Трудный путь к диалогу

Разумеется, вопросы о смысле жизни, о подлинном призвании и ценности человека никогда не носили отвлеченного характера, но сегодня элементарный инстинкт самосохранения требует задуматься над ролью этических ценностей. Вот почему Евангелие, на почве которого веками возрастала культура многих народов, снова и снова входит в круг животрепещущих тем в художественной литературе.

Великие христианские мыслители последних ста лет, такие, как Владимир Соловьев, Николай Бердяев или Пьер Тейяр де Шарден, справедливо утверждали, что демоническим, разрушительным началам в людях может противостоять только дух любви и милосердия, жертвенности и уважения к личности. Они указывали на Евангелие как на фундамент общечеловеческой этики.

Однако надо оговориться. Евангелие представляет собой не только моральный кодекс. Оно повествует о Личности. Личности, которую Новый Завет называет Спасителем, то есть Тем, Кто открыл человеку путь спасения от мирового зла. Тайна Христа является средоточием Нового Завета, и не только его, но и всей Библии.

Не потому ли за книгу о Христе взялся на склоне дней Мигель Отеро Сильва, писатель-коммунист. Ведь он не просто искал в Евангелии сюжета для исторического романа или беллетризированной биографии. Тема Христа тесно связана для него с духовными и политическими проблемами современности.

Не боюсь еще раз подчеркнуть: Мигель Отеро Сильва, повествуя о Христе, ищет ответов на вопросы современности. И в этом он среди писателей не одинок. Его книга органически вписана в художественную традицию, восходящую еще к античным временам. И в каждую эпоху жизнь и личность Христа в творчестве писателей преломлялись по-своему.

Надо сказать, что среди марксистских интерпретаторов этой темы Отеро Сильва не одинок и не является пионером. Его книге предшествует написанный в 20-е годы цикл произведений Анри Барбюса, который исходил из гипотезы Карла Каутского, тоже марксиста. Согласно этой гипотезе, Иисус Назарянин был революционером, казненным как предводитель восстания.

М. Отеро Сильва оставил в стороне подобного рода фантазии, построенные на песке, не подтвержденные текстами. По его собственному признанию, писатель предпочел "в качестве основных источников использовать рассказы четырех евангелистов", - это было верное решение, поскольку Евангелия до сих пор остаются уникальными и надежными свидетельствами о жизни и учении Христа.

Может быть, стоит сразу оговорить некоторые особенности романа - они составили основу его художественной ткани.

Местами он является простым переложением Евангелий, порой удачным, порой несколько вялым и многословным. Через всю книгу проходят длинные монологи персонажей, которые описывают те или иные события, делятся переживаниями, излагают свои взгляды. Это наиболее "модернизированная" часть романа. Язык и стиль мышления в ней соответствуют не I веку н. э., а скорее нашему времени.

Подобный прием вполне оправдан и часто употреблялся в исторической беллетристике. Цель его - актуализировать прошлое, приблизить его к читателю, выдвинуть на первый план то, что волнует людей в любой стране.

И все же соблюсти меру М. Отеро Сильве полностью не удалось. Постоянно балансируя между прошлым и настоящим, он то перегружает текст историческим материалом, то облекает речи героев в форму новейшей эссеистики.

Особенно это бросается в глаза в монологах Иисуса. Яркая лапидарность, образность евангельских афоризмов превращается под пером писателя в тягучие рассуждения, зачастую лишенные внутренней силы. Впрочем, иногда они содержат такой парафраз слов Христа, который помогает нашему современнику лучше понять их смысл.

Однако я не хочу подробно останавливаться на этой, чисто литературной стороне романа, хочу остановиться на мысли, заложенной уже в самом его заглавии. На мысли о Краеугольном камне.

Краеугольный камень - древний и многозначный библейский символ.

