, отречение есть отвержение чужих вещей, и потому оно само по себе не способно доставить совершенства отрекающемуся, если он не дойдет до второго, в коем отвергается уже собственно наше, и стяжав которое, посредством искоренения всех страстей, свободно восходит и на высоту третьего. В том же последнем не только все, бывающее в мире и в частности принадлежащее людям, но и всю совокупность стихийного, каким бы оно ни представлялось величественным, устраняем от внимания, как подверженное суете и преходящее, и, возносясь умом и сердцем превыше всего, мы смотрим уже, по апостолу, не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно (2 Кор 4, 18), чтобы таким образом удостоиться наконец услышать и то высшее, что сказано было Аврааму: и иди в землю, которую Я укажу тебе (Быт 12, 1). Этим ясно доказывается, что кто со всем жаром духа не пройдет трех показанных ступеней отречения, тот не достигнет и этого четвертого блага (которое, впрочем, подается в виде воздаяния и награды уже отрекшимся) — не достигнет того, чтобы вступить в землю обетования, на которой не росли бы уже более тернии и волчцы пороч-\262//ных страстей, потому что обладать ею в настоящей жизни удостаиваются не иначе, как после очищения сердца, после искоренения всех страстей и притом так, что не собственная добродетель и не собственное тщание трудящегося, но Сам Господь открывает вход в нее по обетованию Своему: и иди в землю, которую Я укажу тебе. Этим ясно показывается, что как начало нашего спасения полагается призыванием Господа: пойди из земли твоей, так и окончательное совершенство чистоты равным образом подается Им же: и иди в землю, которую Я укажу тебе, т. е. не ту, какую ты можешь познать сам и открыть своими трудами, но какую Я тебе покажу, и какой сам ты еще не знаешь и не ищешь. Из этого ясно открывается, что как мы вступаем на путь спасения по особенному внушению от Господа, — так и достигаем высшего совершенства и блаженства под Его же руководством и просвещением.

Герман. В чем же состоит свободная воля, и почему приписывается нашей тщательности что–нибудь похвальное, если все, относящееся к нашему совершенству, и начинает, и совершает Сам Бог?