Новый эклогион

От такого богоподобного жительства родились и плоды Святаго Духа, как говорит апостол. Все его сподвижники, монахи той горы, даже жители Верии, видели в нем образец добродетели: удивление и изумление вызывала не только его ангельская жизнь, но и его поучения, и преестественная мудрость по Богу. Иногда он был весь внимание, прилепляясь лишь к Богу и омываясь дивными слезами, а иногда лик его был вышеестественно светел, просвещен и прославлен огнем Пресвятаго Духа, особенно когда выходил из церкви по окончании богослужения, или из кельи, где безмолвствовал. В это время отошла ко Господу мать Григория, Каллиста, обладавшая великими добродетелями. Ее дочери и сподвижницы тотчас же направили письмо великому Григорию с извещением о кончине матери, прося прийти к ним ради духовного их наставления. Он пришел в Константинополь к сестрам и, достаточно просветив их, захотел вернуться в Верию. Сестры последовали за ним. Поместив их в женском монастыре, он велел им проводить обычное подвижническое житие, после чего вернулся к себе в келью на гору, что находилась близ Верии. Там преподобный познакомился с одним престарелым подвижником по имени Иов, весьма простым нравом. Слушая однажды божественного Григория, который говорил, что»не только подвижники но и все простые христиане должны непрестанно молиться по апостолу», он не соглашался, утверждая, что это долг только монахов, но не мирских. Святой молчал, потому что ненавидел многословие, однако Бог Сам показал справедливость его слов, потому что когда Иов вернулся к себе в келью и стал молиться, он увидел светлого Ангела Божия, который сказал ему:«О, старец, не сомневайся в том, о чем тебе только что сказал священный Григорий. И ты должен так мыслить и исповедовать».

В течение пяти лет премудрый Григорий безмолвствовал на той горе, но из–за частых набегов гнуснейшего албанского рода он вынужден был снова вернуться на Святую Гору, в Лавру святого Афанасия, где с большой радостью встретился с друзьями, отцами и братьями. Он поселился вне стен монастыря, в исихастирии святого Саввы, и выходил из него только в субботы и воскресенья, если его просили отслужить в Лавре; он не желал никого видеть, ни с кем беседовать, не хотел чтобы его видели и другие. Целью его жизни было созерцание по Богу.

Однажды вечером в Страстную неделю, по древнему обычаю, в Лавре совершалось величественное Всенощное бдение, на котором присутствовал и святой. Поскольку же некоторые из певчих предавались суетным беседам и не желали их прекращать, человек Божий опечалился, но сделать им замечание находил неразумным. Поэтому преподобный отвлекся умом от их болтовни, а также и от песнопений, и обратился в себя и к Богу, как уже привык, и в это время душу его осиял Божественный свет, которым просветились его душевные и телесные очи, и он ясно увидел то, что должно было случиться через много лет. А увидел он в архиерейском облачении игумена Лавры Макария, который через десять лет стал митрополитом города Салоники, где и окончил свою жизнь.

В другой раз святой молился в своей келье Богородице о себе и своем братстве, прося ее облегчить восхождение к Богу и сделать беспрепятственным их духовную жизнь, чтобы они легко и без труда находили все потребное для жизни, не тратя время на поиски и тем самым отвлекаясь от духовных дел. И Владычица всех явилась ему при свете дня в скромном виде Девы, как мы видим Ее, изображенной на иконах, и обратилась к тем, кто Ее сопровождал (а их было много, и все в светлых одеждах), со словами:«Отныне вы будете заботиться обо всем необходимом, и давать это Григорию и его братству». Отдав повеление, Божия Матерь стала невидима. Святой Григорий говорил, что с тех пор они всегда без труда получали необходимое, где бы ни находились.

