Многие поищут войти, и не возмогут

Но когда человек себе верит больше, чем Богу, в своих намерениях и делах полагается больше на себя, на свою разумность, правоту, предусмотрительность, осторожность, то он всецело находится в руках своей ограниченности. Ну что такое, например, наш разум? Он совершенно бессилен предусмотреть очень многое. По природе своей он бессилен в будущем времени, во времени, в котором мы только и живем по-настоящему (настоящее время, оно всегда как бы уходящее, уже свершившееся, уже как прошедшее). Вера в себя, надежда на себя и производят различные ошибки, переживания в большом преизбытке. Многоразличные предположения, опасения окутывают страхом неизвестности в будущем за себя и за близких.

Вера в Бога и упование на Него — тихое пристанище для страждущей души. Он — творец жизни во всех ее проявлениях, где нет ничего лишнего, пустого, случайного или недостающего. В ней — дивный Божественный порядок, в который мы должны вписаться верой в Него и надеждой на Него. Он, Творец времени, лишил нас всякого разумного упования на себя, на свое. И в этом тоже сокрыта Его мудрая Любовь к человеку. Ибо только в Нем утоляются наши боли, успокаивается наша совесть.

Бог дал нам жизнь в таком развороте, что она ничем не отличается от Божественной (ибо искру Своей Любви Он вдунул в наше сердце). И богоподобная природа человека, его ценность, его свобода предполагают жизнь как испытание, как искушение, в котором проверяется качество его душевных сил, утверждаются все его дарования. И только потому никогда, нигде и ни в чем до самой смерти не бывает человеку полного покоя. Ибо время жизни очень значимо. В нем совершается наше становление, наше прорастание в Вечность, наше ее приятие.

Почему это так? Для чего это так? Наше сердце настроено на радость и благополучие, и, кажется, что это так понятно и так естественно. Но в природе, где ничего просто так не происходит, все это требует осмысления.

Евангелие говорит нам, что жизнь — самое ценное, что есть у человека. Мы это знаем, но всегда забываем, что она не просто — самое ценное, но непостижимо ценное, ибо жизнь — вечная. Цена ее очень велика еще и потому, что она может быть вечная в мучении. Ее ценность равнозначна ее опасности, ибо, теряя жизнь с Богом, мы неотвратимо приобретаем ее с диаволом, что страшнее небытия. От задуманного Богом великого блаженства человек попадает на вечные мучения.

Потому-то на землю к людям пришел Спаситель — вторая Ипостась Святой Троицы. Потому Он распялся за нас, потому Он послал Святого Духа на нас и сотворил Церковь, дабы никто и ничего не пропало.

Спросим: а нельзя ли было все устроить как-то попроще? Конечно же, можно — животный мир устроен просто. Но человеку Бог даровал жизнь по-Божески. Дар жизни был даром Божественной Любви. Это дар, пред которым замирает ангельский мир, недоумевает всяк язык. Это непостижимый дар Непостижимого Бога, это настоящий дар Настоящего Бога, вечный дар Вечного Бога. Дар, достойный Самого Бога.

Живут кошки и собаки — это тоже жизнь, но ведь это животная жизнь. Нет, Бог знал, что делал. И Крестной Своей Любовью Он загородил нам дорогу в пропасть. Крестная сила Любви для всех уверовавших в Бога уничтожает возможность ада при наличии каких угодно грехов, ибо дело не в грехах, а в нераскаянности.

Таким образом, время жизни для нас очень значимо, и потому все в нас и вокруг нас кричит, плачет, зовет, чтобы мы проснулись, чтобы начали соображать — что есть мы и что с нами происходит. Зачем эта боль? Зачем этот страх? Зачем эта чудная мгновенная радость любви в мире страданий? И нельзя до бесконечности уклоняться от поставленных болью и страхом вопросов, это ведь — зов Божий. Нельзя пренебрегать тем, что тебя зовет Жизнь.

Мы же, измеряя жизнь своими страстями, не хотим понять этого главного. Мы хотим жить без боли и страхов здесь и сейчас. Не хотим понять, что это невозможно, потому что существует грех.

Эта жизнь — проба жизни. Время же влечет нас к жизни настоящей, непреходящей. Время влечет нас к Вечности, как реки текут в океан. Само течение времени указывает нам цель. А скорби и нестроения не позволяют нам делать того, что делать нельзя и вообще не нужно.

