Сумма теологии. Том IX

Однако если понимать добродетель расширительно, то она означает всё то, что в человеческих деяниях и страстях благо и заслуживает похвалы, и в этом смысле стыдливость подчас называют добродетелью, поскольку она является заслуживающей похвалы страстью.

Ответ на возражение 1. Хотя одним из входящих в определение добродетели условий является соблюдение середины, этого добродетели ещё не достаточно, поскольку ей также необходимо быть «сознательно избираемым навыком», то есть деятельностью на основании выбора. Но стыдливость является не навыком, а страстью, и её движение порождается не выбором, а порывом страсти. Следовательно, она не отвечает определению добродетели.

Ответ на возражение 2. Как мы уже говорили, стыдливость является страхом перед позором и бесчестьем. Затем, ранее было показано (142, 4), что самым позорным и бесчестным является порок распущенности. Поэтому со стороны своей движущей причины, каковой является постыдное деяние, стыдливость скорее относится к благоразумию, чем к какой-либо иной добродетели, хотя со стороны вида страсти, а именно страха, она к нему не относится. Однако в той мере, в какой противные другим добродетелям пороки являются позорными и бесчестными, стыдливость также может быть связана и с другими добродетелями.

Ответ на возражение 3. Стыдливость содействует нравственности постольку, поскольку устраняет противное нравственности, однако при этом она не достигает совершенства нравственности.

Ответ на возражение 4. Всякий изъян обусловливает порок, но не всякое благо достаточно для понятия добродетели. Таким образом, из этого можно заключить, что хотя всякий порок со стороны своего происхождения противен добродетели, тем не менее, не всё, что противно пороку, является добродетелью. Поэтому бесстыдство, будучи следствием чрезмерной любви к постыдному, противостоит благоразумию.

Ответ на возражение 5. Часто повторяющееся чувство стыда обусловливает навык к приобретённой добродетели, посредством которой избегают являющихся объектами стыдливости постыдных вещей, однако при этом их более не стыдятся, хотя если бы человек продолжал сообразовываться с материей стыдливости, то благодаря этой приобретённой добродетели он испытывал бы ещё больший стыд.

Раздел 2. СВЯЗАНА ЛИ СТЫДЛИВОСТЬ С ПОСТЫДНЫМ ДЕЯНИЕМ?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что стыдливость не связана с постыдным деянием. Ведь сказал же философ, что «стыд – это страх дурной славы» [276]. Но подчас те, которые не делают ничего дурного, страдают от дурной славы, согласно сказанному [в Писании]: «Ради Тебя несу я поношение, и бесчестьем покрывают лицо моё» ( Пс. 68:8). Следовательно, стыдливость в строгом смысле слова не связана с постыдным деянием.

Возражение 2. Далее, постыдным, очевидно, является только то, что греховно. Однако человек стыдится и того, что не греховно, например, исполнения рабских обязанностей. Следовательно, похоже, что стыдливость в строгом смысле слова не связана с постыдным деянием.

Возражение 3. Далее, как явствует из сказанного в первой [книге] «Этики», добродетельные поступки не постыдны, а прекрасны [277]. Однако люди подчас стыдятся совершать добродетельные поступки, согласно сказанному [в Писании]: «Кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится» ( Лк. 9:26). Следовательно, стыдливость не связана с постыдным деянием.

Возражение 4. Кроме того, если бы стыдливость в строгом смысле слова была связана с постыдным деянием, то из этого бы следовало, что совершающий более постыдное деяние должен больше стыдиться. Однако человек подчас склонен стыдиться меньших грехов и при этом хвалиться большими, согласно сказанному [в Писании]: «Что хвалишься злодейством?» ( Пс. 51:3). Следовательно, стыдливость в строгом смысле слова не связана с постыдным деянием.

Этому противоречит следующее: Дамаскин и Григорий Нисский говорят, что «стыдливость есть страх перед совершением или уже совершённым постыдным деянием».

Отвечаю: как мы уже говорили ранее (

ΙΙ

-

Ι

, 41, 2;

ΙΙ

-

Ι

, 42, 3) при рассмотрении страстей, страх в строгом смысле слова связан с трудным злом, то есть с таким, которого трудно избежать. Стыд, со своей стороны, бывает двояким. Так, есть стыд, присущий пороку и связанный с безобразностью произвольного акта, который в строгом смысле слова вряд ли можно считать трудным злом. В самом деле, то, что зависит от одной только воли, не представляется трудным и выходящим за пределы способности человека, и потому не схватывается им как что-то страшное, по каковой причине философ говорит, что такое зло не является предметом страха [278].

Другой вид стыда является, если так можно выразиться, стыдом вины, и связан с сопутствующим ему осуждением человека подобно тому, как ясность славы связана с возданием человеку почестей. И коль скоро это осуждение обладает признаком трудного зла, равно как почитание обладает признаком трудного блага, то стыдливость, которая есть не что иное, как страх перед бесчестьем, в первую очередь и по преимуществу связана с осуждением или бесчестьем. Поскольку же осуждение в строгом смысле слова последует пороку, равно как почитание – добродетели, из этого следует, что стыдливость, как и бесчестье, имеет дело с пороком. Поэтому философ говорит, что «человеку не так стыдно, если недостаток не является следствием его собственной вины» [279].

Затем, стыдливость относится к вине двояко. Во-первых, так, что человек воздерживается от порочных деяний из страха перед осуждением; во-вторых, так, что человек совершат порочное деяние, но из страха перед осуждением избегает совершать его явно. В первом случае, по мнению Григория Нисского, речь идёт о человеке «смущающемся», во втором – о «стыдящемся». В связи с этим он говорит, что «человек, который стыдится действовать втайне, смущается страхом перед бесчестьем».

Ответ на возражение 1. В строгом смысле слова стыдливость имеет дело с дурной славой греха, который является произвольным изъяном. Поэтому философ говорит, что «человек больше стыдится того, в чём он виноват сам» [280]. Но добродетельный человек, которого бесчестят по причине его добродетели, презирает бесчестье, поскольку его не заслуживает, о чём пишет философ в своём рассуждении о величавом [281]. В связи с этим об апостолах сказано, что они «пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа, Иисуса, удостоились принять бесчестье» ( Деян. 5:41). То же, что человек подчас стыдится осуждения за добродетель, связано с несовершенством его добродетели, поскольку, чем добродетельней человек, тем больше он презирает внешнее, как доброе, так и злое. Поэтому [Писание] говорит: «Не бойтесь поношения от людей» ( Ис. 51:7).

Ответ на возражение 2. Хотя, как уже было сказано (63, 3), надлежащей причиной для почитания человека является добродетель, тем не менее, почесть связана с некоторым превосходством, и то же самое справедливо сказать и об осуждении. Действительно, хотя осуждению подлежит только грех, тем не менее, по крайней мере, в человеческом мнении, оно связано с любым видом недостатка. Поэтому человек стыдится бедности, дурной славы, рабства и тому подобного.

Ответ на возражение 3. Стыдливость не связана с добродетельными деяниями как таковыми. Однако акцидентно человек может стыдиться и их – либо потому, что людям они представляются порочными, либо потому, что, совершая их, он боится прослыть превозносящимся или лицемером.