Творения

6. Напротив Отцу всего, нерожденному, нет определенного имени. Ибо если бы Он назывался каким–нибудь именем, то имел бы кого–либо старше себя, который даль Ему имя. Что же касается до слов: Отец, Бог, Творец. Господь и Владыка — это не суть имена, но названия, взятые от благодеяний и дел Его. И Сын Его, Который один только называется собственно Сыном, Слово, прежде тварей сущее с Ним и рождаемое от Него, когда в начале Он все создал и устроил, — хотя и называется Христом, потому что помазан, и потому что через Него Бог устроил все, но и это самое имя содержит неизвестное значение, так же как и наименование: Бог не есть имя, но мысль, всаженная в человеческую природу, о чем–то неизъяснимом. Но Иисус имеет имя и значение и человека, Спасителя; ибо Он и сделался человеком, как я уже сказал, и родился по воле Бога и Отца ради верующих в Него людей и для сокрушения демонов. Это и теперь вы можете узнать из того, что происходить пред вашими глазами. Ибо многие из наших, из христиан, исцеляли и ныне еще исцеляют множество одержимых демонами во всем мире и в вашем городе, заклиная именем Иисуса Христа, распятого при Понтии Пилате, между тем как они не были исцелены всеми другими заклинателями, заговорщиками и чародеями, — и тем побеждают и изгоняют демонов, овладевших человеками.

7. Поэтому Бог, ради семени христиан, которое Он признает причиною сохранения мира и медлит произвести смешение и разрушение вселенной, так чтобы не было уже более злых ангелов, демонов и людей. А если бы не это, то уже было бы невозможно вам более поступать так с нами и возбуждаться к тому злыми демонами; но судный огонь сошел бы и истребил все без разбора, как прежде воды потопа не оставили никого, кроме одного с его семейством, который называется у нас Ноем, а у вас Девкалионом, и от которого снова произошло такое множество людей — злых и добрых. Так — утверждаем мы — будет сгорение мира, а не как думают стоики, на основании своего учения о превращении всех вещей одной в другую; что, очевидно, весьма нелепо. И не по судьбе люди действуют или терпят случающееся с ними, но — думаем — каждый делает добро или грешит по своему выбору; а что добрые, каков Сократ и подобные ему, бывают гонимы и заключаемы в узы, а Сарданапал, Эпикур и подобные им, по–видимому, благоденствуют в изобилии и славе, то это происходить по действию злых демонов: но стоики, не понимая этого, учили, что все бывает по необходимости судьбы. Но так как Бог в начале сотворил род и ангелов и человеков со свободною волею, то по справедливости они будут нести наказание в вечном огне за грехи свои. Ибо такова природа всякой твари — быть способною к пороку и добродетели, и ни одна из них не была бы достойною похвалы, если бы не имела возможности склоняться в ту или другую сторону. Это же подтверждают все где–либо бывшие здравомыслящие законодатели и философы тем, что предписывали иное делать, а иного удаляться. И стоические философы в своем учении о нравственности весьма одобряют это же самое, так что из этого открывается несостоятельность их учения о началах и о бестелесных вещах. Ибо, если они скажут, что действия людей происходят вследствие судьбы, то должны будут сказать, — или что Бог есть не что иное, как то, что вращается, изменяется и всегда разрешается в то же самое, и таким образом окажется, что они имеют понятие только о тленном, и что сам Бог как в частях, так и в целом участвует во всяком зле; или что и пороки и добродетели — ничто: но это противно всякому здравому понятие, разуму и уму.

8. И последователи стоических учений за то, что они были прекрасны в своей нравственной системе, также как и поэты в некоторых отношениях, по причине семени Слова, насажденного во всем роде человеческом, — были, мы знаем, ненавидимы и убиваемы: таков, известно, был Гераклит, как я прежде сказал, и из современных нам Мусоний и другие. Ибо демоны, как я показал, всегда производили то, что все старавшиеся сколько–нибудь жить согласно с разумом и удаляться зла, были ненавидимы. Поэтому ни мало не удивительно, если, по действию обличаемых демонов, подвергаются еще большей ненависти те, которые стараются жить согласно не с какою–либо частью посеянного в них Слова, но руководствуясь знанием и созерцанием всего Слова, Которое есть Христос. Демоны, впрочем, понесут достойное наказание и мучение: они будут заключены в вечном огне. Ибо если они и ныне побуждаются от людей именем Иисуса Христа, то это служит свидетельством о наказании, которое готовится для них и для служащих им в огне вечном. Так и все пророки предвозвестили, и Иисус, наш Учитель, научил нас.

