Вера после Катастрофы

За весь период геноцида еврейского народа союзники не опубликовали ни одного официального документа, осуждавшего нацистские зверства. Московская декларация 1943 года, предупреждавшая фашистов об ответственности, упоминала о многочисленных военных преступлениях, но в ней не было ни слова о евреях, на которых сосредоточилась вся ненависть немцев. Не поощряла ли, в сущности, такая политика Германию продолжать действовать в духе "окончательного решения" еврейского вопроса?

Многие попытки спасти евреев торпедировались английским министерством иностранных дел, поскольку, по словам американского посла, "Британия была озабочена трудностями размещения значительного числа спасенных" [5] В свете этого свидетельства полностью оправданной представляется точка зрения Морса, когда он писал: "Возможность массового спасения евреев угрожала палестинской политике Англии. Британское правительство, по-видимому, больше огорчала перспектива притока евреев в Палестину, чем мысль о евреях, посылаемых в газовые камеры" [6]. Можно добавить, что так была настроена не только Великобритания. Правительства большинства других государств тоже сильнее волновались, представляя себе толпы евреев, нашедших хотя бы временный приют в их странах, чем поток евреев, ведомых на убой.

Страны антигитлеровской коалиции не только отказались распахнуть двери для тех, кто мог быть спасен, но и не предприняли почти ничего, что помешало бы бесперебойной отправке евреев в концентрационные лагеря на территории Польши. Возможно, бомбардировке железнодорожных путей, по которым шли эшелоны с узниками в Освенцим, мешали стратегические соображения. Но их, безусловно, могли разрушить партизаны, бойцы Сопротивления. И, конечно, сами евреи рвались помочь своим гибнущим братьям. В то время, когда в Венгрии еще оставались в живых семьсот тысяч евреев, сотни подготовленных парашютистов в подмандатной Палестине напрасно ждали своего часа. Не исключено, что они помешали бы гитлеровцам уничтожить венгерское еврейство. Эта операция не противоречила военным интересам союзников. Но ее отвергли по политическим причинам: сотрудничество с евреями Эрец-Исраэль означало бы признание их национальных прав. Итак, лагеря нельзя было бомбить по стратегическим соображениям, евреям нельзя было дать в руки оружие по политическим причинам. М.Вайсмандель в книге @@minha рассказывает, как острили немцы и их сообщники в Чехословакии и Венгрии: "Самый надежный способ переправить оружие на фронт — это посадить в вагоны с боеприпасами несколько евреев и написать на крышах крупными буквами: "Перевозка евреев в концлагеря". Тогда уж точно бомбить не будут". Такие "шутки" отлично характеризуют "гуманность" союзных держав.

На предложение принять двадцать тысяч детей из Германии американцы ответили отказом. Их аргументы как нельзя лучше отражают атмосферу того времени. Некоторые заявили, что иностранцы будут пытаться перестроить страну на свой лад.

Другие не считали детей беженцами, поскольку большинство из них — евреи. Третьи опасались активизации националистических групп. Самой оригинальной представляется позиция тех, кто утверждал, будто, позаботившись о еврейских детях, США уже не смогут гарантировать детям американских старожилов дарованные конституцией права на жизнь, свободу и стремление к счастью. Будущие юные иммигранты представлялись как тысячи бездомных, озлобленных нежелательных иностранцев, как потенциальные коммунисты и лидеры восстания против существующего строя. Чем эти "доводы" отличаются от аргументации нацистов, заносивших всех без исключения евреев, в "коммунистические агенты"? Разве есть разница между убийцами детей и теми, кто отказывался их спасать? Что может быть лицемернее, чем заявление лидеров Американского легиона: "Традиционная американская политика состоит в стремлении охранять семейную жизнь, и поэтому Американский легион решительно против разлучения семей, к которому приведет предлагаемый законопроект" [7]. Очевидно, американские патриоты презирали "жестоких" еврейских родителей, предпочитавших лучше спасти своих детей, чем погибнуть вместе с ними в трогательном единении (на самом деле в лагерях прежде всего отделяли детей от взрослых, мужчин от женщин). Но, пожалуй, всех превзошел конгрессмен Карл Е. Мундт, который был против смягчения иммиграционных законов на том основании, что "это не американский стиль — выделять одну какую-то группу" [8]. Итак, дети остались погибать в лапах нацистов, и гордая американская республика, территория которой лишь недавно была украдена у индейцев, избежала порабощения.

