Сумма теологии. Том IX

Этому противоречит сказанное философом о том, что «спесивый», то есть напыщенный, или пустозвон, а именно так он называет превозносящегося, «противостоит величавому со стороны избыточности» [107].

Отвечаю: как уже было сказано (129, 3), величавость блюдёт середину не с точки зрения количества того, к чему она склоняет, а с точки зрения соразмерности имеющейся способности, поскольку она не склоняет к большему, чем мы достойны. Поэтому превозносящийся с точки зрения того, к чему он стремится, не превосходит величавого, а подчас даже уступает ему, но он превосходит меру собственной способности, тогда как величавый ей адекватен. И именно в этом смысле превознесение противостоит величавости со стороны избыточности.

Ответ на возражение 1. Грехом против Святого Духа считается не всякое превознесение, а только то, которое презирает божественную правосудность вследствие неупорядоченной уверенности в божественной любви. Этот вид превознесения по причине своей материи, а именно постольку, поскольку оно, так сказать, предполагает презрение к чему-то божественному, противно горней любви или, скорее, дару страха, посредством которого мы почитаем Бога. Однако и это презрение, коль скоро оно превосходит меру собственной способности, может противостоять величавости.

Ответ на возражение 2. Превознесение, как и величавость, похоже, склоняет к чему-то великому. Действительно, у нас не принято считать человека превозносящимся, когда он стремится к чему-то малому, даже если оно и превосходит его способности. Однако если и называть такого превозносящимся, то этот вид превознесения будет противным не величавости, а той добродетели, о которой мы упоминали выше (129, 2) и которая связана с обычным почётом.

Ответ на возражение 3. Никто не добивается того, что превосходит его способности, иначе, как только если считает свои способности превосходящими то, чего он добивается. При этом допускаемая им ошибка бывает двоякой. Во-первых, со стороны количества, как когда человек думает, что он обладает большей добродетелью, знанием или чем-то ещё в том же роде, чем есть на самом деле. Во-вторых, со стороны вида вещи, как когда он считает себя великим и достойным великого по причине того, что не делает его таким, например богатства или благ удачи. Поэтому философ говорит, что «тот, кто, не будучи добродетелен, обладает подобными благами, не по праву считает себя достойным великого и неправильно именуется величавым» [108].

Кроме того, подчас то, к чему человек стремится как к превышающему его способности, является чем-то поистине великим просто, как это имело место в случае Петра, пожелавшего пострадать за Христа, что превосходило его силы, а иногда великим не просто, а только в представлении глупцов, например ношение дорогих одежд, презрение и пренебрежение другими, что свидетельствует об избытке величавости не поистине, а по мнению толпы. Поэтому Сенека говорит, что «когда величавость превышает меру, она делает человека высокомерным, гордым, неугомонно кичливым и побуждает его утверждать своё превосходство во всём, в словах ли или в делах, никак не принимая при этом в расчёт добродетель». Отсюда очевидно, что превозносящийся человек во внешних проявлениях превосходит величавого, хотя и не является таковым в действительности.

Вопрос 131. О ЧЕСТОЛЮБИИ

Далее мы должны исследовать честолюбие, под каковым заглавием наличествует два пункта:

1) является ли оно грехом;

2) противостоит ли оно величавости со стороны избыточности.

Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЧЕСТОЛЮБИЕ ГРЕХОМ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что честолюбие не является грехом. В самом деле, честолюбие означает желание чести. Но сама по себе честь является благом, причём наибольшим из внешних благ, по каковой причине не заботящихся о чести принято порицать. Следовательно, честолюбие не является грехом и даже заслуживает похвалы в той мере, в какой похвально желание блага.

Возражение 2. Далее, любой может безо всякого греха желать того, что приличествует ему как награда. Но честь, по словам философа, является наградой за добродетель [109]. Следовательно, честолюбие не является грехом.

Возражение 3. Далее, то, что воодушевляет человека на совершение добрых дел и отваживает от совершения злых, не является грехом. Но честь побуждает людей делать благо и избегать зла; так, философ говорит, что «мужественными людьми считаются те, у которых трусов бесчестят, а мужественных почитают» [110], а Туллий говорит, что «науки и искусства питает честь». Следовательно, честолюбие не является грехом.

Этому противоречит сказанное [в Писании] о том, что любовь «не честолюбива, не ищет своего» [111] ( 1 Кор. 13:5). Но всё, что противно любви, суть грех. Следовательно, честолюбие является грехом.

Отвечаю: как уже было сказано (103, 1), честь означает почтение, оказываемое человеку в удостоверение его превосходства. Затем, в отношении человеческой чести до́лжно принимать во внимание две вещи. Первой является та, что сообщающим человеку превосходство над другими он обладает не благодаря себе, но оно, если так можно выразиться, присутствует в нём божественно, и потому с этой точки зрения честь по преимуществу приличествует не ему, а Богу. Второй вещью, которую не следует упускать из виду, является та, что Бог предоставляет человеку превосходство для того, чтобы тот мог приносить пользу другим, и потому человеку должно нравиться то, что другие удостоверяют его превосходство, только в той мере, в какой это даёт ему возможность приносить пользу другим.

Таким образом, желание чести может быть неупорядоченным трояко. Во-первых, когда человек желает признания превосходства, которого у него нет, то есть желает большей чести, чем он заслуживает. Во-вторых, когда человек желает, чтобы честь усваивалась только ему без отнесения её к Богу. В-третьих, когда желание человека довольствуется самой честью без определения её к пользе других. И коль скоро честолюбие означает неупорядоченное желание чести, то очевидно, что оно всегда является грехом.

Ответ на возражение 1. Желание блага до́лжно сообразовывать с разумом, нарушение же этого правила есть грех. Таким образом, желание чести, которое не соответствует порядку разума, греховно, и те, которые не заботятся о чести, сообразованной с разумом, который предписывает избегать того, что противно чести, заслуживают порицания.

Ответ на возражение 2. Со стороны добродетельного честь не является наградой за добродетель в том смысле, что он не стремится к ней как к своей награде, поскольку наградой, к которой он стремится, является цель добродетели, а именно блаженство. О чести же говорят как о награде за добродетель со стороны других, поскольку самое большее, что они могут предложить в качестве награды за добродетель, является честь, каковая честь обладает величием лишь постольку, поскольку она свидетельствует о добродетели. Отсюда понятно, что она, как сказано в четвёртой [книге] «Этики», не является достаточной наградой [112].

Ответ на возражение 3. Подобно тому, как желание чести, если в нём соблюдается должная мера, побуждает некоторых делать добро и отвращаться от делания зла, точно так же её неупорядоченное желание может подвигнуть человека на совершение множества дурных поступков, как когда человеку всё равно, какие средства использовать для получения чести. Поэтому Саллюстий говорит, что «чести одинаково желают и человек добрый, и негодный; но первый», то есть добрый, «идёт к этому прямым путём», тогда как «последний», то есть негодный, «не владея добрыми искусствами, прибегает к хитрости и обману». Впрочем, и тех, кто делает добро и избегает зла исключительно ради чести, нельзя назвать добродетельными; так, по словам философа, тех, кто совершает мужественные поступки ради чести, нельзя назвать поистине мужественными [113].