Библейские вольнодумцы

______________ * См.: Литература Вавилонии и Ассирии//Я открою тебе сокровенное слово. М., 1981. С. 218.

Известны и другие месопотамские произведения подобного рода. В одном из них, в шумерской поэме, переведенной С. Крамером, также говорится о человеке, который был богат и праведен, имел много родных и друзей и был у всех в почете. Но и его постигло несчастье - страшная болезнь. Его одолели страдания, и вдобавок от него отшатнулись друзья. Он горько жалуется: "Мой товарищ не говорит ни слова истины, мой друг называет ложью мои правдивые слова". Страдальца перестали уважать, даже невежественные юнцы пренебрегают им (ср.: Иов. 30:1). Допуская, по-видимому, что он в чем-то провинился, он ссылается на врожденную слабость и испорченность человеческой природы и на высказывания по этому поводу древних мудрецов: "Они изрекают, бесстрашные мудрецы, слово истинное и прямое: "Ни одно дитя не рождается от женщины беспорочным"*. Этот же аргумент мы встретили и в Книге Иова (15:14). Быть может, еще ближе по идеям к Книге Иова вавилонская поэма "Мудрый муж, постой, я хочу сказать тебе..."** В ней поднимаются те же проблемы: превратности человеческой судьбы, ненадежность счастья, необъяснимость страдания невинного и засилья на земле зла, высказывается даже мысль о тщетности благочестия и о несправедливости богов, которые покровительствуют богатому и, точно вора, преследуют бедного и угнетенного. Интересно, что эта поэма написана в форме диалога: мудрец и его друг по очереди произносят по строфе в одиннадцать строк - форма, напоминающая поэму об Иове.

______________ * Крамер С. История начинается с Шумера. М.,1965. С. 136-140. ** См.: Я открою тебе сокровенное слово. С.235-241.

На диалоге построена и египетская поэма, известная под названием "Разговор разочарованного со своей душою". Несчастный, больной, покинутый родными и друзьями человек хочет уйти из жизни. Он убеждает свою душу совершить над ним погребальный обряд - больше ему не к кому обратиться - и затем последовать за ним в загробный мир. Душа пытается отговорить страдальца от непоправимого поступка: ведь в жизни все же есть и нечто приятное. Но в конце концов душа все-таки уступает. "Разговор" заканчивается следующими словами души: "Ты достигнешь Запада, тело твое предадут земле, и я сойду к тебе..." В этой поэме можно без труда найти места, как будто перекликающиеся с Книгой Иова: "Человек с ласковым взором убог, добряком везде пренебрегают, сердца злы, человек, на которого надеешься, бессердечен. Нет справедливых, Земля - приют злодеев... Злодей поражает землю, и нет этому конца"*.

______________ * Тураев Б. А. История Древнего Востока. Т. 1. С. 232, 233.

Можно априори допустить, что автор поэмы о Иове был знаком с философско-религиозной литературой соседних народов Египта, Вавилонии, еще более близких Финикии и Эдома*. Следы этого знакомства можно, по мнению исследователей, обнаружить не только в идеях и диалогической форме его поэмы, но и в языке, который включает большое количество слов и даже целых выражений иноземного происхождения. Менее вероятно высказанное некоторыми учеными предположение, что автор Книги Иова испытал влияние греческой философии (так, О. Гольцман находил у Иова отражение идей Платона и даже в композиции книги усматривает влияние платоновских диалогов, а Г. Шраде считал, что представление о боге, который не слышит мольбы людей, исходит от учения Эпикура о безразличии богов к творящемуся на земле), хотя в такого рода догадках нет ничего невозможного, если, конечно, принять более позднюю датировку Книги Иова**. Может быть, иноземными влияниями следует в какой-то мере объяснить и то, что в поэме о Иове удивительно мало национального колорита, настолько мало, что некоторые исследователи вообще отказываются признать в авторе иудея; Пфайфер, например, считает, что автор был эдомитом, представителем соседнего с Иудеей расово родственного и близкого по языку Эдома***. Но если аргументация Пфайфера недостаточно убедительна и вызвала ряд возражений, то все же тот факт, что автор Книги Иова сделал героями своей поэмы, включая главного - Иова, неевреев, видимо, нельзя считать случайным: скорее всего, автор хотел этим подчеркнуть общечеловеческий характер трактуемых им проблем. Однако подход его к решению этих проблем оказался специфически иудейским. Вавилонские жалобы страдающих праведников в основном являются религиозными сочинениями типа псалмов. Отношение к богам в них выражается в восхвалениях и просьбах. Египетский автор "Разговора разочарованного со своей душой" находит для своего страдальца выход из беспросветности земной жизни, выход на "тот свет". Мировоззрение автора поэмы о Иове выросло на почве иудаизма, который, в отличие от египетской религии, не признавал ни загробной жизни, ни загробного воздаяния; для него, автора, этот выход был закрыт. И мы увидим, что цель, которую он перед собой поставил, заключалась, в отличие от вавилонских авторов, отнюдь не в восхвалении Яхве.