Антисемитизм нацистов встречал понимание в большинстве стран Запада. Ведь ненависть к евреям имеет глубокие корни в христианской цивилизации. На протяжении многих веков распространялась эта отрава. Но расцвет средневекового варварства не мог не вызвать общего падения морали народов. Насколько усилилась духовная деградация Запада можно судить, сравнивая отношение американского правительства к преследованию евреев в России, Румынии, Турции начала века и в нацистской Германии тридцатых — сороковых годов. Например, в 1902 году США сочли нужным заявить Румынии протест против бесчеловечного обращения с евреями, поскольку не могли "молча участвовать в таком зле" [10] (тогда еще понимали, что молчание означает соучастие). Спустя сорок лет, перед лицом куда худших зол совесть мира уже потеряла чувствительность. Перед второй мировой войной ответственный чиновник американского госдепартамента жаловался, что "еврейские интересы" вызывают слишком большой шум".

Гитлеру удалось настолько расшатать мораль Запада, что нормальные представления о добре и зле совершенно сместились. О деградации совести замечательно сказал еврейский поэт, писавший на идише, Ицхак Кацнельсон, жизнь которого легко можно было бы спасти, прояви Запад к нему чуть меньше равнодушия: "Народы мира не вмешивались и не протестовали, и не качали головой, и не предостерегали убийц даже шепотом. Похоже было, что вожди народов боятся, как бы убийства не прекратились" [12]. Впрочем, поэт не знал, что в марте 1944 года президент Рузвельт произнес кое-что и даже вполне внятно. К сожалению, Кацнельсон к тому времени уже был мертв, как и большинство еврейских узников концлагерей. Да, были отдельные личности, которые понимали, что речь идет о духовном здоровье нации. Один человек так сказал по поводу дебатов о приеме детей из Германии: "Не потерял ли американский народ способность реагировать на такие трагические ситуации? Если выяснится, что мы потеряли эту способность, значит Америка утратила большую часть своей души" [13]. Конечно, вопрос стоял не только об этих детях, но о спасении целого народа, обреченного на уничтожение. И ответственность легла не только на США, но и на все свободные страны. Оказалось, что не одна Америка утратила душу. Странное равнодушие проявило большинство народов. Евреи, знакомые с историей, могли задуматься над тем, а была ли вообще у христианской цивилизации душа?

Этот вопрос приходится задать, когда изучаешь официальное отношение христианства к преступлениям фашистов против евреев. Действительно, было несколько отважных церковных деятелей, решительно выступивших против геноцида. Многие священники Франции и Голландии, рискуя жизнью, спасали преследуемых. Но что они могли сделать в одиночку? Требовалось, чтобы протесты исходили от самой христианской церкви. Но, как сказал Кацнельсон, никто не выразил

неодобрения даже шепотом. В этом смысле не было разницы между католиками и протестантами. Мы процитируем здесь некоторые высказывания католических лидеров, но их мнения целиком совпадали с мнением протестантских руководителей. Конечно, нечего говорить о церковниках Германии или оккупированных нацистами стран. Они были настоящими пособниками фашистов. Г. Леви в своей книге приводит массу документов. Например, благословляя молодежь в соборе Трира, католический епископ Борнвассер нашел для нее такие вдохновляющие слова: "С поднятой головой, твердым шагом мы вошли в новый рейх и готовы служить ему всеми силами нашего тела и нашей души"" [14]. Другой священник заявил, что его коллеги не только признали новую власть, но и служат ей "с горячей любовью и всеми силами" [15]. Известному теологу из Тюбин-гена принадлежит оригинальная идея о том, что "национал-социализм и католицизм сопутствуют друг другу, как природа и красота" [16]. Эта мысль получила развитие в сочинениях немецких теологов. В ежемесячнике иезуитов вдумчиво исследовалось сходство между свастикой и крестом: "Символ природы находит свое воплощение в символе красоты". Здесь же утверждалось, что "личность Гитлера стала символом веры немецкого народа" [17]. Хайль Гитлер и Иисус! Если бы когда-нибудь была написана история немецкой протестантской церкви периода нацизма, мы увидели бы, что она еще позорнее истории католической церкви. Однако здесь нас в основном занимает позиция Ватикана.