Миссионер среди каннибалов Южного моря

"Совсем немного недостает..." Но прежде чем осудить, подумаем, сколько тех, которые живут и умирают в христианских странах, но не продвинулись дальше, чем он!

Когда умерла жена одного вождя, он решил устроить ей христианские похороны. Купив белый материал, в который нужно было завернуть тело, он пришел ко мне, чтобы попросить ленту, которой не было у торговца. Я предложил ему помолиться при погребении, но он отклонил это и сказал, что тогда никто не придет. Он хочет, чтобы все таннезийцы присутствовали на этих первых похоронах. Но старому Новару, который уже давно был близок ко мне, он разрешил помолиться у гроба. Удивительное чувство наполнило меня при этом: язычник, вера которого еще совсем слаба, представления которого еще так часто омрачались суевериями, призвал у гроба язычницы живого истинного Бога!

Больше всего притягивало таннезийцев учение Библии о воскресении. В этом не было сомнения, так как они задавали много изумленных вопросов об этом. То уныние, то надежда наполняли наши сердца. Где только могли, мы рассказывали людям о Божьей любви и о Господе, Который милостив ко всем и дарит спасение тем, кто любит Иисуса и верит в Него.

Но это было тяжелой работой из-за притворства, обмана, воровства – пороков, которые были почти у всех. Падал ли на землю нож, ножницы или что-то подобное, таннезиец, твердо глядя мне в глаза, ставил на него ногу, пальцы которой имеют такую же подвижность, что и пальцы на руке. Как большим пальцем на руке, такие люди держат предмет большим пальцем на ноге. С невинным лицом они уходили домой с этой вещью. Другие прятали ворованные вещи в бесчисленных косичках густых волос. А некоторые открыто уносили то, что им понравилось в моем доме. У большинства из них воровство не считалось преступлением, осуждалось лишь неумелое действие, ведущее к его открытию.

Однажды после обильного дождя все в доме стало влажным, мы вывесили на улицу постель для просушки и охраняли ее. Вдруг появился запыхавшийся от быстрого бега Миаки и воскликнул: "Мисси, пойдем быстрей, мне нужен совет!" Он забежал в дом, я последовал за ним, но не успел он и слова сказать, как женщины позвали меня. Когда я вышел, то увидел, как люди Миаки скрылись в лесу. Мои одеяла и постель исчезли! Все это длилось одну-две минуты. Людей было так много, что охраняющие ничего не могли сделать. Миаки на одно мгновение стыдливо опустил глаза, затем с яростью бросил дубину и воскликнул: "Я сейчас накажу их! Они должны все принести назад!"

Видимо, он ждал, что я запрещу ему это, так как я всегда старался привести воюющих к покою. Я сказал, что если он хочет, чтобы я ему поверил, то его люди должны вернуть так необходимые нам вещи. Он оставил меня, естественно, только затем, чтобы получить часть награбленного. Так как он долгое время не показывался, я надеялся увидеть в нем хотя бы искорку совести. Когда позже я спросил его, Миаки утверждал, что не нашел ничего. Конечно, это была ложь, которая в глазах этих несчастных людей считается доброй чертой характера.

Однажды очень темной ночью я услышал, как одна банда воровала моих кур и коз, молоком которых я главным образом питался. Я купил их у островитян за ножи, топоры и коленкор. Не думаю, что им так уж важна была эта добыча. Скорее всего, они надеялись, что в этой кромешной тьме я выйду на улицу, и тогда можно будет безнаказанно убить меня.

В доме не было камина, хотя в период дождей было бы неплохо иметь огонь в доме. Недалеко стоял другой домик, в котором на печке готовили пищу и была вся посуда. Из этого домика однажды все унесли. Не помогли никакие уговоры вождя вернуть все назад! Чтобы не умереть с голоду, мне нужен был хотя бы чайник, и я предложил за него одеяло. Никто другой, как Миаки принес его, и все же не хватало крышки! Миаки сказал, что она находится на другой стороне острова и ее невозможно взять, так как то племя не подчиняется ему. Я был рад и открытому чайнику, а для себя отметил, как наша жизнь зависит от таких мелочей.

