Сумма теологии. Том III

Однако подобное мнение очевидным образом противоречит учению Аристотеля. В самом деле, он пишет, что когда пассивный ум «становится каждой мыслимой вещью в смысле знающего, его называют находящимся в акте», и что «это бывает, когда ум способен действовать, опираясь на самого себя. Но даже и в этом случае он находится в возможности, но не так, как до обучения или исследования» [129]. Итак, о пассивном уме говорят как о каждой вещи постольку, поскольку он воспринимает интеллигибельный вид каждой вещи. И коль скоро он воспринимает виды интеллигибельных вещей, он обладает способностью осуществлять деятельность, когда пожелает. Однако это не означает, что он осуществляет такую деятельность всегда, поскольку даже в момент осуществления деятельности он в некотором смысле находится в возможности (хотя иначе, чем до акта мышления), а именно в том смысле, что обладающее навыком познания пребывает в возможности по отношению к актуальному рассмотрению.

К тому же вышеприведенное мнение не может удовлетворить разум. В самом деле, то, что воспринимается в ином, воспринимается согласно модусу воспринимающего. Но ум по природе более устойчив и неподвижен, чем телесная природа. Таким образом, если телесная материя удерживает воспринимаемые ею формы не только во время актуального восприятия, но также и после прекращения их воздействия, то по здравому разумению ум тем более должен уметь продолжительно и неизменно удерживать виды, причем независимо от того, получает ли он их от чувственных вещей или же от некоего превосходящего его ума. Таким образом, если под памятью понимать именно способность к сохранению видов, то должно говорить, что она находится в умственной части. Но если в понятие памяти мы в качестве ее объекта включаем прошлое, то в этом случае память должно приписывать не умственной, а только [той] чувственной части [души], которая схватывает индивидуальные вещи, поскольку прошлое как таковое, будучи указанием на некий определенный момент времени, относится к индивидуальному.

Ответ на возражение 1. Если под памятью понимать то, что сохраняет виды, то она не обща нам и другим животным. В самом деле, виды сохраняются не столько в чувственной части души, сколько в соединении души и тела, поскольку запоминающая сила является актом определенного органа. Но ум сохраняет виды сам по себе, без какого-либо соединения с телом. Поэтому Философ и говорит, что «душа является местонахождением видов, но не вся душа, а ум» [130].

Ответ на возражение 2. Состояние прошлого может быть отнесено к двум вещам, а именно к познанному объекту и к [самому] акту познания. То и другое вместе обнаруживается в чувственной части, которая схватывает нечто постольку, поскольку претерпевает изменение от существующего в настоящем чувственного объекта, и потому животное одновременно и помнит о предшествующем ощущении, и испытывает ощущение от находящейся в прошлом чувственной вещи. Однако со стороны умственной части прошлое акцидентно и само по себе не является частью объекта ума. В самом деле, ум мыслит человека как такового, а существование человека как такового в настоящем, прошлом или будущем – акцидентно. А вот со стороны акта условие прошлого, даже как такового, может мыслиться как находящееся в уме точно так же, как оно находится в чувствах.

В самом деле, мыслительный акт нашей души является индивидуальным актом, существующим в том или ином времени, поскольку человек может мыслить как сейчас, так и вчера или завтра. И это вовсе не противоречит умственной природе, ибо хотя такой мыслительный акт и является чем-то индивидуальным, тем не менее он суть нематериальный акт, о чем уже шла речь выше (76, 1), и потому, коль скоро ум мыслит самого себя и притом сам по себе является индивидуальным умом, так же точно он мыслит свой акт мышления, который суть индивидуальный акт в прошлом, настоящем или будущем. Именно в таком смысле понятия памяти как относящейся к событиям прошлого она находится в уме, который мыслит, что мыслил и прежде, и вовсе не мыслит прошлое как нечто «здесь» и «сейчас».

Ответ на возражение 3. Иногда интеллигибельный вид находится в уме только в возможности, и в таком случае об уме говорят как о пребывающем в возможности. Иногда интеллигибельный вид находится в уме в своей окончательной актуальной оформленности, и тогда ум мыслит актуально. А иногда интеллигибельный вид находится в промежуточном состоянии между возможностью и актом, и в этом случае налицо «навык познания». Таким образом, ум сохраняет вид даже тогда, когда он актуально не мыслит.

Раздел 7. Является ли умственная память отличной от ума силой?

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что умственная память отлична от ума. В самом деле, Августин приписывает душе память, мышление и волю [131]. Но очевидно, что память и воля суть разные силы. Следовательно, память также отлична и от ума.

Возражение 2. Далее, причина различия сил в чувственной части та же, что и в умственной части. Но память в чувственной части отлична от чувства, о чем уже было сказано (78, 4). Следовательно, память в умственной части отлична от ума.

Возражение 3. Далее, согласно Августину, память, мышление и воля подобны друг другу и вытекают одна из другой. Но этого бы не могло быть, если бы память и ум были одной и той же силой. Следовательно, они суть разные силы.

Этому противоречит следующее: по самой своей природе память является местонахождением, или хранилищем видов. Но Философ, как было упомянуто выше (6), приписывает эту способность уму. Следовательно, память не является отличной от ума силой.

Отвечаю: как было показано выше (77, 3), силы души различаются согласно различию формальных аспектов своих объектов, поскольку каждая сила различается через то, к чему она определена и что является ее объектом. И еще было сказано (59,4), что если сила по природе определена к объекту согласно некоторому общему отношению объекта, то сила не будет различаться согласно индивидуальным различиям этого объекта подобно тому, как сила зрения, которая определена к своему объекту согласно общему отношению цвета, не различается согласно различию белого и черного. Итак, ум определен к своему объекту согласно общему отношению бытия (например, пассивный ум есть то, «в чем все пребывает в возможности», т. е. пассивный ум не различается согласно различиям бытия). Однако существует различие между силой активного ума и [силой] пассивного ума; в самом деле, с точки зрения отношения к одному и тому же объекту активная сила, которая актуализирует свой объект, необходимо должна отличаться от пассивной силы, которая приводится в движение актуальным объектом. Таким образом, активная сила относится к своему объекту как актуальное к потенциальному, тогда как пассивная сила, напротив, относится к своему объекту как потенциальное к актуальному. Следовательно, единственным различием между силами в уме является различие между пассивной и активной [силами]. Отсюда понятно, что память не является отличной от ума силой, ибо удерживать, равно как и получать, есть свойство природы пассивной силы.

Ответ на возражение 1. Хотя и говорится, что память, ум и воля суть три [разные] силы, но при этом имеется в виду вовсе не то, что подразумевал под этими [терминами] Августин, что со всей очевидностью явствует из его слов: «Те память, интеллигенция и воля, которые всегда присутствуют в душе – все равно, пользуемся мы ими или нет, – похоже, принадлежат одной только памяти, поскольку под интеллигенцией я разумею то, посредством чего мы мыслим при актуальном мышлении, а под волей – ту любовь или чувство, которое связывает ребенка и родителя» [132]. Отсюда понятно, что Августин использует три [вышеуказанных термина] не в смысле [определения] сил, но под памятью он понимает навык души к сохранению, под интеллигенцией – акт ума, а под волей – акт воли.