Бремя страстей

Ну и не наше дело ее исправлять, между прочим. Нам нет повеления, так сказать, дробить камни в сердцах. Врачи измельчают камни в почках, но еще не придумали такой камнедробилки, чтобы она сокрушала камни в сердце. Камень в почке научились измельчать в песочек, и он уходит. А вот в сердце... А ведь сердце может быть каменным, сердце может быть железным, сердце может быть золотым, оно может быть мертвым, хотя и бьется, может быть живым, трепещущим...

Соломон говорил: «Двух вещей прошу у Тебя, Господи, в двух вещах не откажи: нищеты и богатства не давай мне. Потому что в нищете я буду злоупотреблять именем Твоим, буду милостыню просить бо имя Твое, а в богатстве я скажу: а где Господь?»

Можно попытаться определить: кто я по отношению ко Господу? Чаще всего большинство из нас относятся к Нему как к лекарству. То есть Он нужен нам только тогда, когда мы болеем, или нам что-то угрожает, или происходит что-то неправильное. По закону любви это недостаточная вера, требующая роста и восполнения.

Истинный пост — воздержание от всякого зла

Монастырский пост должен отличаться от мирского поста строгостью, и навешивать на мирянина монастырскую строгость непедагогично, просто бесчеловечно, даже с точки зрения просто бытовых вещей.

Вот монах, у него от кельи до храма метров сто, а от храма до трапезной еще сто или двести. Он вышел из кельи, зашел в храм — там поют Великий канон. После канона он пошел на трапезу, а из трапезной — в келью. Там отдыхает, молится, читает келейное правило. А мирянин? Днем он на работе. От работы до храма в дороге полчаса или час, а потом от храма до дома час, или полтора, или два. Монах пришел в трапезную, а там уже что-то готово, какая-то кашка уже лежит на тарелках, или вареная картошка уже ждет едока. А хозяйке, когда она отстояла службу, приехала домой, сошла с электрички, доехала до дома, надо еще у плиты постоять, что-то сварить, что-то сделать.

Совершенно разная степень нагрузки. Мирянин не может поститься по-монашески даже потому, что у него больше перемещений в пространстве, больше житейских тягот, по сути, у него больше труда, а значит, и больше подвига. Вы уж простите, но так оно и есть. И если мы навесим на него монашеское сухоядение, то он у нас упадет через пару дней. Еще у него есть семья. Они же, эти родственники, не все постятся, не все понимают, как это важно. Верующему нужно еще отвоевывать для себя свой пост, ругаться, доказывать, кричать.

Так что, конечно, мирянам по монастырскому уставу поститься не надо. Не потому, что они грешные, а просто потому, что они не должны поститься так, как постятся люди, ушедшие из мира и знающие только два занятия — молитву и пост. Миряне не должны так поститься. Они должны стремиться к этому, может быть, сокрушаться, что хотели бы вот так поститься, но они-то в миру живут. Допустим, одна кормит, другая тяжко работает, третья что-нибудь еще делает... Надо поститься по мере сил, по мере возможности.

Конечно, без мяса, конечно, без телевизора, конечно, без Интернета в эти дни. Без лишних удовольствий, без празднословия. Это же тоже очень важные вещи для поста. Не болтать, не смотреть, не интересоваться, не ходить туда, куда не надо. Курящий пусть бросит курить или меньше курит. Другой пусть поборется с какой-нибудь привычкой — со сквернословием, например. Нужно бороться, работать над собой, потому что вопрос не только в еде.

Поститься так строго, как постятся монахи по монастырскому календарю, мирянин не должен. Все-таки мера требования к нему в пище более свободна, нежели к людям, давшим обеты и ничего более не знающим, кроме молитвы и поста. Там, где написано: «сухоядение для монахов», можно сварить себе какую-нибудь кашку. Там, где у монаха, допустим, написано: «вареная пища с елеем», можно пожевать какую-нибудь креветку. То есть умножать, увеличивать на шаг вверх, а не во всем подражать монахам.

По зернышку!