______________ * Humbert P. Recherches sur les sources egyptiennes de la Htterature sapiential d'lsrael. Neuschatel, 1929. P. 75-106. ** Terrien S. Introduction and exegesis of the Book of Job. N.Y., 1954. Vol. 111. P. 892; Schrade H. Der verborgene Gott. S. 112. *** Pfeiffer R. Introduction .to the Old Testament. P. 684.

МИРОВОЗЗРЕНИЕ АВТОРА И ЦЕЛЬ ЕГО ПОЭМЫ

Мы, к сожалению, не знаем не только имени автора поэмы о Иове, но и ни одной черточки из его биографии. Некоторые исследователи думают, что в самой книге можно обнаружить отражение личных переживаний автора, и даже что поэма в какой-то степени автобиографична - сам автор перенес в своей жизни нечто подобное тому, что пережил его герой: был богат и знатен, затем потерял свое богатство, был оставлен друзьями, может быть, сам страдал от неизлечимой болезни и т.д.* Конечно, все это предположения, но довольно правдоподобные; во всяком случае, в описаниях тягот жизни бедняков (см. особенно гл. 30), которую автор вложил в уста Иова, жалость к ним уж очень характерно перемешивается с высокомерным презрением вчерашнего аристократа и богача к тем, кого он еще недавно не хотел бы "поместить с псами своих стад", а теперь они смеют пренебрегать им, этот сброд, "люди подлые, люди без имени" (30:8).

______________ * Fohrer G. Das Buch Hiob. Gutersloh. 1963. S. 27; Guillaurne A. Studies in the Book of Job. P. 13.

Несомненно, автор поэмы был для своего времени человеком широко образованным. Он уверенно, на уровне научных знаний своего времени рассуждает о различных явлениях природы, называет ряд небесных созвездий - в одном месте высказывает даже смелую мысль, что Земля висит "ни на чем" (26:7), описывает происхождение облаков, повадки разных животных, в том числе иноземных, например бегемота и крокодила (Левиафана) (гл. 40). Некоторые критики видят в этом и в ряде других деталей свидетельства того, что автор побывал в Египте. Автор поэмы о Иове, конечно, был близко знаком с устной и письменной традицией своего народа - в стиле и языке поэмы нередко ощущается влияние пророческой и дидактической литературы Израиля, а возможно, и с произведениями других народов. Наконец, автору была хорошо известна сложная обстановка современного ему общества с его внутренними противоречиями и внутренней борьбой, насилиями богатых и знатных, страданиями бедняков, вдов, сирот и т. п.

Широтою взглядов, гуманизмом и свободомыслием отличаются и религиозно-философские и этические взгляды автора поэмы о Иове. Он, как и главный герой поэмы - выразитель его идей, явно стоял в оппозиции к традиционному, ортодоксальному иудаизму. Известно, какую важную и даже доминирующую роль в послепленном иудаизме стал играть культ. Для автора основной части поэмы культовая сторона религии как будто вообще не имеет никакого значения; во всяком случае, в тех местах, где идет речь о праведности Иова (особенно в гл. 31), имеются в виду только его нравственные достоинства и совсем не упоминается о его рвении в области культа: в молитвах, жертвоприношениях и т. п. Причем моральные понятия автора тоже явно не совпадают с официальной моралью Торы - они выше, можно сказать, духовнее; автор, например, осуждает как низкие и греховные такие чувства и поступки, как радость по поводу своего богатства, ликование по случаю бедствия или гибели врага, жадность, лицемерие (31:33). Не разделял автор поэмы и важнейшей официальной доктрины иудаизма о справедливом воздаянии при жизни человека "по его делам", более того, он, как мы видели, вообще отрицает, что богу свойственна справедливость, и еще решительнее отказывается признать за богом такие качества, как милосердие и благость. Короче говоря, автор поэмы о Иове отказывает богу и в тех атрибутах, на которых особенно настаивали пророки VIII-VII вв., и в культе, который еще более настойчиво насаждало послепленное жречество и поздние пророки.