Монархическая государственность
Монархическая государственность читать книгу онлайн
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Задача совершенства управления, следовательно, сводится теоретически к тому, чтобы сфера действия исполнительной власти была правильно разделена на две области, в одной из которых - министры ведут дела самостоятельно, а в другой должны испрашивать Высочайшего разрешения.
Это можно поставить как общее правило монархического управления.
Совершенно к тому же выводу приходит и П. Н. Семенов в своей критике русских учреждений, оговариваясь, впрочем, что это должно сопровождаться существованием очень сильного органа контроля за министерствами и возможным оснащением единоличных докладов министров государю *.
* В целях моей книги, рассматривающей монархический принцип вообще, а не специально русскую практику, нет надобности входить в такие тонкости управительной техники. Но значение единоличного доклада как орудия бюрократической узурпации представляет и общий творческий интерес. Нельзя не обратить поэтому внимания на то, что господство единоличных докладов теперь обличается как источник множества зол всеми критиками русских бюрократических учреждений. Так об этом очень сильно и настойчиво говорит генерал А. А. Киреев. П. Н. Семенов формулирует против них целый обвинительный акт.
"Единоличными докладами, - говорит он, - подрывался главный устой самодержавия - законность и порядок, когда 1) докладами обманывали Верховную власть или неумышленно вводили ее в заблуждение, 2) докладами покрывалось нарушение закона и злоупотребления, 3) докладами изменялись законы, и такие Высочайшие повеления публиковались сенатом, получая этим силу закона, или не опубликовывались и действовали как бы втайне, 4) докладами предрешались государственные меры и умалялось значение учреждений, законно уполномоченных к обсуждению их, 5) докладами обходились государственные учреждения и установленный порядок, 6) докладами, несогласованными между ведомствами, Верховная власть приводилась к опасности противоречия своих действий, 7) докладами Верховная власть вовлекалась в неподлежащую сферу действия, где министры обязаны были принимать меры на свой страх, не прикрываясь Верховной властью.
Такие обвинения выставляются против единоличных докладов теперь, после столетней практики министерских учреждений. Но Сперанской и при самом начале их не допускал единоличных докладов и предполагал необходимыми три собрания: 1) собрание министров в сенате для дел текущих, 2) собрание министров в сенате же для дел, требующих Высочайшего разрешения, 3) особый доклад министров в кабине Его Величества для дел чрезвычайных и требующих тайны.
Считая (едва ли правильно), что таким органом должен быть именно сенат, он говорит:
"Самодержавная власть должна оградить себя как можно лучше от опасности быть недостаточно осведомленной по делу, требующему ее разрешения, или быть умышленно или неумышленно введенной в заблуждение единоличными докладами. Поэтому в законом определенных случаях министры должны действовать по полномочию, за свой страх и ответственность перед Верховной властью через посредство сената, в других случаях они должны представлять в сенате о предлагаемой мере... в третьих - испрашивать разрешения монарха", докладывая ему как общее правило в присутствии коллегии и лишь в исключительных случаях единолично.
Но при всей необходимости достигнуть самостоятельности и ответственности исполнительной власти, нельзя думать, чтобы эта цель вполне достигалась разграничением области их непосредственного решения от дел, требующих Высочайшего решения, тем более что разграничение это легче установить на бумаге, чем на практике.
Здесь прежде всего является вопрос: чем будет поддерживаться необходимое единство действия всей совокупности министерств, целого правительства? Если это единство поддерживается самим императором, то трудно ждать самостоятельности министров даже в деле, отведенном на их решение. Если единство поддерживается коллегией министров, то министр, несущий личную ответственность, может ли подчиниться коллегии, требующей чего-либо, по его мнению, неудобного или совершенно вредного?
Эти сложности, может быть, могут быть решены учреждением кабинета министров с одним премьер-министром (канцлером), который явится ответственным лицом. Но и в этом случае вопрос о том, насколько ответственность будет фактически действительна, всецело зависит от силы контроля, имеющегося над действием исполнительной власти.
