Сумма теологии. Том VI

Раздел 3. СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ЗАКОН?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что нет никакого человеческого закона. В самом деле, как уже было сказано (2), естественный закон является причастностью вечному закону Но посредством вечного закона, по словам Августина, «все является упорядоченным наилучшим образом». Поэтому естественного закона вполне достаточно для упорядочения всех человеческих дел. Следовательно, в человеческом законе нет никакой необходимости.

Возражение 2. Далее, как было показано выше (90, 1), закон обладает признаком меры. Но, как сказано в десятой [книге] «Метафизики», человеческий разум не является мерой вещей, скорее, наоборот [15]. Следовательно, человеческий разум не может порождать никакого закона.

Возражение 3. Далее, в десятой [книге] «Метафизики» сказано, что мера должна быть чем-то в высшей степени определённым [16]. Но предписания человеческого разума в поведенческих вопросах изменчивы, согласно сказанному [в Писании]: «Помышления смертных – нетверды, и мысли наши – ошибочны» ( Прем. 9:14). Следовательно, человеческий разум не может порождать никакого закона.

Этому противоречит следующее: Августин различает два вида закона, вечный и временный, который он называет человеческим [17].

Отвечаю: как уже было сказано (90, 1), закон является предписанием практического разума. Далее, нужно иметь в виду, что в практическом разуме имеет место тот же порядок действий, что и в созерцательном разуме, поскольку тот и другой идет от начал к заключениям. Из этого следует вывод, что как в созерцательном разуме из известных нам по природе недоказуемых начал выводятся заключения различных наук, знание которых не присуще нам по природе, но достигается исключительно посредством умственных усилий, точно так же из предписаний естественного закона как из общих и недоказуемых начал человеческий разум должен приходить к относящимся к конкретным вопросам более частным установлениям. Эти выведенные человеческим разумом частные установления называются человеческими законами, если [конечно, при этом] налицо другие сущностные признаки закона, о которых шла речь выше (90, 2, 3, 4). Поэтому Туллий в своей «Риторике» говорит, что «правосудие берет свое начало в природе, из которой кое-что входит в обычай в силу своей полезности, а впоследствии то, что из природы и по обычаю, утверждается посредством страха и почитания закона».

Ответ на возражение 1. Человеческий разум причастен предписаниям божественного Разума не во всей полноте, но в соответствии со своим модусом и несовершенно. Поэтому как в созерцательном разуме благодаря его естественной причастности божественной Премудрости находится знание некоторых общих начал, но [отнюдь] не точное знание каждой находящейся в божественной Премудрости отдельной истины, точно так же в практическом разуме благодаря его естественной причастности вечному закону находится знание некоторых общих начал, но [отнюдь] не знание относящихся к индивидуальным случаям частных установлений, каковое знание находится в вечном законе. Следовательно, человеческому разуму необходимо идти далее и утверждать их посредством закона.

Ответ на возражение 2. Сам по себе человеческий разум не является правилом вещей, но впечатленные в него по природе начала являются общими правилами и мерами всех подлежащих человеческому управлению вещей, и в этом смысле естественный разум, не будучи мерой природных вещей, тем не менее является правилом и мерой.

Ответ на возражение 3. В отличие от созерцательного разума, который имеет дело с необходимыми вещами, практический разум связан с практическими вопросами, которые единичны и случайны. Поэтому человеческие законы не могут быть так безошибочны, как доказательные заключения наук. Впрочем, нет никакой необходимости в том, чтобы каждая мера была безошибочной и определенной, просто она должна быть настолько [безошибочной и определенной], насколько это возможно в её собственном частном роде.

Раздел 4. СУЩЕСТВУЕТ ЛИ НЕОБХОДИМОСТЬ В БОЖЕСТВЕННОМ ЗАКОНЕ?

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что в божественном законе нет никакой необходимости. В самом деле, как было показано выше (2), естественный закон в нас является причастностью вечному закону. Но вечный закон, как сказано (1), – это божественный закон. Следовательно, нет никакой необходимости в том, чтобы в дополнение к естественному закону и полученным из его предписаний человеческим законам в нас находился ещё и божественный закон.

Возражение 2. Далее, [в Писании] сказано, что «Бог оставил человека в руке произволения его» ( Сир. 15:14). Но произволение [или принятие решения], как было показано выше (14, 1), – это акт разума. Следовательно, человек был предоставлен руководству собственного разума. Затем, как уже было сказано (3), предписание человеческого разума – это человеческий закон. Следовательно, нет никакой необходимости, чтобы человек направлялся ещё и божественным законом.

Возражение 3. Далее, человеческая природа меньше нуждается в совете, чем [природа] неразумных тварей. Но неразумные твари не имеют никакого божественного закона помимо впечатленной в них естественной склонности. Следовательно, разумная тварь в ещё меньшей степени нуждается в дополняющем естественный закон божественном законе.

Этому противоречит обращенная к Богу просьба Давида явить ему Закон: «Укажи мне, Господи, путь уставов Твоих» ( Пс. 118:33).

Отвечаю: для направления человеческих поступков помимо естественного и человеческого закона необходим ещё и божественный закон, и на то имеется четыре причины.

Во-первых, та, что именно с помощью закона человек определяется к тому, чтобы выполнять надлежащие ему действия ради [достижения] конечной цели. И если бы человек определялся исключительно к таким целям, которые были бы адекватны его природной способности, то он бы не нуждался ни в каком ином определении со стороны своего разума, кроме естественного закона и вытекающего из него человеческого закона. Но коль скоро человек определяется к цели вечного блаженства, которая, как было показано выше (5, 5), не адекватна его природной способности, то было необходимо, чтобы помимо естественного и человеческого закона человек определялся к своей цели посредством закона, данного ему Богом.

Во-вторых, та, что из-за изменчивости человеческого суждения, особенно о вещах частных и случайных, разные люди формулируют различные суждения о человеческих действиях, в результате чего возникают различные и [нередко] противоположные законы. Поэтому для того, чтобы человек мог с несомненностью знать, что он должен делать и чего избегать, было необходимо, чтобы человек в надлежащих ему действиях направлялся данным ему Богом законом с полной уверенностью в том, что такой закон безошибочен.

В-третьих, та, что человек может создавать только такие законы, которые касаются вещей, о которых он может выносить суждение. Но человек может судить только о внешних действиях, которые [для него] явны, и не может судить о внутренних движениях, которые [от него] скрыты, а между тем для совершенства добродетели человеку в обоих случаях надлежит совершать правильные поступки. Следовательно, коль скоро человеческий закон не может достаточным образом обуздывать и направлять внутренние действия, возникла необходимость в божественном законе.

В-четвёртых, та, что человеческий закон не может карать и запрещать все [без исключения] злые дела, поскольку, по словам Августина, стремление к отказу от всяческого зла повлекло бы за собой отказ и от многих добрых дел, что препятствовало бы развитию необходимого для человеческого общения общественного блага [18]. Поэтому для того, чтобы никакое зло не могло остаться незапрещенным и безнаказанным, возникла необходимость в божественном законе, посредством которого запрещаются все грехи.