На третий год своего пребывания в исихастирии святого Саввы, в один из дней, когда святой восходил умом к Богу посредством священной молитвы, ему показалось, что он пребывает в тонком сне и видит следующую картину. Будто держит он в руках сосуд с молоком и оно внезапно стало переливаться через край. Потом вдруг оказалось, что молоко превратилось в отличное вино с дивным запахом, которое обильно текло по рукам и омочило его одежды, напитав их благоуханием. И когда он наслаждался этим благоуханием, ему показалось, что некий человек в военной форме, исполненный света, внезапно явился ему и сказал:«Григорий, почему ты не напоишь других этим дивным напитком, который так обильно изливается, и он пропадает напрасно? Разве ты не знаешь, что это дар Божий, и поток никогда не прекратится?«Григорий ответил, что невозможно напоить других этим напитком, так как нет тех, кто действительно в нем нуждается. Но явившийся заявил, что хотя в настоящее время действительно нет тех, кто страстно его ищет, он все равно должен исполнять свой долг и раздавать его. А отыщет тех, кто хочет напиться, Владыка Иисус Христос. Затем тот светлый воин исчез, а святой, стряхнув сон, долгое время был окружен Божественным светом. Превращение молока вино означало, что от нравственного и простейшего учения он должен перейти к учению догматическому и Небесному. Следуя божественному видению и ведомый Святым Духом, в нем обитавшим, Григорий начал не только давать братьям устные наставления, но и писать тростью дивные сочинения. Поскольку же было несправедливым, чтобы такой великий в добродетелях и словах брат был сокрыт, произошло следующее. Его назначили игуменом монастыря Есфигмену, в котором жило двести монахов. Как он управлял монастырем и всем священным братством, нет необходимости рассказывать словами, ибо все показало дело. В той обители жил некий добродетельный монах по имени Евдоким, которого диавол прельстил лживыми видениями и заставил возомнить о себе, что он в добродетели выше Григория. Предузнав, что Евдоким подвергся диавольскому нападению, преподобный иногда учительным словом, иногда собственными тайными молитвами со слезами, и иногда общими всего братства молениями положил преграду этому диавольскому действию и благодатью Пресвятаго Духа соделал его воистину Евдокимом.

Как–то раз в монастыре закончилось масло, а поскольку в нем была большая потребность, святой с братьями пришел в кладовую и, с верой помолившись Богу, благословил сосуд, который тотчас же наполнился маслом, и этого масла хватило на весь тот год, хотя его обильно расходовали. Узнав, что масла не было потому, что монастырские масличные деревья не плодоносили, преподобный пришел вместе с братьями к деревьям. Когда он их освятил во имя Отца, Сына и Святаго Духа, они начали плодоносить. В доказательство свершившегося чуда, любое дерево, к которому прикасался святой, сразу же покрывалось множеством плодов.

Прошло немного времени, и преподобный, оставив игуменство, снова вернулся в Лавру к любимому им безмолвию. Как раз в это время пришел из Калаврии всескверный Варлаам, который изо всех сил доказывал, что он согласен с Восточной Церковью и хочет стать монахом. В удостоверение этого он сочинял речи против единоплеменных ему латинян. Однако, выслушав его доводы, божественный Григорий понял, что Варлаамовы обличения латинян притворны и обманчивы, и на самом деле направлены против истины. Это послужило причиной того, что Варлаам стал его врагом. Придя в Константинополь, Варлаам начал общаться с какими–то монахами–простецами, делателями умной молитвы и трезвения, притворяясь, что хочет быть их учеником и другом. Узнав от них чего должны беречься начинающие монахи при умной молитве, он гнусно обозвал их»еретиками»и написал статьи, направленные против священной молитвы и богомыслия. Прежде чем эти его богохульства стали известны, он был посрамлен перед Вселенским Патриархом за другие постыдные и нечестивые свои деяния и с позором покинул Константинополь, вернувшись в Салоники. Но и там он продолжал повторять свои обвинения против монахов и, что еще хуже, не довольствовался только клеветой на монахов своего времени, но силился доказать, что причиной монашеского заблуждения стали богоносные отцы и учителя Церкви.

По этой причине Солунские иноки написали святому Григорию письмо, горячо прося его прийти и защитить истину от Варлаама. Святой тотчас же отправился в Салоники, и попробовал разными средствами исправить Варлаама. Он много раз наедине убеждал его, желая привести в согласие с Православной Церковью. Поскольку же тот не переставал и в беседах, и в сочинениях бесстыдно выступать против Церкви и не исправлялся, святой вынужден был полемизировать с ним и в сочинениях, защищая православную веру от Варлаамовой лжи. Варлаам же, как только узнал, что его писания опровергнуты дивными сочинениями святого о священнобезмолвии и об истинности Православия, перестал писать трактаты против монахов и набросился на божественного Григория. Но он не мог спорить с ним лицом к лицу, и снова из Салоник вернулся в Константинополь.