За восемь веков до нашей эры пророк Исайя называл так духовные основы жизни общества, которые остаются незыблемыми, даже если совесть и разум людей омрачены ненавистью и заблуждениями. История, учил пророк, движется к полноте творения, к торжеству конечных замыслов Предвечного, к Царству Божию. И хотя многое в мире препятствует этому движению, залогом победы является Краеугольный камень веры и правды, дарованный миру. Исаия связывал этот дар с таинственным Избавителем, потомком царя Давида, Мессией, грядущим Христом. Он соберет народы воедино и приобщит их к высшему божественному бытию. Он не будет похож на тиранов-поработителей. Его сила - это сила духа.

Реальные события, реальный ход истории внушали мало надежд на исполнение этих пророчеств. Люди жили, погруженные в повседневные заботы. Трудились, занимались политикой, воевали, грешили. Призыв пророков идти навстречу Царству, исполняя заветы Божии, оставлял их глухими или даже вызывал протест. Однако лучшие умы не отрекались от заветного чаяния. Пусть мир ищет своих путей в суете, лжи и корысти - остается Краеугольный камень, его ничто не сможет поколебать.

Это напряжение между идеалом и действительностью выразил ветхозаветный псалмопевец, воскликнув:

Камень, который отвергли строители,

соделался главою угла.

Банкротство тех, кто рассчитывал лишь на силу оружия, кто блуждал в лабиринте земных иллюзий, будет постоянно обнаруживаться, напоминая людям, что есть лишь одно твердое основание жизни - вера, надежда, любовь.

Иисус Христос прямо ссылается на слова псалма об отвергнутом камне, когда говорит о Своей миссии в мире. Его благовестие встречало активное сопротивление. Его проповедь была борьбой. Она несла "не мир, но меч", в том смысле, что благодаря ей обнажалась правда, человек ставился перед решающим выбором.

На этой борьбе и сосредоточил свое внимание Мигель Отеро Сильва.

В Евангелии Христу противостоят четыре ведущие силы: законники-фарисеи, зелоты, саддукеи и государственная власть в лице Ирода и Пилата. Кроме того, хотя в Новом Завете нигде не упомянута группировка ессеев, их доктрина тоже во многом была антиподом Благой Вести Иисусовой.

Отеро Сильва характеризует фарисея как "обуянного патриотизмом и религиозным пылом фанатика-буквоеда". В целом такая характеристика исторически верна, несмотря на то, что и среди фарисеев было немало людей чистых, с широкими взглядами. Христос нередко общался с ними и находил в их среде последователей.

Впрочем, для основного замысла романа существенна не реконструкция облика партии фарисеев, какой она была в истории, а некий обобщающий тип, свойственный всем векам и народам. В эпилоге книги Мария Магдалина говорит, что наступит время, когда явятся "новые фарисеи... попытаются изуродовать" заветы Христа "в тисках фанатизма" и "задушить вольную мысль людскую". Однако, чтобы понять суть фарисейской "модели", стоит оглянуться и на евангельскую эпоху. Тогдашние законники были прообразом всех, кто в дальнейшем шел за ними.

Те фарисеи из древних времен считали, что истово преданы Богу. Они отличались благочестием и знанием священного Закона. Их взгляды были в целом более правоверными. Примечательно, что и Христос говорит народу: "...все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте..." Пагубной "закваской фарисейской" Он называл не теорию, а "практику" фарисеев. В чем же она заключалась?

Слово "фарисей" значит "отделившийся". Члены этого религиозного союза, гордясь своей набожностью и праведностью, смотрели свысока на весь мир, порой уподобляясь тем пастырям, которые, по слову пророка, "пасут самих себя". Их переполняло клановое чванство, уверенность в том, что лишь им вручены ключи истины, что только они - блюстители отеческой традиции. "Невежд в Законе Божием" книжники считали проклятыми, традиционно-культовые устои, национальное наследие превращалось ими в своего рода фетиш, неприкосновенную реликвию. Отсюда рост среди них ханжества, обрядоверия, лицедейства. Даже те, кто уважал их, приходили порой к мысли, что фарисеи "губят мир".