Скитский патерик

Пришли однажды к авве Ахиле три старца, из коих об одном шла худая молва. Один из старцев сказал авве Ахиле: «Авва, сделай мне невод!». Ахила отвечал: «Не сделаю». Другой старец сказал: «Окажи эту милость, чтобы в монастыре нам иметь что-нибудь на память о тебе». Авва отвечал: «Мне недосуг». Наконец сказал и тот самый, о котором была худая молва: «Сделай, авва, мне невод, чтобы мне иметь что-нибудь из рук твоих!». Ахила тотчас отвечал ему: «Для тебя сделаю». После два старца спросили наедине авву Ахилу: «Почему, когда мы просили тебя, ты не захотел для нас сделать, а ему сказал: “Для тебя сделаю”?». Авва Ахила отвечал им: «Я сказал вам: “Не сделаю”,– и вы не оскорбились сим, веря, что мне недосуг, а если ему я не сделаю, то он скажет: “Старец, услышав о моих грехах, не захотел сделать для меня”. Я тотчас стал отрезывать веревку и через то ободрил душу его, чтоб он не был поглощен печалью».

Дабы в надежде на благотворительность не вознерадеть о других заповедях любви христианской, внимай Апостолу: И аще раздам вся имения моя... любве же не имам, ни кая польза ми есть (1 Кор. 13, 3).

Дабы из страха человекоугодия не остаться без творения милости, помни, что лучше творить ее по побуждению и не совсем чистому, чем не давать брату нужного.

Пришли однажды к авве Памво два брата. Один из них сказал ему: «Авва, я пощусь по два дня и ем только по два куска хлеба: спасу ли через это душу мою или я в заблуждении?».– «А я, авва,– сказал другой брат,– от рукоделия своего зарабатываю по два стручка каждый день, немного оставляю в пищу себе, а прочее отдаю в милостыню: спасусь ли или погибну?».– Авва не дал ответа им, хотя они долго просили его. По прошествии четырех дней они хотели возвратиться в свое место, но клирики утешали их: «Не печальтесь, братия,– говорили они,– Бог не оставит вас без награды; у старца такой обычай: он ничего не говорит, если не внушит ему Сам Бог». Братия вошли к старцу и сказали ему: «Помолись о нас, авва!».– «Вы хотите идти от нас?» – спросил старец.– «Да»,– отвечали они. Размышляя о их подвигах, авва Памво писал на земле и говорил: «Памво постится по два дня и ест два куска хлеба: хорош ли он из-за этого? Нет! Памво вырабатывает два стручка и дает их в милостыню: хорош ли он из-за этого? Нет еще!». Потом он сказал им: «И сии дела хороши, но если при этом и совесть твоя будет безукоризненна перед ближним твоим, тогда спасешься». Братия, довольные таким наставлением, пошли с радостью.

Брат сказал авве Пимену: «Когда я подаю брату моему немного хлеба или другого чего, то демоны укоряют мою милостыню, будто она подается из человекоугодия». Старец отвечал ему: «Хотя бы твоя милостыня подавалась из человекоугодия, но мы все же должны брату давать нужное». И рассказал ему следующую притчу: «Два земледельца жили в одном месте. Один из них посеял и собрал немного хлеба, хотя нечистого, а другой, поленившись сеять, не собрал ничего. В случае голода кто из них будет иметь пропитание?». Брат отвечал: «Тот, кто собрал немного хлеба, хотя и нечистого». Старец сказал: «Так будем же и мы сеять немного, хотя даже и нечистого, дабы не умереть от голода».

Мать Сарра также говорила: «Хорошо подавать милостыню и для людей: ибо хотя подается она и по человекоугодию, но после может послужить к умилостивлению Бога».

Будь чист сердцем

Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Мф. 5, 8

Не обольщай себя пагубной мыслью о своей безгрешности, но борись с живущей в тебе греховной порчей и противостой ей до самой смерти.

