«...А друзей искать на Востоке. Православие и Ислам: противостояние или содружество?»

В наши дни проповедники недавно народившихся на свет сект каких-нибудь мунитов или иеговистов чуть не за горло хватают вербуемого прозелита: иди только к нам мол, больше нигде не спасешься! Ислам же, считая указанный Мухаммедом путь веры наиболее правильным, одновременно признает право людей Книги на свой путь к Всевышнему. Всякая община будет призвана к своей Книге (сура 45. «Коленопреклоненная», аят 27/28/); Пусть судят обладатели Евангелия по тому, что низвел в нем Бог... Поистине те, которые уверовали и которые исповедуют иудейство и христианство, кто уверовал в Бога и Судный День и творил благое, нет страха над ними, и не будут они печальны! (сура 5. «Трапеза», аяты 51/47/, 73/69/) — подобных высказываний в Коране и хадисах более чем достаточно. С точки зрения классического Ислама «дауа» среди «людей Книги» просто абсурдна.

Турецкая империя, владевшая значительной частью Европы, была несравненно более жестким, чем Арабские халифаты, государственным образованием, однако и султанское правительство не вело никакой «дауа» среди подданных-христиан. Переход в мусульманство из «райя» (христианской общины) означал для прозелита лишь налоговые льготы и возможность сделать карьеру на государственной службе. Искажения в мусульманско-христианских отношениях в Турецком султанате относятся только к сфере политики или суеверий. Среди турецких мусульман была довольно широко распространена мода крестить своих детей у христианских священников — отнюдь не для того, чтобы воспитать их в христианстве, а вследствие поверья, будто крещеный ребенок будет расти красивым, послушным и добрым. С другой стороны, некоторые турки проявляли «частную инициативу» в переводе христиан в мусульманство (причем нужен был только один прозелит). Эта «дауа» носила характер плачевного анекдота: исламский рай сулит верующим изобилие чувственных удовольствий, но в их списке не хватает одного: поскольку там нет огня, невозможно удовлетворить страсть к курению табака. А если мусульманин обратит в Ислам христианина, тот также попадет в рай, но и там как изменник своей (христианской) веры будет гореть вечным огнем — и об него обративший его мусульманин сможет раскуривать свою трубку.

Кстати, сквозь это суеверие тоже достаточно четко просвечивает мусульманское убеждение: отказ человека Книги от своей веры (даже ради Ислама) есть предательство и грех перед Богом.

Откуда же взялись попытки возобновления «дауа» со стороны современных мусульман?

Оказавшись в западной стране, мусульманин попадает в окружение «ширка» («нечестия»), оскорбляющего его религиозные убеждения и вызывающего желание привести окружающую среду в соответствие с требованиями Корана. Формального права на обвинение «христианского» Запада в «кафр» (безбожии или богопротивном язычестве) Ислам не имеет (впрочем, еще во времена пресловутой крестоносной агрессии мусульмане стали называть римо-католиков «кафирами»). Однако приверженцы Ислама делают не формальные, а сущностные оценки, истина же в том, что современный Запад уже очень далеко ушел от Евангелия Христова и по сути стал языческим, поклоняясь «золотому тельцу» наживы и кумирам похоти плоти, похоти очей и гордости житейской. Отсюда становится понятным стремление мусульман обратить на западных язычников и безбожников свою «дауа».

После перестройки Россия успела перенять с Запада отнюдь не новейшие технологии и материальное процветание, но аморальную «масс-культуру», заполнившую средства массовой информации и разлагающую общество. Если эта вакханалия «ширка» будет продолжаться, нетрудно предвидеть негативную реакцию российских мусульман, и необходимо предупредить, что в связи с этим могут возникнуть тяжелейшие конфликтные ситуации. Если же русский народ возродится в родной вере — Православии, тогда проблем в отношениях с мусульманами не предвидится никаких.

В средние века Ислам противостоял глобальным агрессиям со стороны римо-католиков и несториан, в позднейшие времена имел немало конфликтов с протестантскими миссиями. Но на всем протяжении истории противоборства между Исламом и Православием никогда не возникало.

Коран называет христиан («насара») ближайшими по любви к мусульманам (сура 5. «Трапеза», аят 85/82/). Единственное требование, которое Коран предъявляет к людям Книги, — это действительно следовать их собственному учению: О люди Книги! Вы ни на чем не держитесь, пока не установите прямо Торы и Евангелия! (сура 5. «Трапеза», аят 72/68/).

История православно-мусульманских отношений есть косвенное, но весьма яркое свидетельство того, что в отличие от западных конфессий только Православие сумело установить Евангелие прямо: соблюсти в чистоте веру Христову.

И уже в новейшей истории уникальный, образцовый для всего мира полуторавековой опыт не просто мирного соседства, а содружества Православия и Ислама был накоплен в Центральной Азии.