Книга Мирдада

И все же, мои угасающие дни омрачены страхом. Я опасаюсь, как бы со временем люди не забыли о Потопе и о том, что он был вызван их злодеяниями и вожделением. Как бы они не забыли о Ковчеге и о Вере, что несла его к победе на протяжении пятидесяти и еще ста дней над бешенными глубинами возмездия. И о Новой Жизни, родившейся из той Веры, чьими плодами сами они стали.

Дабы они не забыли, я повелеваю тебе, сын мой, воздвигнуть на самой высокой вершине этих гор алтарь, и чтобы впредь эта вершина называлась Алтарным Пиком. Далее, я повелеваю, чтобы вокруг того алтаря было построено здание, во всем напоминающее ковчег, но в сильно уменьшенном виде. И пусть здание то называется Ковчегом.

На алтаре том я хочу принести свою последнюю благодарственную жертву. И повелеваю тебе, чтобы от того пламени, что я зажгу там, ты поддерживал вечный огонь. В святилище том ты построишь жилище для малой общины избранных. Число их никогда не должно ни превышать девяти, ни быть меньше девяти. Они будут называться Спутниками Ковчега. Когда один из них умрет, на его место Бог немедленно пришлет другого. Они никогда не должны покидать святилища, но проводить в монашестве все дни свои, неукоснительно служа Ковчегу, поддерживая огонь веры и взывая к Всевышнему, дабы наставил Он их самих и их близких. Нужды же свои пусть они удовлетворяют милостыней”.

Сим, жадно внимая каждому звуку слова своего отца, спросил, желая узнать, почему девять - не больше и не меньше. И отягощенный многими столетиями старец объяснил, сказав:

“Таково, сын мой, число тех, кто плыл в Ковчеге”.

Но Сим никак не мог насчитать больше, чем восемь: его отец и его мать, он сам со своей женой, а еще его два брата с их женами. Поэтому-то его и сбили с толку слова отца. А Ной, заметив смущение сына, продолжил объяснение:

“Слушай же, сын мой, я поведаю тебе великую тайну. Девятый человек скрывался от всех, о нем знал только я один. Он был моим спутником и моим кормчим. Не спрашивай меня более о нем, но не забудь построить для него комнату в своем святилище. Таково мое желание, Сим, сын мой. А теперь иди”.

И сделал Сим все так, как велел отец его.

Когда Ной был призван к праотцам, дети похоронили его тело под тем алтарем в Ковчеге, который на века, и по делу и по духу, стал самым почитаемым местом благоговейного поклонения победителю Потопа.

Однако череда веков привела к тому, что Ковчег постепенно, шаг за шагом, стал принимать от верующих подношения, намного превышающие его нужды. В результате, с каждым годом он становился все богаче и богаче. Множились его земли, и серебро, и золото, и драгоценные камни.

Несколько поколений назад, когда один из Девяти только что умер, к воротам явился странник и попросил, чтобы его приняли в общину. По древней, никогда не нарушавшейся, традиции Ковчега, этот странник должен был быть принят немедленно, так как он оказался первым, кто попросил об этом сразу же после смерти одного из спутников. Но случилось так, что в те времена Хозяин, как называли аббата Ковчега, оказался своенравным, жестокосердным и много думающим о мирском человеком. Ему не понравился этот странник. Ведь тот был гол, истощен и покрыт ранами. Поэтому он сказал ему, что тот не достоин быть принятым в общину.

Странник настаивал на том, чтобы его приняли. Это так рассердило Хозяина, что он приказал страннику немедленно убираться прочь. Но тот оказался настойчивым и не желал уходить. В конце концов, ему удалось убедить Хозяина взять его в качестве слуги.

Долго пришлось Хозяину ждать после этого, когда же Провидение пришлет нового спутника на место умершего. Так никто и не явился. Таким образом, впервые за всю историю, в Ковчеге обитали всего восемь спутников и один слуга.

Прошло еще семь лет, богатства монастыря возросли настолько, что уже никто не мог их сосчитать. Он владел всеми долинами и селениями на много миль вокруг. Хозяин был очень счастлив, он даже стал благоволить страннику, поверив, что именно тот “принес удачу” Ковчегу.

Однако к концу восьмого года все стало понемногу меняться. В мирной доселе общине началось брожение. Хозяину хватило ума вскоре догадаться, что причиной тому был странник, и решил он от него избавиться. Но увы, оказалось слишком поздно. Под предводительством слуги монахи потеряли чувство всякой ответственности, они перестали следовать правилам и внимать доводам рассудка. За два года они самовольно роздали людям все имущество монастыря. Бесчисленных монастырских арендаторов они превратили в свободных землевладельцев. К третьему году они просто опустошили весь монастырь. И что самое ужасное, странник наложил на Хозяина проклятье, из-за которого тот оказался привязанным к территории монастыря и лишился дара речи, вплоть до сего дня.

Так гласит легенда.

Нет числа очевидцам, что уверяли меня, будто они много раз видели - когда днем, а когда и ночью - как Хозяин скитается по опустошенным землям, ныне превратившегося в развалины монастыря. Но никто не смог заставить его произнести хотя бы одно слово. Более того, каждый раз, как только он чувствует присутствие мужчины или женщины, немедленно исчезает, неизвестно куда.

Признаюсь, эта история взбудоражила меня. Было просто невозможно избавиться от образа онемевшего монаха, а, может быть, его тени, что на протяжении многих лет скитается по двору древнего святилища на вершине покинутой горы, на Алтарном Пике. Он все время маячил перед глазами; встревал в мысли; горячил кровь и просто зудел в мышцах и костях.

Наконец, я заявил, что хотел бы взобраться на эту гору.

Кремневый Откос

Обращенный к морю на западе, вздымающийся на многие тысячи футов, резко очерченный, крутой и скалистый, Алтарный Пик выглядел устрашающим и неприступным. Все же мне указали два хоть сколько-нибудь безопасных подхода к нему. Оба представляли собой узкие тропинки, вьющиеся над пропастями, одна шла с севера, а другая с юга. Но я решил не придерживаться ни одной из них. Дело в том, что я разглядел между ними узкий откос, спускающийся прямо с вершины и достигающий почти подошвы горы. Он показался мне гладким и царственным путем, ведущим наверх. Он влек меня с безрассудной силой, и я решил проложить свой путь по нему.