Система природы, или О законах мира физического и мира духовного

С другой стороны, мы доказали, что крайне опасно и нелепо приписывать божеству такие человеческие качества, как благость, мудрость, справедливость, которым противоречат на каждом шагу злоба, беспорядки в мире, несправедливый деспотизм - факты, всегда приписывавшиеся всеми теологами тому же самому божеству. Отсюда легко заключить, что бог, которого наделяют столь противоположными чертами, не может служить образцом для поведения людей и его моральный облик нельзя ставить в пример живущим в обществе существам, которые считаются добродетельными лишь в том случае, если они всегда придерживаются добросердечия и справедливости по отношению к своим ближним. Верховное божество, не имеющее никаких обязанностей по отношению к своим подданным и ни в ком не нуждающееся, не может быть образцом для своих творений, которые имеют бесчисленные потребности и поэтому чем-то обязаны друг другу.

Платон сказал, что добродетель заключается в том, чтобы походить на бога. Но где найти этого бога, на которого должен походить человек? В природе? Но, увы! тот, кого считают ее творцом, с полным безразличием насылает на человечество великие бедствия и оказывает ему великие благодеяния; он часто несправедлив к людям чистейшей души, осыпая величайшими милостями отъявленнейших негодяев, и если, как нас уверяют, он в один прекрасный день окажется более справедливым, то мы станем ожидать этой поры, чтобы потом подражать его поведению.

Может быть, мы станем черпать свои представления о добродетели в основывающихся на откровениях религиях? Увы! Разве все они не говорят нам о деспотичном, ревнивом, мстительном, корыстном боге, который не признает никаких правил, во всем следует своим капризам, любит или ненавидит, выбирает или отвергает по прихоти своей фантазии, поступает как безумный, тешится убийствами, грабежами, преступлениями, точно игрушками, играет своими жалкими подданными, предъявляет к ним нелепые требования, постоянно ставит им ловушки и строго запрещает им пользоваться своим разумом? Во что бы превратилась мораль, если бы люди взяли себе за образец таких богов?

А между тем все народы поклоняются такого рода божествам. Но поэтому-то во всех странах религия не только не благоприятствует нравственности, но, наоборот, колеблет и разрушает ее. Вместо того чтобы соединять людей, она их разделяет. Вместо того чтобы любить друг друга и оказывать друг другу помощь, люди ссорятся между собой, презирают, ненавидят, преследуют друг друга, часто истребляют друг друга из-за одинаково нелепых мнений: малейшее различие в их религиозных взглядах сразу превращает их во врагов с противоположными интересами, вечно борющихся друг с другом. Из-за теологических гипотез целые народы становятся врагами, монарх ополчается против своих подданных, граждане воюют со своими согражданами, отцы ненавидят своих детей, последние вонзают меч в грудь своих отцов, супруги расходятся, родные ссорятся между собой, все узы разрываются, общество раздирает себя собственными руками, а посреди этого ужасного хаоса каждый утверждает, будто он поступает сообразно с намерениями своего бога, и нисколько не упрекает себя за совершаемые им во имя этого бога преступления.

Мы встречаем те же нелепости и безумства в обрядах и церемониях, которые, по-видимому, ставятся всеми религиями значительно выше социальных или естественных добродетелей. В одном случае матери приносят в жертву собственных детей, чтобы насытить своего бога; в другом - жители устраивают церемонии, чтобы утешить своего бога и заставить его забыть якобы нанесенные ему оскорбления, и приносят ему человеческие жертвы. В некоторых странах фанатики, желая успокоить гнев своего бога, терзают свою плоть и обрекают себя на мучительный покаянный подвиг в течение всей жизни. Еврейский Иегова - это подозрительный тиран, только и думающий о крови, убийстве, резне и требующий, чтобы его кормили дымом от сожженных животных. Языческий Юпитер - это чудовище распутства. Финикийский Молох - просто людоед. Христианский чистый дух требует для успокоения своей ярости, чтобы убили его собственного сына. Дикого, кровожадного бога мексиканцев можно насытить только тысячами человеческих жертв.