Рассказывали об одном старце, что он прожил пятьдесят лет и во все это время едва ли ел хлеб и пил вино. Говорил он: «Я умертвил в себе блуд, сребролюбие и тщеславие». И пришел к нему авва Авраам, услышав слова сии, и говорит ему: «Ты говорил это?».– «Да»,– отвечал старец. Авва Авраам отвечал ему: «Вот ты входишь в келию и находишь на рогоже своей женщину – можешь ли не думать, что у тебя женщина?».– «Нет,– отвечал старец,– но я борюсь с помыслом, чтобы не прикасаться к ней». Тогда сказал авва Авраам: «Итак, ты не умертвил страсть, но она живет, хотя и обуздана. Далее, когда ты идешь и видишь камни и черепки и посреди них золото – может ли ум твой мыслить о золоте, как о камнях и черепках?».– «Нет,– отвечал старец,– но я борюсь с помыслом, чтобы не взять золота». Старец Авраам опять говорит: «Итак, страсть жива, только обуздана». Наконец сказал авва Авраам: «Вот ты слышишь о двух братиях, что один любит тебя, а другой ненавидит тебя и злословит; если они придут к тебе, равно ли ты примешь их обоих?».– «Нет,– отвечал старец,– но я борюсь с помыслом, чтобы благотворить ненавидящему меня так же, как и любящему». И говорит ему авва Авраам: «Итак, страсти живут и в святых, только они ими обуздываются».

Один брат пришел к авве Пимену и говорит ему: «Авва, у меня много помыслов, и я в опасности от них». Старец выводит его на воздух и говорит ему: «Раскрой свою пазуху и не впускай ветра!».– «Не могу этого сделать»,– отвечал брат.– «Если сего не можешь сделать,– сказал старец,– то не можешь остановить и прилива помыслов; но твое дело противостоять им».

Постоянно держи стражу над сердцем своим, чтобы оно не склонялось любовью ко греху; воспитывай в душе своей одно лишь святое и поражай до возможного истощения все греховное в себе.

Авва Нистерой говорил: «Чего желает по Богу душа твоя, то и делай, и блюди свое сердце».

Авва Руф говорил: «Неизвестно, в кий час тать приидет (Лк. 12, 39), бди над своей душой».

Авва Орсисий говорил: «Я думаю, что если человек не будет тщательно блюсти своего сердца, то все, что он ни услышит, забывается у него и остается в небрежении, а таким образом враг, найдя в нем место себе, ниспровергает его. Когда приготовят и зажгут лампаду, то если не станут подливать в нее масла, мало-помалу свет ее слабеет и наконец совсем погасает. Кроме сего, случается иногда, что мышь ходит около нее и ищет съесть светильню, но доколе не погаснет масло, не может сего сделать; если же увидит, что лампада не только погасла, но уже и охладела, тогда, желая унести светильню, сваливает и лампаду. Если лампада глиняная, она разбивается; если же медная, то хозяин ставит ее по-прежнему. То же бывает и с нерадивой душой: мало-помалу удаляется от нее Святый Дух, доколе совсем не потеряет она горячность свою; а потом враг истребляет расположение души к добру и самое тело оскверняет злом. Впрочем, если человек не совсем оскудел в любви к Богу и дошел до нерадения только по слабости, то милосердый Бог, посылая в душу его страх Свой и памятование о муках, побуждает его бодрствовать над собой и блюсти себя с большей осторожностью впредь до посещения Своего».

Брат просил авву Пимена: «Дай мне наставление». Старец говорит ему: «Когда горшок снизу подогревается огнем, то ни муха, ни иное какое насекомое не может прикоснуться к нему; когда же простывает, тогда они садятся на него. То же бывает и с человеком: доколе он пребывает в духовном делании, враг не может поразить его».

У аввы Арсения один брат просил наставления. Старец сказал ему: «Всеми силами своими подвизайся так, чтобы внутреннее твое делание было богоугодно, и победишь внешние искушения».

Брат сказал авве Пимену: «Тело мое уже ослабело, но страсти не ослабевают». Старец отвечал ему: «Страсти суть терновые иглы».

Брат спросил авву Сисоя: «Что мне делать со страстями?». Старец сказал: «Каждый искушается от своей похоти».

Авраам, брат аввы Агафона, спросил авву Пимена: «Отчего демоны нападают на меня?».– «На тебя нападают демоны? – сказал ему авва Пимен.– Демоны не нападают на нас, если мы исполняем свои хотения: наши хотения делаются для нас демонами, они-то и мучают нас, чтоб мы исполняли их. Если же хочешь знать, с кем воевали демоны, так это с Моисеем и подобными ему».

Брат спросил авву Сисоя: «Почему страсти не оставляют меня?».– «Потому, что сосуды их внутри тебя,– отвечал старец,– отдай им задаток, и они удалятся».