Том 6. Отечник

№ 56

Ваше Преподобие,

Достопочтеннейший и Многолюбезнейший Старец,

Отец Макарий!

Приятнейшее письмо Ваше от 9-го Сентября и при оном повестку на две книжки Жития Преподобного Симеона я получил сего 14-го. Приношу Вам искреннейшую признательность за отеческое воспоминание Ваше о мне, грешном. Дорого ценю такую Вашу милость ко мне.

Конечно, Вам уже известны важные перемены, произшедшие в Духовном Ведомстве. Покойный митрополит Никанор поехал в Москву уже больным, а возвратился в Петербург вполне не свой. Одновременно с назначением Пр<еосвященного> Григория [ 2075] Петербургским Митрополитом назначен Обер-Прокурором Граф Толстой [ 2076], бывший в Оптиной ныне летом. Он до сих пор еще не приехал в Петербург. Во время сих событий, от употребления Оптинских вод, я подвергался с половины Сентября сильнейшей сыпи, которой появление соединено было с лихорадкою и слабостию. Таков часто результат употребления серных вод, действующих в теле в течение шести месяцев по окончании их употребления. Это состояние держало меня в решительном затворе; но на днях я ездил к новому Митрополиту, закутавшись в шубу и взяв все предосторожности. Он еще был на Псковском Подворье, принял меня {стр. 596} с особеннейшею благосклонностию, как старинного и единственного своего знакомого в монашестве петербургском. Переезжает он в Лавру сегодня. Когда я был у него, то он мне говорил, что ему предстоит решить дела Казанской епархии, накопившиеся во время коронации, после чего он уже примется за дела петербургские. В такие минуты, сами судите, не следовало ему говорить ни о каких делах, тем более, что дело о даровании Скиту штата должно восходить к Государю, почему надо дождаться приезда и вступления в должность Обер-Прокурора, который, по известной своей любви к иночеству, скорее согласится это сделать, нежели Сербинович, известный своею нерешительностию и чрезвычайной осторожностию. Вскоре должен я снова ехать к Митрополиту с запискою о современном состоянии всех монастырей С.-Петербургской Епархии и для личного объяснения по тем вопросам, которые он найдет нужным предложить. Тогда полагаю вручить ему записку о штате Скитском, равно как и Обер-Прокурору. Я полагал бы, что о. Архимандриту весьма полезно написать письма к обоим этим лицам. Пр<еосвященный> Григорий отозвался с большой любовию об Оптиной Пустыне, когда я просил его о разрешении напечатать Житие Пр<еподобного> Симеона. Что узнаю о ходе этого дела, то не премину довести до сведения Вашего и о. Архимандрита, как я ему и обещал в последнем моем письме.

Весьма сожалею, что не встретился в Оптиной с о. Исаиею [ 2077]. Вы говорите: не написал ли мне кто из Оптинских о посещении Оптиной Саровским Настоятелем? Кому написать? Из братии только один о. Ювеналий написал мне два письма, тощенькие, как он сам; особливо второе — настоящее сухоядение! всего из семи-восьми строк!

Испрашивая Ваше благословение и поручая себя Вашим Святым Молитвам, с чувством отличного уважения и искреннейшей преданности имею честь быть вашего преподобия покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий

14-е октября 1856 года.

{стр. 597}

№ 57

Ваше Преподобие, Достопочтеннейший Старец!

