Слова. Том 5. Страсти и добродетели

    Тело, этот "злой мытарь", как говорит авва Макарий, может требовать больше, чем ему нужно, в зависимости от того, к чему привык организм Если у человека желудок небольшой, то ему и поститься легче, а если нет, то он становится рабом своего желудка, потому что желудок нужно чем-то заполнять. Взять, к примеру, человека толстого: у него в животе целый склад, ему, по меньшей мере, пол-телёнка надо съесть, чтобы наесться, а потом ещё и выпить ведра два воды!

    - А раньше, геронда, люди были физически крепче или они больше себя понуждали? - Конечно, и физически были немного крепче, но и понуждали себя больше. Старец Хаджи-Георгий своим монахам каждый день давал немного мёда и орехов. А ведь все они были молодые, лет по пятнадцать, период активного роста, да духовно были взрослые! Сегодня люди следуют мирской логике: "Не надо детишкам поститься, чтобы не заболели, всего у них должно быть в достатке, нужно оберегать их от трудностей". Так и живут, бедолаги, требуя всё время котлет, но с этого им никакого толка.

    Когда человек радуется, что не ест ради любви Христовой, тогда он по-настоящему питается. Если он ради любви Христовой предпочитает невкусное вкусному, тогда через невкусное наслаждается Христом.

Любовь к себе уничтожает любовь к ближнему

 - Геронда, сегодня один старичок с трудом пытался подняться по ступенькам в храм, и никто ему не помог, хотя многие проходили мимо.

    - И "священник... видев его, мимоиде... и левит... видев, мимоиде" (Лк.10,31-32). Правы они... Не знают... никогда не слышали Евангелие о добром самаряныне! Что сказать? Себя самих любим, а других нет. Любовь к себе уничтожает любовь к ближнему, поэтому так и поступаем. Но любящий себя живёт не по духу Евангелия. Если бы Христос думал о Себе, то сидел бы на Небе, не приходил бы на землю, не страдал, не распинался бы ради нашего спасения.

    Сегодня почти во всех людях есть себялюбие, но нет духа жертвенности. Сегодня господствует дух: "лишь бы мне не было плохо". Знаете, как тяжело смотреть на окружающих! Недавно в больнице я был свидетелем такой ситуации: потребовалось поднять лежачего больного, чтобы перенести в другую палату; медбрат не двинулся с места, хотя это была его работа. "Не могу у меня болит поясница", - сказал он равнодушно! Да, видишь, человек бесчеловечный! А беременная медсестра вместе с другой взяли и перенесли его. О себе они не думали. А та и вовсе забыла о том, что она в положении, и кинулась на помощь! Знаете, как я радуюсь, глядя на человека, который, сам находясь в трудном положении, жертвует собой ради других! Очень радуюсь! Сердце ликует. Ощущаю родство с таким человеком, потому что он близок к Богу.

Другие пусть пропадут пропадом!

 - Геронда, сегодня много людей ожидало Вас, а один молодой человек не стал ждать и вошёл без очереди.

    - Да, вошёл и сказал: "Мне нужно тебя увидеть. Я был на Афоне, не нашёл тебя там и приехал сюда". "Хорошо, - говорю ему. - Ты не видишь, что другие люди ждут? Может, теперь всех бросить и заниматься тобой?" "Да, отче", - говорит. Представляешь? Люди стоят на лестнице, яблоку негде упасть, - больные, женщины с малыми детьми... а этот настаивает на своём. И был бы какой серьёзный вопрос, а то чушь какую-то нёс Главное он, остальные пусть пропадут пропадом!

    Бывает, приходят люди и говорят. "Сегодня, отче, молись только обо мне и ни о ком другом". Вот какие претензии! Ведь это всё равно что говорить: "На этом поезде поеду только я, чтобы никого другого в вагонах не было". Но ведь поезд так и так едет, почему бы и другим на нём не поехать?

    - Геронда, как понять слова Христа: "Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю" (Мф.16,25)?