9. Но чтобы не сказал кто того же. что говорят те, которые почитаются за философов, т. е. что все. что мы говорим о наказании неправедных людей в вечном огне, есть только пустые слова и пугала, и что мы внушаем людям жить добродетельно только по страху, а не потому, что это хорошо и прекрасно, — на это отвечу коротко, что если это не так, то нет Бога, или если есть, то Он не печется о людях, что и добродетель и порок — ничто, и что, как я прежде сказал, законодатели несправедливо наказывают тех, которые преступают их хорошие предписания. Но так как они не несправедливы, и Отец их через Слово научает их делать тоже, что делает Сам: то не несправедливо поступают и те, которые сообразуются с ними. Если же кто противопоставит нам различные законы между людьми и скажет, что у одних это почитается хорошим, а то худым, но у других почитается хорошим то, что признается у тех худым, и наоборот, хорошее у тех признается здесь за худое: тот пусть выслушает, что скажу на это. Мы знаем, что и злые ангелы установили законы, соответствующие их порочности, и в таких законах находят удовольствие люди, которые сделались подобными им. Но истинное Слово, когда Оно пришло, показало, что не все мнения и не все учения хороши, но одни худы, а другие хороши. Это же и подобное тому я отвечу и таким людям, и если будет нужно, раскрою подробнее, но теперь возвращаюсь к своему предмету.

10. Итак, наше учение, очевидно, возвышеннее всякого человеческого учения, потому что явившийся ради нас Христос по всему был Слово, т. е. и по телу, и по Слову, и по душе. И все, что когда–либо сказано и открыто хорошего философами и законодателями, все это ими сделано соответственно мере нахождения ими и созерцания Слова, а так как они не знали всех свойств Слова, Которое есть Христос, то часто говорили даже противное самим себе. Но кто из живших до Христа, по Его человечеству, покушался исследовать и опровергать что–либо Словом, те были предаваемы, как нечестивые и дерзкие, суду. Самый твердый из всех них в этом деле Сократ был обвинен в тех же преступлениях, как и мы; ибо говорили, что он вводил новые божества и не признавал тех, которых граждане почитали богами. А он, изгоняя из государства и Гомера, и других поэтов, учил людей отвращаться злых демонов — злых и делавших то, что описывали поэты, и увещевал их приобретать познание неведомого им Бога посредством исследования разума, говоря так: «Отца и Зиждителя всего и найти не легко, и. нашедши, возвестить Его всем не безопасно». Однако наш Христос сделал это своею силою. Ибо Сократу никто не поверил так, чтобы решился умереть за это учение; напротив, Христу. Которого отчасти познал и Сократ, — ибо Он был и есть Слово, Которое находится во всем и предвозвещало будущее, то через пророков, то и Само через Себя. когда сделалось подобострастным нам и учило этому поверили не только философы и ученые, но и ремесленники и вовсе необразованные, презирая и славу, и страх, и смерть, потому что все это производить сила неизреченного Отца, а не средства человеческого разума.

11. Но мы не были бы убиваемы, и неправедные люди и демоны не были бы сильнее нас, если бы всякому рожденному человеку не надлежало умереть; поэтому–то мы и отдаем этот долг с благодарением. И здесь — я думаю — хорошо и прилично привести рассказ из Ксенофонта, для пользы Кресценте и тех, которые несмысленны так же, как он. Ксенофонт говорит, что Геркулес, пришедши к месту, где встречались три дороги, нашел добродетель и порок, которые явились ему в образе женщин; и что порок в роскошном наряде, с очаровательным и цветущим лицом и с мгновенно пленяющим взглядом, сказал Геркулесу: «если ты последуешь за мною, то я сделаю, что ты всегда будешь жить весело и украшаться самым блистательным убранством, подобным тому, какое на мне»; а добродетель с грубым лицом и одеждою говорила: «но если последуешь за мною, то украсишься не скоропреходящим и тленным убранством и красотою, но украшениями вечными и прекрасными». Итак, мы совершенно уверены, что всякий удаляющийся того, что кажется красивым, и стремящийся к тому, что почитается трудным и странным, получает блаженство. Ибо порок, для прикрытия своих собственных действий, принимает на себя свойства, которые принадлежать добродетели и которые действительно прекрасны, через подражание нетленному (ибо он ничего нетленного не имеет и сделать не может), и тем порабощает себе долу преклонных людей, а принадлежащие ему худые свойства переносить на добродетель. Но те, кто понимает истинно хорошее, бывают нетленны в добродетели: что всякий рассудительный человек должен предположить и о христианах и об атлетах и о тех, которые делали подобное тому, что поэты говорили о мнимых богах, — выводя такое заключение из того, что мы презираем смерть, которой бы надлежало убегать.