Сего 30-го октября я был у Высокопреосвященнейшего Митрополита Григория, вручил ему записку о даровании Оптинскому Скиту штата, передал ему, что сия записка одобрена Высокопреосвященнейшим Филаретом, который принимает живое участие в судьбе дела, объясняемого запискою. Высокопреосвященнейший Григорий обещал твердое свое содействие. Во время коронации синодальные члены были заняты совещаниями и делами особой важности; притом возмутило всех болезненное состояние М<итрополита> Никанора, который приехал в Москву сам не свой, а затем болезненное состояние Карачевского. Митрополит сам говорил мне, что он даже не приказал присылать к нему Епархиальных бумаг из Казани в Москву, а велел отсылать прямо в Петербург. От митрополита я проехал к Графу Толстому, которому вручил также записку и объяснил, что это дело начато с благословения Московского Митрополита и прочее. Граф сказывал мне, что он получил от Вас письмо об этом деле; но он еще не вступал в свою должность; сегодня он должен принимать присягу в Сенате; завтра или в пятницу будет находиться в первый раз в присутствии Святейшего Синода. Потрудитесь передать об этом, при моем усерднейшем поклоне, о. Архимандриту Моисею.

Испрашивающий Вашего благословения и поручая себя Вашим Святым Молитвам, Ваш покорнейший послушник

недостойный Архимандрит Игнатий

1856-го года 30 окт.

№ 58

Ваше Преподобие, Всечестнейший Старец!

Примите мою искреннейшую признательность за воспоминание Ваше о мне и за поздравление с Праздником и Новым Годом, с которыми равномерно поздравляю Вас, желая Вам всех благ временных и вечных. 18-го декабря я получил письмо от о. Архимандрита Моисея; в тот же день меня посетила Татьяна Борисовна Потемкина, и мы имели продолжительную беседу об Оптиной Пустыни и о многих лицах, {стр. 598} живущих в сей Святой Обители. Я просил Т<атьяну> Б<орисо>вну напомнить Графу Толстому о доставлении штата Скиту. Она исполнила сию мою просьбу и при записочке прислала ответ Графа. И записочку, и ответ присылаю Вам в подлиннике. Изволите видеть: произволение сделать добро имеется. При всем том полагаю, что это дело кончится не так скоро. Причина в том, что Власти у нас новые, в дела всматриваются и первоначально обращают внимание на дела первостепенной важности. 26-го я долго сидел у Графа лицом к лицу, говорил об Оптиной Пустыне, и он изъявляет к сей обители особенное расположение. Граф открыто сознается, что по новости своей в должности Обер-Прокурора и по множеству и множеству дел ему необходимо осмотреться и не быть поспешным.

Вполне справедливо и весьма утешительно для меня Ваше замечание, что я, живя телом вдали от Вас, духом весьма близок к Вам, сорадуюсь Вашему жительству и Вашим плодам. Вчера у меня был мой хороший приятель, один из ученейших Протоиереев, в немже лести несть, и с восторгом говорил о книге Аввы Дорофея. Правду сказать: во всем питерском ученом духовенстве имею только одного приятеля — сего Протоиерея молодого. Ныне едет сюда другой мой приятель: новый Архиепископ Казанский.

На предшествовавшее письмо Ваше я останавливался написать, полагая, что отец Ювеналий вскоре будет для Вас живым письмом, которым можно передать гораздо больше, нежели на бумаге. Когда я получил письмо Ваше от 10-го ноября, мне уже известно было, что его потребуют сюда. В совещаниях с покойным Митрополитом было говорено о распространении благодетельного нравственного влияния Оптиной Пустыни и на здешние Обители, преимущественно на Валаам, богатый всеми средствами к содержанию и имеющий живописное местоположение, при обширном пространстве. Валаам в течение большей половины года недоступен для мирян. Новому Митрополиту надо оглядеться, — а там, что Бог даст. — Граф Толстой спрашивал меня, почему я рекомендовал Голохвастову и другим Петербургским жителям Оптину Пустыню? Я указал на имеющееся там руководство и на то, что столичному жителю, по крайней мере, в первые года его монашества, надо быть вдали от родных и знакомых. «Правда, правда!» — воскликнул Граф.

{стр. 599}

Поручая себя Вашим Святым Молитвам, с чувством искреннейшей преданности и уважения имею честь быть Вашего Преподобия покорнейший послушник

А<рхимандрит> И<гнатий>

янв. 1857 года.