Эмилиан (Вафидис) Слова и наставления

Бог дарует победу тем способом, которым Он открылся Исаие. Когда Господь посылал Своего пророка, Он предсказал ему неудачу, но предрек и следующее: Святое семя будет корнем ее (Ис. 6, 13), то есть Сиона, словно Он ему сказал: «Ты потерпишь неудачу. Мир же в тот час, когда вкусит слова Моего или хлеба, начнет проклинать Меня, отрекаться от Меня и кричать: «Уходи, Боже». Но семя, брошенное посреди Сиона, наделено животворящей силой Святого Духа, оно станет стволом, основанием, корнем, древом веры; семя, которое выдержит проверку столетий, вихрь греха и потоп зла. Оно сохранит «оставшееся» Израиля и преобразит его в Церковь, Тело Сына Божия, Отца спасающихся».

Это семя живо в монашестве. Монашество есть ствол Церкви и напоминает о Божественных правах в сердцах людей и о тех правах, которые люди могли бы испросить у Бога и о которых они часто не знают до тех пор, пока не столкнутся с ними лицом к лицу, не откроют для себя монашескую жизнь.

Бог удостоил человека чести монашества, через которое укрепился мир. «Через них — монахов — встал мир, и человеческая жизнь была почтена». Поэтому давайте будем иметь больше доверия к тем обетам, которые мы давали, надевая нашу монашескую схиму, какими бы мы ни были, каким бы великим и сильным ни было наше собственное «я» (или наше представление о нем).

Пусть нас радует то, что мы удостоены монашества и через него становимся сонаследниками мученичества святых. Давайте же прекратим ропот на любое служение, какое бы мы ни приняли на себя, и не будем забывать, что наше призвание — это призвание мученичества за нас самих и за всех людей ради Бога. Бог напояет благодатью землю. Так неужели Он не наполнит благодатью сердца всех членов Своей Церкви, подобно тому, как исполнил ею наши?

Мне бы хотелось напоследок высказать одно пожелание всем нам — иметь доверие к Богу, памятование о Нем и горячую любовь к Нему. Что есть мы? И что есть Он? Все люди, весь мир и все мы, со всем величием нашего сердца, нашими подвигами и нашей любовью, не можем достичь даже мизинца Бога или тысячной доли Его святости.

Так давайте признаемся сами себе, что мы ничтожны. Это достаточно для того, чтобы нам как мученикам, подобно винограду в виноградном прессе, быть растаптываемым и под ногами любви Божией в точиле аскетической и радостной во Христе монашеской жизни, изливаться, как молодое вино, веселя Бога, и изменяться в таинстве новой жизни.

Перевод А. Ю. Никифоровой.

Жизнь Святой Горы и человеческое общество

Монахи на Святой Горе объяты чувством, что они составляют единое целое. Этот, кажется, более склонен к созерцанию, а тот — к деятельности. Один в высшей степени благоговеен, другой более свободен. Вон того пришедший на Афон паломник, пожалуй, сочтет крайним, а он живет самым естественным для него образом. А этого посетитель сравнит с хулиганом, какие бывают в миру. Да, может быть. Однако он «хулиган Божий», который ежедневно предстоит перед Господом. Кто может отказать ему в праве приметатися в дому Бога (Пс. 83, 11)?

В одной из монашеских книг говорится, что если инок осмелится рассуждать о вещах, которых он не пережил сам, то его начнут преследовать демоны мщения («да не станем, будучи сами незрелы и не стяжав зрелого плода, наставлять и учить других, чтобы не сделаться игрушкой бесов»).

Однако я надеюсь, что сегодня этого не произойдет, потому что вы все своим присутствием, жаждой познания и любовью воспрепятствуете им гнаться за мной со словами: «Ты сказал о том, во что не веришь и чего не понимаешь сам»…

Я думаю, что Богу и Владычице Богородице приятно и угодно, когда говорят о Святой Горе. Но рассказчик должен быть ангелом или равным ангелу…

Святогорская жизнь, столь таинственная и сокровенная в храминах келий и сердец, в богослужебных собраниях, в то же время так близка каждому и открыта для всякого человека - будь он духовным лицом или бездомным и блуждающим сиромахой. Ибо Святая Гора живет, словно единое возлюбленное Богом творение в нежных объятьях мира, который привязан к Афону, оберегает его и время от времени подпитывает новыми монахами.

