На сем стою. Жизнь Мартина Лютера (ЛП)

Сколь изумительно, что Бог все это сделал во Христе; что Всевышний, Всесвятый есть одновременно и Вселюбящий; что непостижимый Вседержитель снизошел до того, что облекся в нашу плоть, обретя способность испытывать голод и холод, смерть и отчаяние! Мы видим, как Он лежит в хлеву в яслях для домашних животных, как Он работает в столярной мастерской, как Он умирает отверженным за грехи мира. Евангелие - это не столько чудо, сколько диво, и каждая его строка вызывает благоговейное изумление.

То, что Бог изначально сделал во Христе, Он должен сделать также и в нас. Если Безвинный был оставлен на кресте, то мы, воистину отчужденные от Бога, должны испытывать глубокое страдание. Мы не должны укорять Его за это, ибо это боль и страдание исцеления.

"Покаяние, исполненное успокаивающими мыслями, есть лицемерие. В нем должны присутствовать огромная искренность и глубокая боль, если старому человеку надлежит исчезнуть. Когда молния поражает дерево либо человека, она вызывает одновременно двоякий результат - она раскалывает дерево или мгновенно умерщвляет человека. Но она при этом поворачивает лик умершего и сломанные ветви самого дерева к небесам... Мы стремимся к спасению, и Бог, дабы иметь возможность спасти, осуждает... Именно осужденные бегут от осуждения, ибо Христос был наиболее осужденным и оставленным из всех святых".

Размышления о кресте убедили Лютера в том, что Бог не злобный и не капризный. Если, подобно самарянину. Бог должен первоначально излить на рану вино, которое вызывает острое жжение, то лишь затем, чтобы потом использовать масло, снимающее боль. Но остается еще проблема правосудия Божьего. Гнев может преобразиться в милость, и Бог все в большей степени предстает христианским Богом; но если правосудие преображается в терпимость, то как может Он быть именно тем справедливым Богом, о Котором повествует Писание? Размышления апостола Павла оказались неизмеримой ценностью для Лютера, одновременно воздвигнув перед ним последний камень преткновения, поскольку Павел однозначно говорит о правосудии Божьем. Уже одно это слово повергало Лютера в трепет. И все же он упорно боролся с Павлом, который явно занимался решением именно этой проблемы и нашел ее решение. В конце концов сквозь исследование точных оттенков значения греческих слов пробился луч света. Понятно, почему Лютер не соглашался с теми, кто отвергал человеческие средства познания. В греческом оригинале посланий Павла слово "правосудие" имеет двойное значение, и его можно перевести и как "правосудие", и как "оправдание". Первое значение подразумевает строгое исполнение закона, когда судья выносит тот приговор, который заслужил обвиняемый. Оправдание же есть некий процесс, который иногда происходит, если судья приостанавливает исполнение приговора, отпускает осужденного на поруки, выражает веру в него и свою личную заинтересованность в его судьбе, принимая тем самым такое решение, согласно которому и человек не погиб, и справедливость восторжествовала более полно, нежели при буквальном следовании закону. Подобным же образом нравственное совершенствование, проистекающее из христианского опыта нового рождения, может рассматриваться в качестве исполнения правосудия Божьего, даже при том, что оно далеко от совершенства.

Но, начиная с этого момента, все человеческие аналогии оказываются несостоятельными. Бог не обусловливает Свое прощение выполнением нами каких-либо обязательств. И человек не может достичь примирения с Богом с помощью каких бы то ни было своих дел, настоящих или предполагаемых. В распоряжении человека есть лишь вера - то есть убежденность в том, что Бог во Христе стремится спасти его; доверие к обетованиям Божьим и готовность посвятить себя выполнению Его воли, готовность следовать Его путем. Вера не может рассматриваться как достижение. Она - дар. Но при этом вера приходит через слушание и изучение Слова Божьего. В этом отношении опыт Лютера очень показателен. Для обозначения всего процесса обновления человека Лютер заимствовал из терминологии Павла понятие "оправдание верою".

Вот собственные слова Лютера:

"Я жаждал уяснить Послание Павла к Римлянам, и ничто не мешало мне на моем пути, помимо одного выражения - "правосудие Божие", ибо я понимал его как правосудие, каковым Бог являет Свою справедливость и вершит справедливый суд над неправедными. Положение мое было таково, что я, хотя и безупречный монах, стоял пред Богом грешником со смятенной совестью, и не имел я уверенности, что заслуг моих будет достаточно для того, чтобы умилостивить Его. Поэтому я не любил справедливого и гневного Бога, нет, скорее я ненавидел Его и возмущался Им. Но при этом я усердно держался Павла и изо всех сил стремился уяснить для себя смысл его слов.

