Сумма теологии. Том II

Этому противоречат слова Августина о том, что «ангел в самом своем сотворении имел познание о себе через просвещение истины» [178].

Отвечаю: расположение объекта имманентного и трансцендентного действия различно, о чем уже было сказано (14, 2; 54, 2). В случае трансцендентного действия объект или материя, на которую направлено действие, есть нечто отделенное от действователя подобно тому, как нагреваемое [отделено] от нагревающего и дом от строителя, тогда как при имманентном действии для его осуществления необходимо, чтобы его объект был соединен с действователем подобно тому, как для актуального чувственного восприятия необходимо, чтобы чувственный объект вошел в контакт с чувством. Соединенный же со способностью объект имеет такое же отношение к подобного рода действию, как и форма, выступающая в качестве начала действия другого действователя, например: как тепло является формальным началом теплоты огня, точно так же и виды видимых вещей являются формальным началом видения глаза.

Тут, впрочем, надлежит твердо помнить, что такой образ объекта порою существует в познавательной способности лишь потенциально, а потому в этом случае и познание потенциально. Для того же, чтобы познание стало актуальным, необходимо, чтобы познавательная способность была актуализирована посредством видов. Однако в том случае, когда она всегда актуально содержит виды, ей доступно актуальное познание безо всякого предшествующего изменения или восприятия. Отсюда: приводиться в движение [своим] объектом не есть свойство познающего как такового, но только лишь как познающего потенциально. Кроме того, для формы как начала действия нет никакой разницы в том, обладает ли она самобытием, или же является формой чего-то другого; в самом деле, действие субсистентного тепла было бы ничуть не меньшим, чем тепла [как теплоты] чего-то еще. Таким образом, если самый порядок интеллигибельных сущностей таков, что они суть субсистентные интеллигибельные формы, то они необходимо обладают самопознанием. Поскольку же ангел нематериален, он суть субсистентная форма, и, будучи таковым, он актуально интеллигибелен. Из этого следует, что он постигает себя посредством собственной формы, которая является его же субстанцией.

Ответ на возражение 1. Приведен устаревший перевод текста: «…кроме того, они», т. е. ангелы, «не знают собственные силы»; в современном переводе внесены [существенные] исправления и теперь он звучит так: «…кроме того, они знают собственные силы». Хоть, впрочем, и прежний перевод имеет смысл в том отношении, что ангелы, следуя в непостижимом для них порядке божественной Премудрости, не знают собственные силы совершенным образом.

Ответ на возражение 2. Единичные телесные вещи непознаваемы не вследствие своей частности, но в связи с материей – началом их индивидуализации. Отсюда: если существует какая-либо единичная вещь, имеющая самобытие безо всякой материи, а таковы ангелы, то ничто не препятствует их актуальной интеллигибельности.

Ответ на возражение 3. Быть движимым и устремленным присуще уму, находящемуся в возможности. Таким образом, подобное никак не присуще уму ангела, тем более что разумеет он самого себя. Кроме того, действие ума принадлежит к совсем иной природе, нежели действие телесных вещей, которое устремлено на нечто вовне.

Раздел 2. Познают ли ангелы друг друга?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что ангелы не познают друг друга. Ведь сказал же Философ, что если бы человеческий ум содержал в себе что-либо чувственное, то такая его внутренняя природа не позволила бы ему постигать внешние ему вещи [179] (это подобно тому как если бы зрачок был окрашен, – ведь в таком случае он не был бы восприимчив ко всем без исключения цветам). Но как человеческий ум определен к разумению телесных вещей, так ум ангела – к разумению вещей бестелесных. Следовательно, коль скоро ангельский ум содержит в себе нечто одно из таких [бестелесных] природ, то, похоже, он не может разуметь другие [бестелесные] природы.

Возражение 2. Далее, согласно сказанному в [книге]

Ό

причинах», «всякий ум познает то, что выше его, поскольку им обусловлен, и то, что ниже его, поскольку он есть его причина». Но ни один ангел не является причиной другого. Следовательно, ангелы не познают друг друга.

Возражение 3. Далее, ангел не может познать другого ангела посредством сущности познающего, поскольку всякое познание обусловливается подобием. Но сущность познающего ангела подобна сущности ангела познаваемого только в [самом общем] родовом смысле, что очевидно из сказанного ранее (50, 4; 55, 1, 3). Отсюда следует, что познание одного ангела другим может быть только общим и никак не частным. Точно так же нельзя сказать, что один ангел познает другого посредством сущности познаваемого, поскольку то, посредством чего мыслит ум, есть нечто, находящееся в самом уме, постигать же сам ум дано одной только Троице. Опять-таки, нельзя сказать, что один ангел познает другого посредством видов, поскольку такие виды, будучи, как и ангел, нематериальными, ничем бы не отличались от мыслимого ангела. Таким образом, ни из чего не следует, что один ангел может мыслить другого.

Возражение 4. Кроме того, если бы один ангел мыслил другого, это происходило бы либо посредством каких-то присущих ему видов (из чего бы следовало, что если бы Бог вознамерился ныне сотворить нового ангела, этот ангел не мог бы быть познан ангелами существующими), либо же посредством видов, извлеченных из вещей (из чего бы следовало, что высшие ангелы не могут познавать низших, из которых они не извлекают ничего). Таким образом, ничто не указывает на то, что один ангел может мыслить другого.

Этому противоречит сказанное в [книге]

Ό

причинах», [а именно] что «всякий ум мыслит вещи, которые не разрушаются».

Отвечаю: как сказал Августин, вещи, имеющие от вечности бытие в Слове Бога, были сотворены Им двояко: сначала [они явились] в ангельском уме, а уже затем и в своем роде [180]. Они были всеяны в ангельский ум следующим образом: Бог отпечатлел в ангельском уме образы вещей, которые Он сотворил в их собственном природном бытии. Но в Слове Божием от вечности существовали не только формы телесных вещей, но и формы всех духовных тварей. Таким образом, Слово Бога отпечатлевало в каждой духовной твари формы всех вещей, как телесных, так и духовных, так что в каждом ангеле форма его собственного вида отпечатлена как в природной, так и в интеллигибельной обусловленности, вследствие чего он и существует в своей видовой природе, и мыслит посредством этого самого себя; в то время как формы других духовных и телесных природ отпечатлевались в нем только согласно их интеллигибельной природе, так что посредством таких отпечатленных видов ему дано знать телесные и духовные твари.

Ответ на возражение 1. Духовные природы ангелов отличаются друг от друга согласно определенному порядку [степеней], о чем уже говорилось [выше] (50, 4, 1, 2). Следовательно, коль скоро высшие и низшие [ангелы] близки по природе и отличаются единственно по степени совершенства, природа ангела не препятствуют его познанию других ангельских природ.

Ответ на возражение 2. Познание одного ангела другим зиждется на подобии и связано с природой причины и следствия лишь постольку, поскольку причина и следствие [по природе] подобны. Поэтому, если в ангелах существует подобие безо всякой причинной связи, то его одного вполне достаточно для познания одного [ангела] другим.

Ответ на возражение 3. Один ангел познает другого посредством вида этого ангела, существующего в его уме и отличающегося от ангела, чьим образом он является, не согласно материальной и нематериальной природе, а согласно подлинности и мнимости бытия. Ангел как таковой есть существующая в своей природе субсистентная форма, но его вид в уме другого ангела не таков, поскольку там он обладает только интеллигибельным бытием. Так и форма знамени имеет на крепостном [валу] подлинное, а [будучи отраженной] во рву – мнимое существование.