Кому случилось побывать на Святой Горе хотя бы однажды, тот знает, что монахи принимают паломников с улыбкой и любовью, и каждый понимает, что эта улыбка и эта любовь есть одно: распахнутое в небеса окно, отблеск сияния сердец святогорцев. Видят паломники и то, что живут монахи в ликовании и в блаженстве, насыщаясь денно и нощно многоблаженством имени Иисусова и пением псалмов. Каждый день они омываются ими. И если и есть что–то, в чем бы они могли выразить себя, так это имя Господне.

Монахи, вечно испытывающие жажду в памятовании о Господе, будучи соединенными и с теми, кто близко, и с теми, кто далеко, в молитве предстательствуют за всех людей  [6], за их обожение. Вся жизнь святогорца — это молитва и плач о падшем и страждущем Адаме и радость о воскресении всего рода человеческого. Подобна небесной жизнь монаха, но в то же время она проходит в человеческом обществе. Поэтому вернее сказать: она есть богочеловеческое собрание людей и святых. Следовательно, это нечто совершенно чужое и в то же время очень близкое каждому из нас.

Святогорец живет в своем месте, удалившись от всего. Это место называется «Садом Богородицы». Он пользуется византийским временем  [7], отличным от мирского. Это время богослужебное, оно переносит монаха к великим событиям жизни Христа, дарует ему те переживания богослужения, какие испытали Святые отцы. У монаха другой календарь  [8], переданный Отцами. Он не использует его для каких–либо сделок, но для расчета одного - дней памяти святых, то есть своих ежедневных встреч, назначенных с уже причисленными к лику святых подвижниками благочестия в храме, в келии, в своем сердце.

За пределами Сада простирается «зарубежье», внешний мир - мир конечно же Божий. Там - родители, братья, собратья и друзья Христовы, призванные в Царствие, сонаследники обетований Бога. Все они также являются своими для Бога, как бы далеко ни жили. Два мира сплетены столь неразрывно, что я мог бы сказать: нельзя рассуждать о мире, не прочитав прежде целую главу, посвященную Святой Горе.

И не понять Святую Гору, не зная, что такое на самом деле мир. Во всяком случае, Святая Гора есть место, которому радуется святогорец. Здесь, в этом благодатном саду, чувствуешь себя легко, здесь, на Горе святых, ты живешь, словно богач. Открываешь глаза, по слову Писания, и досыта ешь хлеб (см.: Притч. 20, 13), простираешь свою руку, ешь мед, и он сладок для гортани твоей (Притч. 24, 13). Ты наяву причащаешься сладчайшей Божественной жизни.

Ну что мне сказать о жизни святогорцев, высокой, как звезды в раю, и глубокой, как таинство Христа? Давайте с дерзновением в голосе нарушим подобающее святыне молчание и поговорим о некоторых отличительных особенностях жизни на Святой Горе.

Богочеловеческое житие

Во–первых, святогорцы, даже и те из них, кто живут величайшими отшельниками, - это огромная община. Монахи на Святой Горе объяты чувством, что они составляют единое целое. Они никогда не ощущают своей личной независимости от остальных. У них есть единое государство, разделенное на большие и маленькие семьи разного типа (киновии, дома, каливы, скиты). Каждая семья имеет свои отличительные признаки, свою историю. Не существует двух одинаковых. Каждая из них движется свободно и непрестанно приносит Богу то, что может.

Но в то же время все они обладают и общим святогорским сознанием, и единой традицией. Поэтому свобода допускается в рамках этой традиции. Святогорцы чувствуют, что все вместе они составляют одну семью.

Кроме того, каждая монашеская семья представляет свое собственное внутреннее равновесие единства и любви благодаря иерархическому устройству и прежде всего взаимному согласию и принятию во внимание положения, мнения, воли другого человека, находящегося рядом, его характера, ибо другой является отражением моего «я». В нем монах обретает образ Божий, и именно это интересует его в ближнем.