Очерк православного догматического богословия. Часть II

II. Признавая непостижимым образ присутствия И. Христа в евхаристии через пресуществление, церковь, в предупреждение неправильных представлений об этой тайне и с целью возможного разъяснения ее, преподает в «Послании восточных патриархов» (17 чл.) следующие частные истины относительно образа присутствия И. Христа в евхаристии.

1) Хотя хлеб и вино в таинстве евхаристии претворяются собственно в тело и кровь Господа, но Он присутствует в этом таинстве не только Своим телом и кровью, но и «по существу Своему, т. е. с душою и божеством, или совершенный Бог и совершенный человек». Сам Он учил: ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает, и Аз в нем. Ядый Мя, той жив будет Мене ради.

2) «Тело и кровь Господа, хотя разделяются и раздробляются» при причащении верующих на многие части, «но это бывает только с видами хлеба и вина… В каждой части до малейшей частицы преложенного хлеба и вина находится не какая-либо отдельная часть тела и крови Господней, но тело Христово всегда целое и во всех частях единое» — весь Христос Богочеловек. Почему «вселенская церковь всегда говорит: «раздробляется и разделяется Агнец Божий, раздробляемый, но неразделяемый, всегда ядомый, николиже иждиваемый, но причащающиеся (разумеется достойно) освящаяй». Поэтому же вкушающий и малейшую часть хлеба и вина, преложенного в тело и кровь Христову, причащается того же целого тела божественного, которому присущ Сам Христос по божеству Своему. Таким учением исключаются грубочувственные представления об евхаристических теле и крови Христа, по которым в евхаристии верующие будто бы приемлют не вообще истинное тело и кровь Христа, нераздельно соединенные с Его божеством, но вкушают те или другие составные части тела Христова.

3) «Хотя в одно и то же время бывает много священнодействий по вселенной, но не много тел Христовых, а один {стр. 188} и тот же Христос присутствует истинно и действительно, одно тело Его и одна кровь во всех отдельных церквах верных. И это не потому, что тело Господа, находящееся на небесах, нисходит на жертвенник, но потому, что хлеб предложения, приготовленный порознь во всех церквах, и по освящении претворяемый и пресуществляемый, делается одно и то же с телом, сущим на небесах. Ибо всегда у Господа одно тело, a не многие во многих местах».

4) «По освящении хлеба и вина остаются уже не самый хлеб и вино, но самое тело и кровь Господня, под видом и образом хлеба и вина», т. е. сущностью их делается тело и кровь И. Христа. Таковыми они остаются на все последующее время, доколе сохраняются в своих видах, не прелагаясь обратно в хлеб и вино, — остаются постоянно, т. е. «до употребления по освящении, в самом употреблении и после оного», следовательно, независимо от того, будут ли употреблены они верующими. На этом основании в церкви от времен древности существует обычай совершать в известные дни литургию на преждеосвященных дарах, и хранить освященные дары в священных сосудах для напутствования больных и умирающих, как истинным телом и кровью Христовой.

5) Так как в евхаристии по освящении хлеб и вино суть самое божественное тело и самая божественная кровь И. Христа, которым всегда присущ Он по божеству Своему, то «телу и крови Господней в таинстве евхаристии должно воздавать особенную честь и боголепное поклонение; каким мы обязаны поклонением Самому Господу нашему И. Христу, таким же телу и крови Господней».

III. Противники учения ο пресуществлении иногда говорят, что это учение опровергается свидетельством наших чувств, ибо и по освящении евхаристических даров мы видим и вкушаем хлеб и вино. Если же, однако, действительно бывает чудо пресуществления, то почему Бог скрывает от нас вид тела и крови в тайне причащения? В «Правосл. исповедании» дается такое разъяснение этого вопроса: «в евхаристии хлеб пременяется в истинное тело Христово, а вино в истинную кровь; {стр. 189} остаются только одни виды их, представляющиеся взору. И это по божественному распоряжению. Во-первых, чтобы мы не видели очами тела Христова, но веровали, что это оно, на основании слов, которые сказал Христос: сие есть тело Мое… и сия есть кровь Моя, т. е., чтобы мы веровали более словам и силе Его, нежели собственным нашим чувствам, что доставляет нам блаженство веры. Ибо блажени не видевшии и веровавшии. Во-вторых, так как человеческая природа отвращается «от вкушения человеческой плоти и крови, тем более в их естественном виде и состоянии, то «Бог, по снисхождению Своему, собственную плоть и кровь Свою дает верующим в пищу и питие под прикрытием хлеба и вина» (Отв. на вопр. 107).

