Единство Махамудры и Дзогчен

По прошествии долгого времени практики, может случиться, что в процессе занятия наши тело и ум будут пребывать в совершенном блаженстве. Мы будем чувствовать, что тело расслаблено и спокойно, ум – очень открыт, свободен и спокоен, как будто мы выпили какого-то очень хорошего вина. Мы не то чтобы пьяны,– будто выпили только слегка, в меру, и почувствовали нежное блаженство, лёгкое опьянение и глубокую уравновешенность и спокойствие. Мы чувствуем, что ни за что сильно не держимся, но при этом и не пьяны до глупости. Мы можем также обнаружить, что какими бы обычными действиями ни занимались,– ходим ли мы, сидим, разговариваем или работаем,– наша практика не нарушается. Мы можем продолжать нашу практику непрерывно.

Это состояние считается хорошим, если нет сильного цепляния, нет привязанности, если оно сопровождается воодушевлением, восхищением и радостью; и наоборот, нехорошо, если мы фиксируемся на этом состоянии и держимся за него как за что-то особенное. Такое состояние указывает на определённый уровень реализации, глубокого переживания, но за него нельзя цепляться. И всё же, в этот момент вы начинаете по-настоящему ощущать какое-то рвение к практике. До этого практика была просто надеждой или ожиданием достижения чего-то. Человек всегда садится медитировать с чувством, что получит от этого какой-то результат или достигнет какого-то изменения в самом себе. На этом этапе действительно существует некоторый шанс чего-то достигнуть. В то же самое время, есть и опасность, что возникнет привязанность к такому состоянию восхищения и свободы. Также может с лёгкостью развиться гордыня.

Иногда, во время сна, мы распознаём, что видим сны и спим в очень свободном и спокойном состоянии блаженства.

Практикуя в течение какого-то времени, мы достигаем состояния, когда днём больше не встречаемся со множеством проблем и трудностей, сидим ли мы или прогуливаемся, – наша практика происходит спонтанно. Наш ум ощущает свободу и непринуждённость. Не важно, в какой ситуации мы находимся, мы больше не страдаем паранойей или клаустрофобией. И днём, и ночью ум остаётся в очень открытом состоянии. Мы можем даже обрадоваться, подумав: «Как хорошо! Наконец-то я сделал это!», и ухватиться за это состояние. Но, фактически, самое важное здесь не привязываться и не цепляться за эти ощущения.

Вас может пленить такая мысль: «Мои переживания и реализация превосходны!». Переживание и реализация – это ключевые слова, но, как говорят учения: «Переживание подобно туману, он блекнет и исчезает. Реализация же неизменна, как небо». Но у начинающего реализация смешана с переживаниями. Поэтому он не может с уверенностью различить, что есть что.

Три общих вида временных переживаний – это блаженство, ясность и безмыслие. Переживание безмыслия – это ощущение, что всё исчезло – земля, горы, наш дом, тело и так далее. Вы чувствуете, что ничего не осталось. Но всё же вы связаны одной мыслью: «Я ощущаю эту пустоту», и вам она нравится. Переживание ясности может быть настолько интенсивным, что даже с закрытыми глазами можно всё же беспрепятственно видеть.

Такие переживания всегда временны и включают в себя некую привязанность, сопровождающуюся мыслью: «Я ощущаю это». Но реализация неизменна. Поэтому учение здесь говорит: «Не очаровывайся, не держись за это, не привязывайся, не фиксируйся». Во время переживания не цепляйся за него, а загляни в сущность. Слово «загляни» не значит посмотреть на что-то и не подразумевает человека, который смотрит, а это значит просто пребывать в единстве осознавания и пустоты, без наблюдателя и наблюдаемого объекта.

В Махамудре есть несколько различий, известных как Махамудра блаженства и пустоты, Махамудра ясности и пустоты и Махамудра осознавания и пустоты. Эти различия происходят из того, какому из аспектов переживания придаётся большее значение, что преобладает: блаженство, осознавание или ясность. Учения говорят, что переживание Мадхьямики подобно совершенной пустоте, переживание Махамудры подобно чистому блаженству, а переживание Дзогчена – обнажённому осознаванию. Эти понятия являются самыми акцентируемыми.

