Духовный мир

Если рассматривать философскую доктрину спиритизма с обычной научной точки зрения, как произведение естественного ума, то и в этом отношении нельзя дать ей сколько-нибудь серьезного значения и поставить ее рядом с другими научными и философскими системами. В ней нет ни философской глубины, ни оригинальности, ни строгой последовательности, ни научной доказательности. Вся она представляет сбор разных мнений и гаданий, большею частью весьма не глубоких и произвольных, не обоснованных на прочном принципе и связанных между собою лишь внешнею связью. В большей своей части ока есть произведение мечтательной фантазии, исполненное самых крайних противоречий. Основные положения ее: о природе духов, предсуществовакии и перевоплощении душ, о прогрессе и ступенях развития и т. п., большею частью высказываются догматически, причем научные доказательства заменяются простыми ссылками на высшее происхождение спиритических истин, возвещаемых будто бы духами известных мыслителей и ученых, или знаменитых исторических деятелей. Самые истины не только не подтверждаются научными данными, но скорее представляют искажение понятий, выработанных наукою. Так, в спиритских системах совершенно произвольно изменено понятие о духе усвоением ему материальной оболочки со всеми телесными свойствами, – нередко до потребности в пище включительно; искажено и понятие о свободе духа, которая поставляется в зависимость от чисто механических условий, выполняемых на спиритических сеансах; разнообразные же сведения, сообщаемые спиритами о жизни и занятиях духов в загробном мире, суть порождения дикой фантазии. Далее, спиритская система вовсе не достигает тех целей, какие имеет в виду: она не только не решает путем опыта вопроса о бессмертии души, но, напротив того, сама его предполагает и основывается на кем. Все положения спиритов нисколько не могут служить доказательствами философского спиритуализма; наоборот, их может допустить только тот, кто сознательно, или по привычке, стоит уже на точке зрения этого спиритуализма. По поводу же значения спиритских доказательств истины бессмертия души можно сказать словами одного критика: «если очень незначительные сообщения духов являются существенными доказательствами непрерывности существования человеческой души, то они также должны быть доказательствами того, что духи чрез смерть становятся только тенями, очень глупыми душонками» [389]. Равным образом, имея целью опровергнуть материализм, спиритизм, сам впадает в грубый материализм, а именно: в материализации вызванных духов он старается уловить высшую, тончайшую, недоступную чувствам материю, в которой сохраняется невидимо для обыденного зрения не только существо, но и самосознание отшедших душ. При наличности такой материи и совечности ее духу, нет места Божеству. Сами по себе феномены спиритизма не только не говорят ничего против материализма, но даже с успехом могут быть объяснены материализмом. Кто не задумывается видеть в собственной мысли простые вибрации материальных молекул, тот не должен быть удивлен всякими другими произведениями материи, – по-видимому, обусловливающей такие явления, которые ничего общего с нею не имеют [390]. Вообще, если бы спиритизм и мог стать средством борьбы с материализмом, то, по меткому замечанию Зебера, «лекарство здесь было бы хуже самой болезни».

Отношение спиритизма к христианству – прямо враждебное. Спиритизм выражает дерзкое желание, по указанию духов, открывать и очищать истинный смысл христианства, выраженный будто бы в священных книгах не собственно, образно, приспособительно к грубым, чувственным понятиям людей, современных появлению христианства. Хотя спириты и признают христианство религией откровенною, однако, видят в нем только подготовительную ступень к спиритизму, как религии более чистой и духовной, усвояют ему только временное значение, проходящее с переменою интеллектуального и социального положения человечества.

Собственная религиозная доктрина спиритов, нередко построяемая по плану христианской догматики [391], касается, по-видимому, всех существенных вопросов последней, но в то же время представляет не только искажение основных истин религиозной веры, но и совершенное отрицание христианства. Так, в спиритской догматике отрицаются самые основные христианские догматы, как-то: о Боге, как Творце и Промыслителе мира, о троичности лиц в Боге, об ангелах и злых духах, о грехопадении человека, о воплощении Слова Божия и искуплении рода человеческого, о церкви с ее богоучрежденными таинствами, обрядами и установлениями, о будущем воскресении мертвых и мздовоздаянии за гробом. Взамен этого, вводится совершенно произвольное толкование христианских догматов. Так, учение о Боге, как личном Существе, заменяется учением о высшем разуме и первооснове вещей, а под Троицею разумеются три формы бытия: Бог, материя и духовный мир. Происхождение последнего объясняется процессом эманации в духе гностицизма и пантеизма; под падением ангелов разумеется нисшествие духов в материю и погружение их в чувственность. Злые духи, с точки зрения спиритизма, не составляют особого класса духов, отличных от душ человеческих. Это – те же души, ко только порочные, не очистившиеся. Их нельзя считать погибшими: они тоже достигнут совершенства и вступят в лоно Отчее. Библейское повествование о творении мира понимается в смысле иносказательном, как общее представление мирообразовакия. Адам и Ева, по спиритской доктрине, суть олицетворения начала телесной жизни каждого духа, а сказание о рае есть изображение первых ступеней жизни духа в телесной форме. В заповеди, данной в раю, спиритская догматика видит запрещение нарушать законы Творца, – в этом – иносказательное изображение соблазна, в грехопадении – телесную смерть людей, в первородном грехе – дела, совершенные на предыдущих ступенях воплощения. При отрицании первородного греха признается излишним искупление, а допускается лишь возможность освобождения от греховности чрез ряд перевоплощений. Божество Господа Иисуса Христа отрицается: Он представляется лишь сотворенным духом и посланником Божиим, подобным Будде, Моисею, Илии, Пифагору, Эмпедоклу и Аполлонию Тианскому. Искупительное значение личности Иисуса Христа ограничивается Его примером и назиданием к добродетельной жизни. Взамен будущего воскресения мертвых признается новое воплощение духов, а взамен вечных мучений – постепенное очищение духов путем лишений, страданий и скорбей при воплощении. Под антихристом разумеется олицетворение всей суммы зла, под воскресением мертвых – новые формы воплощений, под вторым пришествием Спасителя – преобразование Земли в умственном и нравственном отношении. Существование ада и злых духов, а равно всеобщий суд с особенною настойчивостью отрицаются в спиритской догматике. Отвергая самую сущность христианства, спиритизм по-видимому, удерживает в неприкосновенности нравственную сторону евангельского учения и говорит о любви, как основном законе жизни; в сущности же он проповедует нравственность естественную, при том послабляемую будущею безнаказанностью.

Нет нужды и говорить, что религиозное учение спиритизма, как дерзкое и страшное глумление над всем священным и спасительным, как учение богохульное и богопротивное, в такой радикальной форме не может быть опасным для христианина и заслуживает не опровержения, а осуждения. Но око может быть опасным в зависимости от тех общих приемов, которые допускает спиритизм: последний действует хитро и обольстительно, то примыкая по внешности к христианству, с целью представить будто бы высшее понимание его, взамен существующего образного, причем говорит языком слова Божия, приводит тексты свящ. писания, сопоставляет свои чудеса с христианскими [392], заботится о решении высших духовных вопросов и нравственном усовершении людей, – то вступая в борьбу с материализмом и стремясь наглядно доказать бессмертие души, то горделиво объявляя себя высшею и совершеннейшею религией. При этом, возбуждая в одних любопытство, в других – стремление к мистицизму, спиритическая доктрина одних обольщает ревностью о духовном благе людей, других – будущею безнаказанностью за грехи, иных – обещанием высших откровений о загадочной области потустороннего бытия. Этими средствами нередко соблазнялись даже весьма просвещенные умы.