§ 152. Евхаристия, как жертва. Ее отношение к жертве крестной.

Евхаристия в существе своем есть не только таинство, в котором даруется чадам церкви Христовой спасительная пища, но и жертва Богу Отцу, — хвалебная и благодарственная за явленные Им во Христе Иисусе благодеяния и вместе «умилостивительная, приносимая за всех благочестиво живущих и умерших», — за их спасение и оставление грехов (Посл. вост. патр. чл. 17; Прав. исп. 107).

I. Учение об евхаристии, как жертве, тесно связано и предполагается учением ο преложении хлеба и вина в то самое тело Богочеловека, которое претерпело на кресте страдания и смерть за грехи людей, и в ту самую кровь Его, которая была Им пролита за нас на Голгофе. Если Спаситель принес Себя на Голгофе в жертву за грехи всего рода человеческого, то, конечно, составляет жертву и Его тело и кровь, приносимые Им же Самим, вечным Первосвященником, в таинстве евхаристии. Поэтому-то отвергающие пресуществление в евхаристии хлеба и вина в тело и кровь Богочеловека не признают и жертвенного значения за евхаристией (протестанты).

Евхаристия уже при самом ее установлении была не только трапезой, но и жертвой. Это показывают слова, сказанные Спа{стр. 190}сителем при установлении евхаристии ο Своем теле — еже за вы даемо, ломимо, и ο крови — яже за вы проливается, за многи изливаема во оставление грехов. Очевидно, только жертва могла быть приносимой и за апостолов и за многих отсутствующих, равно жертва же (но ни в каком случае не трапеза) могла быть приносимой и «во оставление грехов». Установлена евхаристия непосредственно по совершении И. Христом пасхи ветхозаветной, прообразовавшей пасху новозаветную.

Но ветхозаветная пасха была не только радостной трапезой, но и жертвой, ибо пасхальный агнец приносился в жертву Богу: это пасхальная жертва Господу, Который прошел мимо домов Израилевых в Египте, — вот какое объяснение при вкушении агнца должны были давать отцы своим детям относительно крови на перекладине и косяках домов в ночь выхода евреев из Египта (Исх 12, 97; ср. 12, 41; 34, 25 и Втор. 16, 2). Если же заклание пасхального агнца было действительным жертвоприношением Богу, имевшем свою силу, конечно, через прообразовательное свое отношение к Агнцу Божию за грехи мира, то и евхаристическое жертвоприношение, по существу тождественное с крестным жертвоприношением Богочеловека, есть действительная и истинная жертва, каковое значение должна иметь и во все последущие времена, дондеже Он приидет.

Так учили об евхаристии и апостолы. Ап. Павел в вышеприведенных словах: братия моя возлюбленная, бегайте от идолослужения… (1 Кор 10, 14–16. 21), трапезу и алтарь (θυσιαστήριον — жертвенник) христиан противополагает трапезе и жертвеннику язычников, и этим дает видеть, что евхаристия есть истинное жертвоприношение, участвующие в которой должны удаляться от жертвоприношений языческих, ибо языческие жертвы приносятся бесом, а не Богови. В послании к евреям, отклоняя христиан от иудейских жертвоприношений, апостол писал: имамы олтарь (θησιαστήριον), от него не имут власти ясти служащии сени (Евр 13, 10). В этих словах христианский алтарь и жертвоприношение противополагаются иудейскому алтарю и {стр. 191} жертвоприношению. Алтарь, от которого не могут питаться служащии скинии, есть христианский алтарь, на котором, следовательно, приносится Богу истинная жертва, преподаваемая в снедь одним только верным.