    - Имеется в виду, чтобы человек "погубил" свою жизнь в хорошем смысле. Чтобы он не считался со своей жизнью, а жертвовал ею ради других. "Никтоже своего си да ищет, но еже ближняго кийждо" (1Кор.10,24), - говорит апостол Павел. В этом всё основание духовной жизни: забывать себя, в хорошем смысле, и обращаться к другому, участвовать в его боли и трудностях. Надо не искать способа, как бы избежать трудностей, но находить возможность помочь другому человеку, порадовать его.

    - Геронда, а как понять, что нужно другому человеку, чтобы сделать для него это?

    - Поставь себя на место другого, тогда поймёшь, что ему нужно. Если будешь сидеть в своей скорлупе, то не сможешь понять, что нужно другому человеку.

    В наше время большинство думает о том, как сесть на место другого, а не как поставить себя на его место. Я иногда наблюдаю, как некоторые подходят к причастию, обгоняя других. Каждый из них думает: "У меня дела, я спешу" - и не думает: "А достоин ли я причаститься?" или "может, другой человек больше меня спешит?" Ничего подобного! Причащаются и спокойно уходят. А ведь даже если тебе не хватит Причастия, то ты должен радоваться, что оно досталось другому, а не тебе. А если у священника только одна частица, одна жемчужина, и найдётся больной человек, находящийся при смерти, которому нужно Причастие, ведь тебе нужно радоваться, что не ты причастишься, а он. Вот чего хочет от нас Христос. Вот так Христос и входит в сердце, наполняя человека радостью.

Мука самоуспокоения

 - Геронда, у меня трудности с одной сестрой.

    - Знаешь в чём дело? Многие люди видят, в чём другие их стесняют, и не видят того, в чём они стесняют других. У них требования только к другим, не к себе. Но логика духовной жизни в том, чтобы обращать внимание на то, в чём ты стесняешь других, а не на то, в чём стесняют тебя, стремиться к тому, что нужно другому, а не к тому, что нужно тебе. Разве мы пришли в эту жизнь отдыхать или для удобств и комфорта? В этот мир мы пришли не для того, чтобы весело провести время, а чтобы очистить себя и приготовиться к жизни другой.

    Если мы думаем только о себе и делаем только то, что нам хочется, то потом начинаем хотеть, чтобы и другие думали о нас, служили нам, помогали... то есть, чтобы всегда было хорошо нам "Мне так хочется", - говорит один, "А мне по-другому", - говорит другой. Каждый стремится к тому, что нравится ему, но покоя не находит, потому что настоящий покой приходит тогда, когда человек думает не о себе, а о других.

    Во время оккупации в 1941 году мы, спасаясь от немцев, которые разоряли деревни, жгли и убивали, ушли из Коницы в горы. В тот день, когда немцы вошли в Коницу, два моих брата с утра спустились с горы на равнину рыхлить кукурузу на огороде. Услышав, что при-шли немцы, я бросился к матери: "Мама, я сбегаю вниз предупрежу братьев". Она меня не пускала, потому что все ей говорили: "Те всё равно пропали, хоть этого не пускай, а то и его потеряешь". "Как бы не так", - подумал я. Нацепил солдатские башмаки и побежал вниз на огород. Впопыхах я не успел хорошо завязать ботинки, и, когда бежал через поле, которое недавно полили, они свалились у меня с ног и застряли в грязи. Я их бросил и побежал босиком вдоль реки, а там полно чертополоха. Около часа летом по жаре я бежал по колючей траве и не чувствовал никакой боли. Прибегаю на огород к братьям, кричу: "Немцы пришли, надо прятаться". И тут мы видим идущих вооружённых немецких солдат. "Продолжайте рыхлить, - говорю я братьям, - а я сделаю вид, что полю и прореживаю кукурузу". Немцы прошли мимо и даже ничего не сказали. Только потом я заметил, что мои ноги все в ранах от колючек, а до того момента я даже ничего не чувствовал. В том беге была радость! Радость самопожертвования. Разве мог я бросить своих братьев? А если бы с ними что-нибудь случилось? Да меня бы потом мучила совесть. Даже если бы у меня совести не было, всё равно я бы потом испытывал муку самоуспокоения.

Себялюбие лишает нас мира и радости