Практика шаматхи позволяет достичь того, что традиционно называется ясновидением и сверхъестественным восприятием. Одно из них, называемое божественное око, означает, что, совмещая практику шаматхи с переживанием сильной ясности, даже с закрытыми глазами, можно беспрепятственно видеть окружающую нас обстановку и то, что находится очень далеко. Также можно достичь и других обычных сиддхи. Например, сиддхи «быстрого передвижения», благодаря чему человек, контролируя прану, может преодолевать огромные расстояния за очень короткое время. Другие сиддхи – так называемая невидимость.

Сначала тибетцы относились к этим обычным сиддхи очень серьёзно. Если, к примеру, кто-то мог летать или оставлять отпечатки ног на камне, люди считали его великим мастером и испытывали к нему сильную преданность. Тот, кто не показывал таких способностей, считался не очень продвинутым. В настоящее время есть один мастер медитации из Ладакха, который посетил Тибет и был опознан как воплощённый лама. В Ладакхе он повсюду оставлял отпечатки своих рук и ног, и в различных местах продырявливал своими пальцами цельные камни. Но из-за того, что он женился, люди перестали считать его особенным. На самом же деле он – один из величайших и знаменитых мастеров современности.

У тибетцев сначала был огромный интерес к обычным сиддхи, поскольку они думали: «Это действительно что-то очень особенное. Мы должны достигнуть таких способностей!». Потом в Тибет приезжали компетентные мастера, давали учения и советовали следующее: «Такие достижения только вводят вас в заблуждение и не являются высшими свершениями. Они не бывают результатами одной лишь практики шаматхи, но проявляются, если её совмещают с практикой випашьяны». Тогда люди в своей практике начали уделять большее внимание випашьяне.

Патрул Ринпоче говорил: «Что удивительного в том, чтобы уметь летать по небу или закапываться в землю? Самым драгоценным достижением будет, если вы действительно породите бодхичитту». Патрул Ринпоче, чрезвычайно образованный и совершенный мастер, иногда мог целыми днями просто лежать на кровати, хотя в главных учениях Дхармы это является признаком лени, которая не приводит ни к каким практическим переживаниям. В своё время, Патрул Ринпоче считался даже компетентнее Джамгона Конгтрула и Джамьянга Кхьенце, вместе с которыми он учился в молодости.

И Джамгон Конгтрул и Джамьянг Кхьенце были по происхождению из богатых семей, у них были и деньги, и хорошая еда, а Патрул Ринпоче был из бедной семьи, и у него не было средств на пропитание. Когда они учились вместе, двое других делились с ним своей едой. После ежедневных занятий Джамгон Конгтрул и Джамьянг Кхьенце продолжали много учиться, чтобы поддерживать знания на должном уровне, а Патрул просто набрасывал на голову свою рясу и ложился в кровать. В конце концов, они сказали ему: «Что происходит? Ты только ешь за наш счёт, а потом спишь. Какое отношение к учениям имеют еда и сон?».

Патрул ответил: «Разве недостаточно только повторить то, чему учат Кхенпо?" Они ответили: „Конечно да, если ты можешь это делать; но не нужно ли тебе для начала подучиться?“. Патрул сказал: „Нет, нет. Я просто делаю то, что хочу“. Однажды Патрул держал экзамен перед классом, и благодаря своим уникальным способностям, он сумел в точности повторить, слово в слово, учения Кхенпо, подобно точной копии, сделанной из формы. Позднее, все трое стали очень известными и великими мастерами, но придерживались разного образа жизни. Однако, несмотря на их большое уважение друг к другу, они всегда друг друга критиковали. Они обладали сильнейшей верой, но двое других часто называли Патрула Ринпоче „Сумасшедшим Патрулом“.