Таким образом, при самом разумном решении вопроса о районе самостоятельности действий министров или кабинета министров, главное внимание приходится все-таки посвятить вопросу об организации над ними сильного контрольного учреждения.
Какова же должна быть его организация для того, чтобы оно было не фиктивным, а действительным орудием контроля и привлечения к ответственности? Это один из основных вопросов высших государственных учреждений. Русская практика с Петра Великого и по настоящий момент дает очень важные в этом отношении указания.
Петр Великий установил правительствующий сенат как орган объединения всех властей около Верховной власти и как орудие ее контроля. При преобразованиях Александра I, мысль о необходимости такого контроля не была оставлена, и сенат был вооружен для того весьма широкими на вид правами. П. Н. Семенов цитирует весьма назидательные в этом отношении места Манифеста 8 сент. 1802 г.
"Следуя... внушениям сердца Нашего, следуя великому духу Преобразителя России, Петра Великого, Мы заблагорассудили разделить государственные дела на разные части, и для благоуспешнейшего течения поручить оные ведению избранных Нами министров, постановив им главные правила, коими они имеют руководствоваться... На правительствующий же сенат, коего обязанности и первоначальную степень власти Мы указом Нашим, в сей день данным, утвердили, возлагаем важнейшую и сему верховному месте наипаче свойственную должность рассматривать деяния министров по всем частям их управления вверенным и по надлежащем сравнении оных с государственными постановлениями и с донесениями, прямо от мест до сената дошедшим, делать свои заключения и представлять нам докладом".
В этих целях сенат был вооружен самыми широкими правами. Но что же получилось в результате? Сам П. Н. Семенов констатирует, что министерская власть быстро победила сенат, и все его контрольные права остались мертвой буквой. Да современники учреждения министерств и тогда не верили в действительность контроля сената. В этом отношении особенно веско мнение Сперанского, высказанное не априорно, а через несколько лет практики новых учреждений.
"Граф Сперанский в плане государственного образования, предоставленном императору Александру в 1809г., в таких глубоко верных и пророческих словах характеризовал слишком поспешно введенное учреждение министерств. По его мнению надо было установить государственное сословие, перед которым министерская власть была бы фактически ответственна. Он полагал, что и сенат не удовлетворит этому требованию. Если бы даже сами министры, говорит он, пожелали у нас утвердить свою ответственность, они не могли бы в этом успеть: ибо где закон сам не стоит на твердом основании, там и отвечать перед ним нельзя. От сего недостатка происходит, что все действия министерского установления приняли вид произвола".
Отчего получается такой результат? Отчасти от того, что учреждение, по существу, относящееся к судебной власти, как сенат, не может быть сильным контролером исполнительной власти, так как его природная компетенция недостаточна для этого многообъемлюща *.
* В отношении сената я также не могу согласиться с мыслями П. Н. Семенова, как и покойного Юзефовича. Не отрицая известного значения Петровского сената, как органа объединения властей, я не замечал в истории, чтобы он был когда бы то ни было достаточно удачным орудием даже и этого. Что касается его контролирующей способности, ее, быть может, хватало при плохом построении исполнительной власти, при ее бессилии, но со времени ее преобразования при Александре I сенат оказался уже сам перед ней бессилен, как это прекрасно обрисовывает и П. Н. Семенов. Но покупать силу контроля ценой бессилия исполнительной власти невозможно. Исполнительная власть не менее нужна и важна, чем всякая другая, и то негодование, которое она возбуждает теперь в критике вследствие превращения в бюрократическую узурпацию и "олигархию министров" не должно закрывать наши глаза на необходимость сильной, иерархической, централизованной исполнительной власти. Для того же, чтобы она не превращалась в олигархию и узурпацию, имеются иные средства, а не порча исполнительной власти, не се обессиление. Такое средство состоит в том, чтобы Верховная власть не приходила к фактическому слиянию с министерствами, но оставалась на высоте всех полномочий Верховной власти.