Течение времени обессмысливает все наши попытки «хорошо устроиться». Радость жизни, которую мы хотим остановить, она дана нам во внутреннем вечном человеке. Боль и страх внешнего человека как раз и обращают нас к тому вечному, настоящему, что есть в нашей душе. Оно (то, что мы очень хотим) — там, внутри нас, где время уже впадает в Вечность. В этом — неизреченная тайна и времени, и жизни. В этом — иная, духовная жизнь, которую нужно открыть во времени.

Тайна времени жизни — найти Вечность, найти Виновника жизни и полюбить Его.

Всякая боль и все страхи отступают от души человека, когда он находит Бога. Смысл их в том и состоит, чтобы привести человека к Богу — Источнику жизни в ее дивной красоте и полноте.

ПРАВОСЛАВНАЯ ВЕРА — ЭТО ПОБЕДА В ДУХЕ

Наблюдайте время, потому что дни лукавы. Лукавы двояко, ибо обещают столько радостей…

Человек всегда жаждет внешнего успеха, считает его главным, так как видит его. Но все внешнее быстро проходит, даже если не быстро, то все равно проходит, и часто на фоне внутренних поражений.

Православная вера — это победа в духе, в невидимом для внешнего мира. И это — настоящая победа, ибо она преодолевает смерть души.

Настоящая жизнь — она внутри человека (внешнее — это казаться, внутреннее — это быть). Но внешнее настолько близко и понятно, что именно ему человек хочет подчинить внутренний мир, что и есть дьявольщина. Сатана стремится вытащить человека вовне, так как здесь с ним легко справиться через суету и соблазны, легче отвлечь от того главного и настоящего, что внутри: «Но какая польза, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?»(Мк. 8, 36). Что дается человеку взамен души его?

Резкое, буквальное рассуждение на эту тему раздражает «нормального» человека. Такие крайности и резкость выше человеческих сил (как шоковая терапия), и Православие в этом вопросе с любовью и пониманием относится к человеку в любом его положении, ибо Иисус Христос пришел спасти грешных, спасти немощное и худородное.

Высшей добродетелью в Православии является не что иное, как рассудительность, без которой «не работает» ни одна добродетель. Даже большая, искренняя любовь должна быть сопряжена с рассудительностью.

Мы люди смертные, это непреложный факт, и, как кто-то говорил, внезапносмертные, потому временной фактор нашей жизни очень относителен. Ценность его, как правило, ускользает от рассудка. Все, что с нами происходит вовне и внутри, постоянно оценивается нашим сердцем, которое при внимательном (предупредительном) к нему отношении очень точно говорит о качестве той или иной радости, которая является результатом содеянного.

Неослепленный (истинный) разум всегда предоставляет человеку информацию о значимости происходящего и о возможных опасностях. Если все это правильно (без страстей) учесть, то получается, что жить внутренней жизнью и разумно, и радостно — и здесь, и «там».

Есть огромный святоотеческий опыт, который открывает людям райскую жизнь в сердце своем («да обрящу и я ее покаянием»). Многовековой опыт нельзя отрицать. Господь сострадает немощам нашим: «Он взял на Себя наши немощи и понес болезни»(Мф. 8, 17). И всегда ждет, когда человек обратится к Нему: «Се, стою у двери и стучу…»(Откр. 3, 20). И сегодняшнее положение не исключает Его любви, нужно только открыть дверь сердца своего…

У нас покаяние ассоциируется с каким-то внешним и внутренним духовным переворотом. Так бывает, но не всегда. В основном, покаяние это постепенный переход извне вовнутрь, методом проб и ошибок. Важно понять, что человек души главный, настоящий, а внешний — преходящий. (Так, у нас существуют одни отношения с людьми случайными — только благожелательные, и совсем другие — с родными, с которыми живем одной жизнью, без которых, как без членов тела, жить очень трудно, и часто невозможно). В духовной жизни необходима целостная, разумная аргументация (рассудительность). При этом следует заметить, что духовная жизнь неизъяснима словами, ее можно постичь только сердцем, и нет пути к ее познанию, как только через опыт, через покаяние. А рассуждения всегда далеко отстоят от опыта. Опыт же, как правило, заключается в отходе от внешнего (нельзя смотреть в разные стороны одновременно).