Творения

В прочем остаемся с Божией помощью на весь век наш к тебе, верноусерднейший, грешный и недостойный бывший Захар (Зосима) Верховский вместе с старцем моим Василискою. 1806-го года июля 23 дня.

Письмо Сергею Васильевичу и Варваре Петровне Шереметьевым

Христос Воскресе. Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас.

Примите, Милостивые Государи, почтеннейшие благодетели Сергей Васильевич и Варвара Петровна, чувствительнейшую бла­годарность нашу за присылки ваши, который потому для нас столь приятны, что служат доказательством вашего доброго и милостивого к нам расположения! без заслуг наших вами нам оказываемого! о котором извещали нас и благодетельни­ца наша матушка Марья Семеновна. Будьте уверены, что оное для нас драгоценно! Знаю, что благодарность наша ничего не значит и недостойна вашего внимания, но имея сердца, напол­ненные ею и истинным к вам о Христе усердием и почтением, не можем потерпеть, чтобы не явить вам оную; возбла­годарить же вас или заслужить мы ни чем не в силах; но Тот, Который сказал «когда делаешь обед или ужин, не зови друзей твоих <да> и они тебя когда не позвали, и не получил ты воздаяния, зови нищих, увечных, хромых, слепых и проч., которые не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе в воскресение праведных» (Лк.14,12-14). — И так Тот воздаст вам и за нас странных бедных; а мы, желая и со всем благословенным семейством вашим истинных благ и в сей и в будущей жизни, пребыть честь имеем к вам усердно по­корнейшими слугами грешный и недостойный Захар Верхов­ский с сестрами.

Получили две кадки капусты из дому вашего. Еще рыбы в кадочки соленой и сушеных щук из Москвы, тоже, думаю, по вашей милости. Господи Боже вознагради вас.

Письмо Семену Лонгиновичу Лепешкину

1.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Буди Вам здравствовать и радоваться о Господе Боге.

Как нареку Вас, возлюбленный о Господе Семен Логинович! Благодетелем ли? Но величайшим: ибо творите с нами беспримерные величайшие милосердные благодеяния. Отцом ли? Но беспримерным: так как отцам свойственно только о сво­их детях печься. Но Вы так восприяли печься по нас, как о странных, ни по чему Вам не принадлежащих, но единственно только Бога ради. Другом ли духовным? Но и здесь всех других показываетесь превосходнейшим, т.к. по благоприятству Вашему не сомневаясь, все, что имею в душе моей, сообщаю Вам, и всегда обретаю в Вас утешение и подкрепление. А преимущественно этому много удивляюсь, какого дара Вы от Бога сподоблены, что не терпит душа Ваша зрети посвященных Богу, во граде и с народом обращающихся для испрашивания на содержание, что самое и мне говоря, соизволи­ли обещаться спомоществовать нам и попечение о нас иметь, только бы я неисходное в мире и безмолвное житие проводил. Так то Вы, друг верный о Господе и вожделенный сердцу мо­ему, желаете во угождение Богу даровать безмолвие и вместе со мною и всех сестер моих успокоить Вашим не оставлением. А посему, успокоясь ныне под надеждою милосердных Ваших к нам щедрот, начал было я утешаться тишиною жизни моей. Но восстали на меня размышления такие, которые лишают меня спокойствия. Но как уже имеетесь Вы нашим благодетелем, то посему касаются и до Вас. А так как самонаинужнейшее есть для нас, а потому за неотложное почел объяснить Вам оное, что дарованному нам от Бога совершен­но удовлетворительному нашему благотворителю, и молю бла­гость Божию, да откроет Вам во всей точности мои чувства и да содействует в Вашем сердце к пользе душ наших. Итак, молю Вас, послушайте благосклонно. Совесть моя говорит мне: «Ты обрадовался своему спокойствию и уже удержать хочешь себя в безмолвии, следовательно, радеешь более о себе, нежели о тех, который вручены тебе смотрением Божием. Кто известил тебе, что ты освободился от попечения о них?» Я на это отвечаю: «Бог преклонил сердце нашего благодетеля Семена Логиновича, который взялся Христа ради печься о нас, и это приемлю в ознамение о благоволении Божии, чтобы я опять безмолвное житие проводил». Но совесть опять гласит: «Если б благодетель сей был бессмертный, тогда бы ты мог быть покоен». Но я и на это сказую, что должен я веровать, что и после Вас, благодетеля нашего, кончины Бог попечется о сестрах моих и может даровать им иного равного Вам. Но совесть моя опять гласит мне: «Хотя Господь Бог не оставит их, но мне не оправдаться, ежели дотоле не буду стараться о них, пока не увижу у них верного всегдаш­него на год содержания». Ибо на неизвестном оставить их — все равно показывается, что и теперь, и прежде, и всегда оставить их на упование и не печься о них, ибо и теперь может Бог их пропитать, и нужное послать не только чрез Вас, возлюбленного нашего, но чрез других. Но мне, если, видя их нуж­ды и ради упования на Бога, не стараться для них, то неизбежно осужден буду, яко Божиим смотрешем о пришедших ко мне вознерадел, равно как и Вы не оправдаетесь пред Бо­гом, ежели, уповая на Бога, не будете стараться для содер­жания супруги и чадам вашим, но под видом богослужения или упования на Бога оставите их без Вашего старания. Ибо на всех таковых собор святых отец так гласит: «Ежели ро­дители оставляют своих чад без призрения (присмотра), то да будут прокляты». И святой апостол Павел говорит: «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1Тим.5,8). То кольми паче я осужден бу­ду за духовных моих сестер, так ко мне привязанных, если оставлю на предбудущее время на неизвестности? Ибо если я и Вы, возлюбленный отец наш, умрем, а они, не имея всегдаш­него содержания, принуждены будут скитаться среди мирского народа, приискивая себе на содержание, то будет ли угодно пред Богом теперешнее мое безмолвие? Да и кто их уважит, ибо не монастырские, но еще некоторые и отгонят, яко самобродных. Ибо один только Бог всеведущ и знает об их Ему служение. А посему и страшусь Бога, если вознерадею о них. Тогда бы можно увериться мне, что по Божию благоволению да­руется мне спокойное безмолвие, если бы Господь Бог прекло­нил сердце Ваше или иного некоего христолюбца обеспечить сестер моих навсегда. Поелику, конечно, мог бы Господь Бог многих благотворителей преклонить, ибо где Ему угодно, там и с небольшим моим старанием, но многие спомоществовали, что как самое наше место, так и все на нем устроенное строение доказывает. А чтоб навсегда обеспечить довольным содержанием, посему, хотя и многим предлагал и просил, но никого еще и доныне не преклонил Бог сотворить с нами та­кую милость. И за это самое так заключаю, что, видно, еще не освободил меня Бог от сей должности, а потому и боюсь гнева Божия, ежели удержу себя от старания на предбудущее их содержание.