Мы не могли защитить себя, поэтому молчали и охотно сносили все ради Господа. Мы не теряли надежды, что эти несчастные увидят в нас друзей и помощников, как только нам удастся научить их познать и полюбить Иисуса. Несмотря на нашу жертвенность, было много тяжелых испытаний».

Военный корабль

«Как-то утром прибежали люди и сказали: "Мисси, мисси, горящий корабль! Может, Бог пришел к нам через море? Пламени не видно, а дым как из вулкана! Что это? Злой дух или горящий корабль?" Все были в большом страхе. Я ответил: "Я не могу сразу пойти, так как должен одеть свою лучшую одежду. Это, наверно, один из больших кораблей моей королевы Виктории. Я должен с большим почетом встретить капитана. Он будет спрашивать, как вы обращаетесь со мной, обворовываете ли вы меня, а может, хотите убить, или мы друзья".

Мои слова вызвали оживленный разговор и много вопросов, а вожди убедительно просили ничего не рассказывать. "Если капитан спросит меня, я должен сказать правду". – "Он будет спрашивать?" – "Я думаю, да!" – "Мисси, ничего не говори ему! Вы должны все получить назад, и никто не будет у вас что-то брать".

И все убежали, чтобы через короткое время возвратиться с множеством вещей. Они обеспокоенно спрашивали, все ли пропавшие вещи возвращены, чего я, естественно, не мог знать. Но я радовался волшебной силе, которую производил военный корабль на вождей, которые раньше не могли найти ни одного вора. Я повелел все принесенное занести в дом. "Я не вижу крышку от чайника",– сказал я, бросив взгляд на кучу. "Мисси, завтра вы будете иметь ее, она на другой стороне острова! Но не говорите это чужому человеку!" – "Я рад, что вы столько принесли, – сказал я. – Если вы, трое вождей – Ноука, Миаки и Новар – не убежите от него, то он не накажет вас. А если вы и ваши люди спрячетесь, то он спросит, почему вы боитесь, и я должен буду ему сказать. Итак, останьтесь со мной и в будущем ни у кого не воруйте!"

"Мы в большом страхе, но останемся, мисси". Еще сегодня я чувствую радость, когда в то прекрасное утро корабль "Корделия" зашел в наш порт. Капитан Верной в сопровождении своих офицеров приехал с двумя лодками, полными матросов. Он был полон участия, так как уже в Австралии слышал о плохом обращении с нами таннезийцев.

Как только лодки приблизились к берегу настолько, чтобы можно было различить униформу, Миаки убежал и через некоторое время появился в старом красном английском пиджаке, который он, видимо, купил у какого-то торговца. Хотя пиджак был ему немного узок, он все же застегнул его. Его безобразно разрисованное лицо и бессчетное количество косичек выражали дикую свободу, а в костюме он представлял грязное ничтожество. Миаки подошел когда я уже здоровался с капитаном и его сопровождающими. Он чувствовал себя первым в этом кругу и начал с достоинством осматривать приезжих, которые, глядя на него, еле удерживались от смеха.

"Кто это?" – спросил капитан. "Это Миаки, наш первый предводитель в войне", – представил я и шепнул, что он понимает по-английски, и именно столько, чтобы привести к опасным недоразумениям. "Какое отвратительное творение!" – пробормотал капитан слова, которых не было в словаре Миаки.

Через некоторое время Миаки сказал; "Мисси, так как этого большого вождя, которого послала королева Виктория, не все смогут увидеть, то попроси у него разрешения воткнуть копье в землю у его ног. Там, где кончается голова, мы сделаем насечку и пошлем копье по всему острову, чтобы все видели, какой он высокий". Капитан согласился, и все обрадовались. Тысячи островитян видели это копье, и долгое время "вождь и его корабль" служили темой разговоров.

Предложенная капитаном Верноном помощь не могла помочь мне в борьбе против жестоких привычек и суеверий. Все же по его желанию были созваны все вожди. На следующее утро пришло около двадцати из них в полном вооружении. Когда они сели в моем доме вокруг капитана, было видно, что большинство из них сильно переживают. Капитан около часа давал им добрые советы и предупреждал их о том, что наша жизнь должна быть в полной безопасности.