Когда верующий человек узнает информацию о том, что сеется, что убирается, откуда покупается зерно, какие компании занимаются продажей и пополнением семенного фонда, он берется за голову. Иногда произносит: «Господи, помилуй, это же просто диверсии какие-то!» Конечно, генная модификация имеет место быть. Монополисты на рынке стремятся к тому, чтобы засыпать рынок генно-модифицированными продуктами, и делаются большие денежные вливания, чтобы лоббировать этот вопрос. Так что тревога вполне понятна.

Нужно, безусловно, говорить об этом даже в рамках наших слабых передач на православных каналах. Казалось бы, кто их слушает? На самом деле все равно слово звучит и слово слышится. Существует много направленных на нас стрел. Одна из них — это, безусловно, продовольственная опасность. Поэтому пищевая безопасность просто необходима. Нужно, чтобы мы качественно использовали эту возможность импорто- замещения, чтобы любителям генетически модифицировать естественную пищу показали на дверь, чтобы простой фермер сеял простое зерно без всяких фокусов, сделанных в западных лабораториях. Это одна из серьезнейших статей нашей безопасности: и экологической, и пищевой, и касающейся здоровья населения.

Дьявол уже не так хитер, как человек. Бесы будут безработными в конце мира. Может быть, они уже сегодня работают меньше людей, потому что они так накрутили их, чтобы люди были лукавы, хитры так же, как бесы. А те будут только на заборах сидеть и ножками болтать. Всю остальную работу за них сделает человек. Люди людей убивают, люди людей обманывают, люди людей осуждают, клевещут, сплетни разносят, превращаются в зловонных мух, разносчиков всякой заразы. Люди людей травят, люди людей из-за денег готовы со свету свести. Это все бес накрутил человека, и человек пошел уже, как заведенная игрушка, вперед.

Нам надо и о хлебе насущном, не генно-модифицированном, тоже говорить. Пища должна быть здоровой. Покупать у Запада еду нам стыдно, потому что мы обладаем огромными пахотными территориями. Необходимо возродить культуру земледелия, поддерживать человека, работающего на земле, и есть свое, со своей земли. А остальные пусть идут, куда хотят, вместе со своими генными семенами. Пусть сами это едят!

О здоровом образе жизни

Нужен ли спорт в жизни современного человека? Оказывается, очень даже необходим. Городские жители, например, сегодня вынуждены им заниматься. Когда человек живет в селе, он колет дрова и таскает воду из колодца. Вся его «физкультура» вполне может быть сведена к игре в футбол до или после бани. Ему этого хватит. А вот горожанину, который мало двигается и живет в плохих экологических условиях, постоянное физическое развитие необходимо, как воздух.

К физкультуре необходимо приучать с детства, надо иметь дома тренажеры или хотя бы гантели и скакалку, чтобы занятия стали благой ежедневной привычкой, не отнимающей много сил и логично встроенной в график жизни. Тем более мы живем сейчас в такое время, что, совершая пробежку, можно слушать в плеере утреннее правило или Псалтирь. Когда человек верит искренне, тренировки не могут дать забыть человеку о Господе.

Спорт выполняет педагогическую роль. Ребенка из неблагополучной семьи он может ввести в коллектив, дать ему перспективу, избавить от дурных компаний и связанных с ними возможных грехов. В этом смысле спорт опосредованно является Божиим делом.

Но тем не менее спорт не должен выполнять функцию проповеди. Спорт — это полезнейшая вещь, но не стоит наполнять его несвойственными смыслами. Спорт не более чем полезная составляющая жизни.

Спорт помогает приводить к Богу наименее защищенные слои общества—детей из неблагополучных семей, воспитанников детских домов, подростков с неустойчивой психикой. Он помогает «оттянуть» их от улицы, социализировать и наполнить их жизнь новым смыслом, но напрямую спорт не призван и не создан для того, чтобы приводить людей к Богу. Не стоит забывать о том, что спорт как явление ведет свое начало от практических видов деятельности. Гребля, бег, метание и поднятие тяжестей, борьба и стрельба из лука — это те занятия, которые когда-то кормили человека. Когда они перестали быть прикладными, ими стали заниматься для развития глазомера, волевых качеств, силы и выносливости.