Таковы боги, таковы эти образцы для людей, какими их рисуют все религии. После этого нет ничего удивительного, что имя бога стало у всех народов синонимом страха, безумия, жестокости, бесчеловечности и постоянно служит предлогом для возмутительнейшего нарушения нравственных обязанностей. Если у бога такой отвратительный характер, то естественно, что доброта исчезает из сердец людей, нравственность - из их поведения, разум и счастье - из их жилищ; подозрительность бога по отношению к образу мыслей несчастных смертных вооружает их друг против друга, заставляет их заглушать голос природы, делает их варварски жестокими по отношению к самим себе и своим ближним; одним словом, желая подражать своему обожаемому идолу, ревностно служить ему и удостоиться его любви, они становятся какими-то безумцами, или бесноватыми.

Таким образом, не на Олимпе должны мы искать образцы добродетели и правила поведения, необходимые для жизни в обществе. Людям нужна человеческая мораль, основывающаяся на природе человека, неизменном опыте и разуме; мораль богов всегда будет вредной на земле; жестоким богам могут усердно служить лишь столь же жестокие поклонники. К чему же сводятся все огромные выгоды, якобы вытекающие из этих бесчисленных религиозных вероучений? Мы видим, что у всех народов бог оказывается в высочайшей степени злобным существом; чтобы сообразоваться с его намерениями, религии постоянно нарушают элементарнейшие требования человечности; можно подумать, что они рассчитывают снискать милость верховного разума, благость которого так прославляют, только преступлениями и безумствами. Когда речь заходит о религии, то есть о призраке, вознесенном благодаря его непонятности превыше разума и добродетели, то люди считают своей обязанностью дать простор всем своим страстям; они забывают очевиднейшие предписания морали, лишь только их жрецы заявят им, что божество требует от них преступления или же что они могут загладить свою вину перед ним какими-нибудь злодеяниями.

Не у этих почитаемых по всему свету людей, возвещающих волю неба, мы найдем подлинные добродетели. Эти фанатики, называющие себя служителями всевышнего, часто проповедуют во имя бога лишь ненависть, сеют раздоры и вражду; божество не только не влияет на их собственные нравы благоприятным образом, но обыкновенно делает их лишь более честолюбивыми, жадными, закоснелыми, упрямыми и тщеславными. Своими непонятными спорами они постоянно раздувают вражду между людьми; они борются с верховной властью, желая подчинить ее себе. Они вооружают правителей наций против своих подданных и этих последних против законных государей; они раздают легковерным народам кинжалы, чтобы убивать друг друга в пустых и ничтожных спорах, которым придает значение лишь тщеславие жрецов. Но пользуются ли люди, столь убежденные в существовании бога и угрожающие народам его вечной местью, этим чудесным учением, чтобы умерить свою собственную гордость и жадность, свой мстительный и буйный нрав? Являются ли эти люди врагами разврата, невоздержности и излишеств, запрещаемых суровым богом его почитателям в странах, где их влияние особенно сильно и где они пользуются безнаказанностью? Наоборот, именно здесь они особенно готовы на преступления, бесстрашны в своей неправедности, дают полный простор своему беспутству, своей мстительности, ненависти и жестокой подозрительности. Одним словом, можно спокойно утверждать, что люди, проповедующие по всей земле учение о грозном боге и заставляющие нас трепетать перед ним, без конца размышляющие о нем, доказывающие его существование другим людям, приписывающие ему разные пышные атрибуты, называющие себя истолкователями его воли, выводящие из него все требования нравственности, оказываются менее всего добродетельными, гуманными, снисходительными и пригодными для общественной жизни. Рассматривая их поведение, можно подумать, что они совершенно разуверились в идоле, которому служат, и лучше других знают цену угрозам, произносимым ими во имя его. В руках жрецов божество повсюду походит на голову Медузы, которая, не будучи опасна для того, кто ее показывал, превращала в камень всех других. Священники обыкновенно величайшие плуты среди людей; лучшие из них откровенно злые люди.