Денно и нощно усердно трудился я, доколе не узрел связи между правосудием Божьим и словами о том, что "праведник верою жив будет". И понял я тогда, что правосудие Божье есть такая правда, которой, благодатью и по одной лишь милости, Бог оправдывает нас через веру. Уяснив это, осознал я себя родившимся вновь, как бы прошел я раскрытыми вратами рая. Все Священное Писание обрело для меня новый смысл, и "правосудие Божие", наполнявшее меня ранее ненавистью, приобрело теперь невыразимую сладость в величайшей любви. Сии слова Павла стали для меня вратами в рай...

Если есть в вас истинная вера в то, что Христос ваш Спаситель, то вы обрели милостивого Бога, ибо вера ведет вас и открывает пред вами сердце Божье и Его волю, дабы вы могли узреть чистую благодать и преизобилующую любовь. Для того чтобы постигнуть

Бога в вере, вам следует заглянуть в Его отцовское, благорасположенное сердце, в котором нет ни гнева, ни черствости. Перед глазами того, кто видит Бога гневным, - неверная картина, он упирается взглядом в завесу, как если бы мрачное облако заслоняло Его лик".

Лютер пришел к новому пониманию Христа и новому пониманию Бога. Он постиг ту любовь, которая была явлена страдающим Искупителем и Богом на Голгофе. Но достаточно ли в Нем силы для того, чтобы избавить его от воинства ада? Крест разрешил конфликт между гневом и милостью Божьими, а Павел помог ему примирить непоследовательность между правосудием Господа и Его прощением, но как быть с конфликтом между Богом и дьяволом? Является ли Бог господином всего или Он Сам вынужден обороняться от бесчисленных демонов? Всего несколько лет назад подобные вопросы показались бы современному человеку рудиментами средневековья, а страх перед бесами рассеивался простым отрицанием их существования. Сегодня нас окружает столько страха, что мы уже готовы допустить наличие сил зла в сферах небесных. Всем познавшим муки психического расстройства хорошо понятен образ простирающихся к человеку дьявольских рук, готовых утащить его в бездну. Лютер решил этот вопрос не с научной, но с религиозной точки зрения. Он рассеял бесов, но не тем, что направил на них яркий луч света, нет, для Лютера они были обращены в бегство давным-давно, когда разодралась завеса в храме, и земля заколебалась, и тьма опустилась на лик земли. Христос в Своих жестоких муках принял на Себя гнев и милосердие Божьи, повергнув в бегство все сатанинские полчища.

Глава четвертая

УДАР

Новые взгляды Лютера составили основу его зрелого богословия. Выдающиеся идеи были высказаны им на лекциях по Псалтири и Посланию к Римлянам, которые читались с 1513 по 1516 гг. После этого Лютер лишь комментировал их и отшлифовывал, чтобы избежать неверного понимания. Сердцевиной его богословия, вокруг которой располагались все остальные лепестки, было признание того, что грехи прощаются нам по благодати Божьей, совершенно нами не заслуженной. Это стало возможно благодаря кресту Христову, который примирил гнев и милосердие, поверг в бегство воинство ада, одержал победу над грехом и смертью и возвестил посредством воскресения Христова о той силе, которая дарует человеку способность умереть для греха и восстать для новой жизни. Это, безусловно, была теология Павла, возвышенная, отточенная и проясненная. Далее этих кардинальных выводов Лютер не продвинулся. Созидателтная сторона его дальнейшего развития проявлялась в разработке практических наставлений для своей теории таинств и Церкви; а разрушительная - в раскрытии тех положений, в которых современный ему католицизм отклонялся от учения Библии. Изначально Лютер намечал реформу лишь богословского образования, считая необходимым основное внимание уделить Библии, но не постановлениям Церкви и схоластике. И дело вовсе не в его равнодушии к тому дурному, что происходило в Церкви! В своих конспектах лекций по Посланию к Римлянам он неоднократно гневно выступал против роскоши, ненасытности, невежественности и алчности церковнослужителей, и откровенно порицал сутяжничество воинственного папы Юлия П. Однако сомнительно, чтобы эти мысли действительно высказывались им в лекциях, поскольку в студенческих конспектах мы не находим никакого упоминания о них. Фактически протест против творившихся в Церкви безнравственных злоупотреблений звучал в сердце Лютера гораздо тише, чем в сердцах некоторых его современников.