Вот, отец мой! Вы благодетели наши и попечители о спасении нашем, Семен Логинович! И Анна Васильевна! Вот вещание совести моей, которое не дает обладать тишиною моего безмолвия. Знаю, что Вас только одних не просил я о сей ми­лости, чтоб навсегда сестер моих успокоили Вашим содержанием. Но ежели и без прошения моего такие щедроты нам оказываете, восприяли исполнить нужды наши, то посему вне сомнения показывается, видно, потому иных благодетелей Гос­подь не преклоняет, чтоб не иной кто, но Вы Самим Богом для нас предизбраны и определены, да от Вас сделается нам это величайшее благодеяние. Видно, что Господь Бог обрел Вас, мужа по сердцу Своему, да Вами вконец усовершится безмолвное житие наше. Итак, возлагаемся на содействие Божие в сердце Вашем.

Не почтите же за лесть, ибо поистине как любителям Божиим объясняю Вам, какими размышлениями наполнены сердца наши о Вас. Мы, рассуждая о Вашем расположении к благотворению, уверяемся надеждою, что Вы не презрите прошения нашего и на наше общество. Ибо ежели Вы Бога ради не пожалели, но уже и лишили себя столькой великозначительной суммы для богадельных содержания, то тогда ли захотите, чтоб от сестер моих отъята была ваша милостыня, когда по смерти Вашей ничего житейского Вам не нужно будет, и сами будете, по милости Божией ради милостынь Ваших утешаясь, наслаждаться нескончаемым небесным радованием, а они чтоб за лишения содержания с горестью душевною таскались по народу или разошлись бы и переселились где по светским домам и лишились бы сего своего тихого, безмолвного жили­ща, дарованного им благоволением Божиим, сооруженного помощью благотворителей и завещанного на вечность для девиц и вдовиц, желающих жить о Бозе безмолвно. К тому ж есть много таких благодетельных и боголюбивых людей, которые помогают сидящим в острогах, заключенным в темницах и живущих в богодельнях и монастырях, а о многих сестрах, как в остроге заключенных любви ради Божией, так неисходно живущих, иные совсем о них не ведают, а иные, хотя и зная их общежитие, но не в силах пособие им делать. Итак, ежели Вы преклонными себя восчувствуете к такому для нас Христа ради пожертвованию, то уже решаетесь некое приличное духовное завещание сделать, чтоб после смерти Ва­шей не лишились бы сестры назначенной Вашей от Вас сум­мы на их содержание. А если как-нибудь уничтожится это на­ше место или не будет сестер, живущих на оном, то чтоб духовное Ваше завещание осталось без действия и обращено бы­ло в пользу Ваших наследников. Мы не просим, чтоб те­перь вместе с духовною положили и сумму в банк, это не нужно, потому что пока Вы находитесь в сей жизни, нам не нужны деньги, то есть следующие проценты. Да и приятнее нам получать милостыню из щедрых рук Ваших. К тому ж хранимая сумма в банке не может столько пользы приносить, сколько Вашим знанием и тщанием оною суммою придобудете. Но только желательно, чтоб от Вас духовное завещание было положено в сохранном казенном месте, и вид, кото­рой дастся на оную духовную, отдать в наше общество. Из се­го можете видеть, что я хранением Божиим не денег домогаюсь, ибо меня и Вас тогда уже не будет на сем свете, когда исполнится по завещанию Вашему. Но только уповая на помощь Божию, тщусь, чтоб Вы или кто другой составил им всегдаш­нее верное содержание на нужное исправление, то неужели не со­гласитесь сделать такого духовного завещания, которое не при жизни Вашей, но по кончине Вашей подействует к выполне­нию, а при жизни Вашей не лишает вас оной суммы, что оз­начите Бога ради в завещании Вашем. Но только такою сде­ланною духовною уже мирно от совести моей буду отпущен в безмолвие и беспопечительное житие, ибо по милости Вашей все мы успокоимся.